Ростов. Автовокзал, автобус до Донецка
«Стена отвалилась, а мы живы»
От Ростова-на-Дону до границы с Украиной меньше ста километров по прямой, но это соседство в городе почти не ощущается. Здесь, в отличие от Москвы, нет палаток по сбору средств в пользу ДНР/ЛНР, а георгиевские ленты можно встретить лишь на официальных транспарантах, посвященных юбилею Победы. Горожане с большим энтузиазмом готовы обсуждать предстоящий чемпионат мира по футболу в 2018 году, а близость войны осознается лишь на центральном автовокзале.
В кассу № 11, над которой висит объявление «Билеты на Москву», выстроилась самая длинная очередь — здесь, в духоте и суматохе, пытаются купить билеты не только до Москвы, но и на Юго-Восток Украины. Официальных указаний на то, что именно здесь можно купить билет до Новороссии, нет — охранник иронично замечает, что «не хватило краски дописать».
230 километров до Донецка на убитом «Икарусе» с украинскими номерами можно одолеть за 6–8 часов. Бюджетный автобус за 580 рублей ходит дважды в день, коммерческий за тысячу — чаще. Таксисты обещают в два раза быстрее и дороже, но люди отказываются с ними ехать: машина доедет только до границы — вроде бы на другой стороне должны встретить местные водители, но раз на раз не приходится. Здесь же шуруют «решалы»: по миграционным вопросам и за валютой можно обратиться к ним.
В очереди обмениваются опытом и новостями: сколько последний раз занял пограничный досмотр, как дела с обстрелами и где найти утерянное имущество. Эта очередь сильно отличается от очередей в соседние кассы, где толпы туристов жаждут купить билет до черноморского побережья.
— У меня мать осталась в Антраците. Не хочет бросать родной дом, в него ведь сколько вложено. Едем теперь ее, больную, проведать!
— А я к брату в Макеевку. Он картошку посадил, хоть осколками все поле пропахано. А у соседей вообще такой кратер, что его только трактором засыпать...
— Ох, а я вот сидела в подполе, слышу «Бум! Бум!». И думаю: не зря я с мужем ругалась, но добилась, чтобы такой глубокий подвал замастырили — стена отвалилась, а мы живы.
Таганрог. Объявление на входе в пивную
«Ради Новороссии дают скидки»
Отдельными группками по два-три человека в кассу № 11 стоят мужчины в хаки без опознавательных знаков, которые ни с кем в очереди не общаются. Несмотря на июльскую жару под 35 градусов, их новенькие «горки» застегнуты на все пуговицы — кажется, что им нравится демонстрировать свою униформу.
Стоящие по соседству солдаты ВС РФ одеты в одинаковую «пиксельную» форму, но тоже без опознавательных знаков — почти как в зоне контртеррористических операций в Дагестане или Кабардино-Балкарии. В отличие от них ополченцы одеты кто во что горазд — «березка» и «флора» российского производства, американский «мультикам» и «вудленд» из секонд-хенда.
Интересно, что за пределами автовокзала желающих воевать за ДНР/ЛНР почти не видно — стараются не привлекать внимания. Тем же вечером сотрудник патрульно-постовой службы в разговоре с корреспондентом NT сообщит, что им рекомендовано переписывать паспортные данные всех одетых в хаки молодых людей. После начала боевых действий в области возросло количество уголовных преступлений — в первую очередь, это связано с незаконным оборотом оружия.
На автобусном перроне у рядов фастфуда новобранцев встречают люди с шевронами батальонов «Бэтмен» и «Спарта». Ополченец в голубом берете с серпом и молотом тихо инструктирует степенных мужчин – из их спортивных сумок выпирают кевларовые каски и разгрузочные жилеты для переноса автоматных рожков. По словам прибывших, снаряжение закупают либо дома, либо уже в Ростове — тут есть несколько туристических магазинов, чей персонал относится с пониманием к специфическим нуждам клиентов.
Именно для таких покупателей прямо рядом с платформой, откуда отправляются автобусы в Луганск, расположен военторг. В среднем комплект — сама форма, «разгруз», наколенники, аптечка и подсумники — обходится в 30–35 тысяч: из-за кризиса цены на некоторые элементы амуниции выросли. В наличии также имеются кресты на георгиевской ленте и шевроны «Новороссия».
