По итогам выборов 10 сентября муниципальными депутатами стали многие кандидаты из так называемого «списка Гудкова», сформированного 37-летним оппозиционным политиком Дмитрием Гудковым. Сам он уже подтвердил свои планы баллотироваться на пост мэра российской столицы, несмотря на заявления правительства Москвы о муниципальном фильтре. Кто такой Дмитрий Гудков, как он пришел в политику и в чем его кредо — ответы на эти и другие вопросы политик дал два года назад в интервью THE NEW TIMES
Он имел все шансы сделать приличную карьеру. Молодой, фактурный, с хорошо подвешенным языком и давними связями как в аппарате на Охотном Ряду, так и «за стенкой» — в администрации президента, к тому же сын полковника КГБ в запасе, что в сегодняшней чекистской России безусловный плюс, он при иных обстоятельствах легко бы мог возглавить подкомитет или комитет Госдумы, потом перешагнул бы в исполнительную власть и посматривал на окружающих из затемненного окна персональной Audi. Собственно, еще лет пять назад он и выглядел таким мальчиком-мажором, обещающим наследовать приличное состояние. Парламентские выборы 2011 года, протесты в Астрахани и Москве, где они с отцом — выдавленным из Госдумы депутатом от «Справедливой России» Геннадием Гудковым — играли первые скрипки, «итальянская забастовка» в июне 2012 года, когда Гудковы и депутат Илья Пономарев пытались хоть как-то воспрепятствовать драконовскому закону о митингах, исключение из партии (вместе с отцом) в марте 2013-го за участие в «Марше против подлецов» — так Отечество лишилось чиновника с мандатом и получило политика, для которого общее благо — не пустой звук. Да и в качестве независимого депутата Государственной думы Гудков был действительно независимым, редким голосом, пытающимся противостоять мракобесию в институции, которая по факту стала местом, где дискуссий нет и быть не должно, собранием людей, которые на все инициативы чиновников отвечают «Да!» и добавляют: «Чего еще изволите?»
NT: Каково быть одним в поле воином?
Я не один — мы часто голосуем согласованно с (Валерием) Зубовым и (Сергеем) Петровым: они хотя и члены партии («Справедливая Россия». — NT), но часто позволяют себе голосовать не так, как фракция. Я нередко за них голосую и по доверенности — это разрешено регламентом Думы, — если успеваю добежать: у меня место почти на самом верху зала, а Петров, например, сидит на первом ряду. И за Илью Пономарева, который сейчас вынужден быть вне России, я тоже голосую по доверенности. А, например, по закону о переносе выборов (с декабря на сентябрь 2016 года. — NT) против из фракции голосовали не только мы четверо, но и группа Оксаны Дмитриевой, и коммунисты.
NT: По закону о включении Крыма в состав РФ против из всей Думы голосовал только Илья Пономарев?
Да. Мы с Зубовым и Петровым просто решили не голосовать.
NT: Вам часто коллеги-депутаты устраивают обструкцию?
Знаете, со стороны все выглядит по-другому, чем изнутри. Многие депутаты, в том числе и из «Единой России», все понимают и в кулуарах даже поддерживают мои инициативы. Но они стали заложниками системы, в которой вся власть сконцентрирована у президента, а парламент превратился во власть второго сорта — в палату таких кнопкодавов. И они вынуждены играть по этим правилам. Они уже встроены в систему и не могут ничего изменить. Ко мне такое уважительное отношение, несмотря на то, что во время голосования они занимают позицию совершенно противоположную.
Многие депутаты, в том числе и из «Единой России», все понимают и в кулуарах даже поддерживают мои инициативы. Но они стали заложниками системы, в которой вся власть сконцентрирована у президента, а парламент превратился во власть второго сортаNT: Можете привести пример?
Вопрос о возвращении прямых выборов мэра. Поверьте, что если бы не политическая воля Кремля, то «Единая Россия» поддержала бы эту инициативу, потому что среди единороссов очень много представителей регионов, которые видят, к чему приводит система назначения губернаторов, мэров. Вместо избранных мэров там назначенцы, которые работают в интересах московского бизнеса или в интересах каких-то кремлевских или околокремлевских бизнесменов, что наносит ущерб городу, и они на это никак не могут повлиять. Так что, когда я выступил с этой инициативой — вернуть выборы мэров, — многие единороссы подходили и говорили: «Дима, ты, конечно, прав, мы не могли тебя поддержать, но ты, безусловно, прав, и рано или поздно все равно ты добьешься этого…» Или — инициатива по поводу отмены нашего эмбарго на западные товары. Тоже очень многие ко мне подходили и говорили: «Совершенно правильная инициатива, Россия от этого проигрывает, это привело к росту цен, это лишило наши банки, наши предприятия кредитных ресурсов». Но, к сожалению, публично они занимают другую позицию. Все понимают — и «Единая Россия», — что перенос выборов — это нарушение Конституции, что игра не стоила свеч, потому что у власти остается возможность обеспечить себе какой угодно результат, не пустить оппозицию на выборы, но сказали в администрации — и взяли под козырек. Или тот же «закон Димы Яковлева» — многие переживали, что им пришлось проголосовать за закон, который убивает детей-сирот.
Я их не оправдываю — ни в коем случае, просто объясняю, какая на самом деле атмосфера внутри Думы.
NT: По вашим оценкам, какой процент депутатов разделяет ваши взгляды?Я думаю, половина депутатов как минимум. Но есть, конечно, страх потерять свое место под солнцем в результате демократизации страны, но в целом, мне кажется, уже даже сами единороссы от этого страдают.
NT: В какой момент, как вы думаете, Думе шестого созыва переломили хребет?