«Ради Новороссии своим пацанам дают знатные скидки», — рассказывает поджарый мужчина лет 50-ти, представившийся Алексеем Ивановым. Себя он называет «волонтером на общественных началах» и утверждает, что помогает «ребятам связываться с рекрутерами» и гнать гуманитарку на Юго-Восток: «Везем арматуру и стекло для строительства, действуем в том числе и через Воронеж. Обратно транспортируем раненых. У кого тяжелый случай — тащим в Петербург. Все на свои, иногда помогает бизнес».
Как и большинство его товарищей, Алексей — кадровый военный в отставке. В сентябре хотел и сам поехать в зону боевых действий, уже даже купил все необходимое, но увидевшая сборы жена устроила скандал. «Ну я и решил, что раз моя земля здесь, то здесь и буду ждать врага, — говорит Алексей. — Я не то, что эти луганские мужики, — чуть запахло жареным, сразу уехали в Россию. Теперь получают тут по 800 рублей в день как беженцы и отказываются от работы».
«Люди постоянно прибывают — кто из Украины, кто из других регионов, — рассказывает в интервью NT координатор помощи беженцам в Ростове Анастасия Литвинова. — Поехали попытать счастья, но что-то не сложилось. Думают, что в Ростове проще будет устроиться — здесь все-таки ближе к дому». Она говорит, что часть людей до сих пор не идет оформляться в ФМС и проживает здесь нелегально. Правда, без официальной регистрации нельзя найти нормальную работу.
«Если не оформиться (в Федеральной миграционной службе. — NT), то иногда кидают с выплатами. Но многие боятся, что их выдворят из России, — рассказывает 26-летний волонтер. — Люди разные попадаются: есть и обнаглевшие беженцы, которые считают, что все им обязаны по гроб жизни».
Таганрог. Сауна «Оазис»
Провокации, шпионы и расплата за болтливость
Почти до конца 2014 года российские войска стояли вдоль трассы М-4 «Дон». Основные силы были сконцентрированы в районе расположенных вдоль границы городов Каменск-Шахтинск и Шахты — отсюда до непризнанных республик не больше 30 километров. На случай нападения «хунты», говорили жителям сел, здесь и поставили зенитные установки и «Грады».
В то время БМП с надписями «За Сталина!» и «До полной победы!» свободно перемещались по федеральной трассе, а военнослужащие без знаков различий спокойно питались в забегаловках, где обычно столовались дальнобойщики. Последние до сих пор вспоминают тогдашние очереди на обед. Аналогичное «стояние» было в районе Матвеева Кургана. Это последний крупный российский город на железнодорожной ветке в сторону Донецка, здесь расположен пропускной пункт через границу. На окрестных полях, по словам дачников, и сейчас виднеются следы от маневров.
Позднее технику отвели — в том числе на Кадамовский полигон, расположенный в полутора часах езды от Ростова. В июле 2015 года стало известно о массовом бегстве контрактников с этого полигона прошлой осенью и зимой. Руководство обвинило их в дезертирстве, те оправдываются, что не хотели ехать воевать на Украину и жили в невыносимых условиях.
Чтобы добраться до полигона, нужно сначала проехать мимо бывших казачьих лагерей. Дальше по левую руку будет база спецназа «Росич», для которой специально построили «деревню дураков» — целый городок для отработки освобождения заложников. Затем нужно проехать учебный центр внутренних войск, размеры которого позволяют даже проводить танковые учения.
Сам полигон «Кадамовский» — это прямоугольник шириной в 3 и длиной в 4 километра. Выезд с трассы по направлению к полигону контролируется сотрудниками, а саму дорогу постоянно патрулируют полицейские машины, в том числе военной автоинспекции. Бдительность усилилась лишь недавно, рассказывают жители соседних поселков — Кадамовского и Персиановского. Прежде вход и выход из лагеря был свободный — «как проходной двор».
Этим и пользовались солдаты, бегавшие за водой и сигаретами. «Сейчас же спрос в разы упал», — шепотом уверяет пожилая продавщица в одном из киосков. Говорить о полигоне местные жители не хотят, боятся: с одной стороны, «провокаций и шпионов», с другой — «расплаты за болтливость».