Когда лишили мандата Геннадия Гудкова (в сентябре 2012 года) — лишили совершенно по беспределу. Именно тогда депутатский мандат и депутатский статус фактически превратили в ничто. Сейчас любой депутат в любой момент может потерять мандат только потому, что этого захотел следователь или прокурор.
Сейчас мало у кого даже возникает желание пойти в администрацию или правительство — побороться за или против какой-то инициативы: если политическое решение принято, все, никакого иного мнения быть не может.
Ну и второй момент, когда многих согнули, — это голосование по «закону Димы Яковлева».
Я не знаю, как это детально происходит, потому что я же не участвую в таких переговорах. Но думаю, когда что-то важное — вроде голосования по Крыму или по «закону Димы Яковлева», — то, наверное, вызывают лидеров фракций и говорят, вот эта инициатива, которая поддерживается президентом, поэтому всем надо поддержать. Когда что-то не столь глобальное, то срабатывает самоцензура. Есть мелкие вопросы, и там уже, наверное, самоцензура срабатывает.
Например, когда мы внесли законопроект об отмене эмбарго на ввоз западных продуктов и в том числе предложили ограничить право президента на введение подобных экономических мер, что, собственно говоря, является выполнением требований Конституции, то под этой законодательной инициативой кроме меня, Зубова и Петрова подписались еще депутат Доронин из Кировской области и Сердюк из Ханты-Мансийска. Эта инициатива в русле программы партии «Справедливая Россия», потому что партия выступала за парламентский контроль за действиями правительства. Я уверен, что никакой команды из администрации президента не было, никаких там указаний от Володина (на тот момент — первый заместитель руководителя администрации президента РФ. — NT), или управления внутренней политики (АП) не было. Но Миронов как увидел, что СМИ преподносят это как антипрезидентские инициативы, так испугался и объявил выговор Зубову, Сердюку, Доронину и скомандовал им быстро отозвать свои подписи из-под законопроекта.
А есть законы — вроде шумного «закона Ротенберга» (закон о компенсации россиянам, пострадавшим от «неправосудных решений» зарубежных судов, в том числе и от введения санкций. — NT), под которыми, скажем так, не царское дело подписываться лидерам фракции. Под законопроектами с душком, что называется, как правило, подписываются представители всех фракций, ну, на уровне малоизвестных депутатов.
Недавно был законопроект, который разрешил генеральному прокурору и его замам без суда закрывать общественные организации, НКО, коммерческие организации — закон о нежелательных иностранных организациях: уверен, что решение было принято, как мне говорят, на уровне Совета безопасности, то есть на самом высоком уровне. Но законопроект был внесен депутатом Тарнавским… Как-то так это происходит.
NT: Действительно ли в Думе на голосование приходят «смотрящие» от АП — проконтролировать, чтобы депутаты не отклонились от линии власти?
Это — преувеличение. Есть представители президента в Государственной думе — три-четыре человека. Но никакие они не смотрящие, к тому же все вопросы решаются заранее. Есть отдельные случаи, когда депутат колеблется, но там достаточно лидера фракции или какого-нибудь зама, который отвечает за голосование. У каждой фракции есть дежурные по голосованию: если в час голосования даже половина не придет — нужно на все кнопки нажать. Поэтому каждая фракция определяет дежурных по голосованию: допустим, на каждые два ряда по одному человеку — они должны обеспечить голосование фракции.
Мне кажется, что «закон Димы Яковлева» — это была такая сознательная провокация: тогда действительно давили, депутаты — особенно после «Марша против подлецов», когда их портреты выбрасывали в мусорные контейнеры, — поняли, что взяли грех на душу и стали уже совершенно зависимы от власти. Потому что если ты совершил одну подлость, то тебе, мне кажется, уже все равно, сколько еще каких-то подлых законов поддержать. Либо ты должен был сразу тогда сказать «нет», как сделали мы — восемь депутатов, мы сказали «нет», и нам живется с этим легко, либо — все…
NT: Хорошо, а что будет с депутатом, который был лояльным, а потом вдруг решил не поддерживать больше подлых инициатив?
Если это инициатива Кремля — как минимум лишение мандата со всеми вытекающими, но может быть и уничтожение бизнеса. Система — она очень безжалостна по отношению, как бы это сказать…
NT: …к отступникам?
К тем, да, кто когда-то был в этой системе. Система — она назад не отка тывает, и я думаю, что это является большой проблемой для многих депутатов.
NT: Спикер Государственной думы, он что-то решает или за него тоже все решают в Кремле?
Спикер Государственной думы — он член той команды, которая все решения в стране принимает. Нарышкин — он такой смотрящий, что ли, за Государственной думой.
Система — она очень безжалостна по отношению, как бы это сказать...
...к отступникам?
К тем, да, кто когда-то был в этой системе. Система— она назад не откатывает, это является большой проблемой для многих депутатов
NT: Что превалирует в Думе: цинизм или страх?
И то и другое. Страх — перед начальством, страх, что с ними будет, когда все рухнет, — потому что сомнений у большинства депутатов в ошибочности курса уже нет, они в приватных разговорах высказывают эти свои сомнения. Хотя есть и такие, кто верит, что нефть еще будет стоить $120 и Путин ситуацию удержит. Цинизм — это общий цинизм всей нашей политической системы, которая явно деградирует, которая явно уже не думает о будущем. Посмотрите, какая сейчас повестка: борьба с внешними угрозами, борьба с майданами, революциями — все, что принимается последнее время, это все имеет цель защититься от будущих протестов и проблем.
NT: Вы в 2016 году пойдете на выборы?
Обязательно, политика — моя профессия.
Фото: Илья Питалев/ИТАР-ТАСС, Дмитрий Духанин/Коммерсантъ