Автоколонна техники в сторону станицы Кущевская, которой требуется ремонт
Большой брат видит
Полигон почти полностью скрыт от посторонних взглядов. Лишь с одного ракурса можно разглядеть сгрудившиеся по центру ряды зеленых палаток и затянутую тентами технику. На онлайн-картах, кстати, видно, как Кадамовский прорезают следы от гусениц бронетехники, а при входе стоят офицерские легковушки.
Таким же образом — благодаря снимкам из космоса — украинские блогеры выявили, что на приграничном военном аэродроме Миллерово прибавилось самолетов. Видео с погруженной на железнодорожные составы бронетехникой отмечали и в соцсетях. Жители Аксая и Батайска, пригородов Ростова, признаются в частных беседах, что периодически видят подобные составы у себя из окна.
Весной жительницу приграничного села якобы допрашивала ФСБ — говорят, что женщина рассказала приятелю в телефонном разговоре о том, какие снаряды попали на огород. Ее, по рассказам, пугали статьей за госизмену и требовали не сеять панику среди населения. В итоге смилостивились — все-таки мать-одиночка. Слухи это или нет, но история уже живет своей жизнью, и ее рассказывают в разных городах области. Зимой некие сотрудники в районе Матвеева Кургана якобы просили звонить в случае появления любых подозрительных лиц — по словам местного жителя, на звонок реагируют уже через 10 минут.
Побывавшую на Юго-Востоке бронетехнику могут чинить в станице Кущевская Краснодарского края. Водители рассказывают, как 19 июня видели, что к местному ремонтному танковому заводу на трех КАМАЗах без номеров подвозили «убитые в хлам» БТР, еще несколько БМП с подбитыми фонарями ехали своим ходом — их сопровождали два внедорожника Ford с прикрытыми рогожей пулеметами. Сейчас завод в Кущевке, как бодро рапортует местная газета «Вперед», завален госзаказами по ремонту техники — уже начато строительство ангаров для хранения и ремонта большего числа бронемашин.
Полигон. Хутор Головинка. Пруд, где рыбачат солдаты
«Тикайте, куда могете!»
Помимо Кадамовского, военнослужащие теперь расположены на Кузьминском танковом полигоне — на полпути между Ростовом и Таганрогом, — отсюда до границы всего лишь 40 километров. Технику на полигон, рассказывают жители соседнего хутора Чкалов, перевозят ночью, затем сгружают с платформ, и дальше до полигона оставшиеся 20 километров она едет своим ходом. При солнечном свете видно, как в грунтовку буквально вгрызаются гусеницы, оставляя на поверхности следы в несколько сантиметров.
Дорога совершенно разбита, немногочисленные машины едут на минимальной скорости, по сторонам поля пшеницы и подсолнечника. Деревьев почти нет, но приближение полигона ничто не выдает. Лишь на выходе с хутора Головинки взгляду предстает полигон. Над его территорией поднимается черная пыль — многочисленная техника вытоптала буквально всю растительность.
Въезд на полигон никак не ограничен — пришедших встречает лишь двухметровый ров и знак «Осторожно, танки», иногда по грунтовке проезжают полицейские машины. На выжженной земле площадью 25 квадратных километров корреспондент NT насчитал семь отдельно стоящих, окопанных валом лагерей — танкисты, мотострелки, десантники.
На машинах черные автомобильные номера — 21 (Южный военный округ) и 50 (Московский военный округ), но у большинства из них цифры закрыты картонками. Стирают и готовят контрактники теперь сами себе. «Если бы женщины еще были, то сам бы не стирал», — говорит один из военнослужащих, склонившийся над тазиком. После визита журналистов The New York Times в начале июля, на всех дорогах на неделю поставили блок-посты, а местных, преимущественно из окрестных сел, поблагодарили за работу и рассчитали. «Работали и грузчиками, и прачками, и поварами — за раз по 1500 ртов надо было накормить», — рассказывает пенсионерка из села Неклиновка Наталья.
Рыбачить на продолговатом пруду, примыкающем к хутору, сейчас запретили — хотя здесь водятся и карп, и раки. Сегодня солдатам — из-за «стремного кипеша», как они выразились, — остается только купаться. Берег усеян коробками из-под местных сим-карт Tele2, пластиковой тарой из-под пива и банками армейской тушенки с надписью «не для продажи».
Вообще Головинка — это одна улица, где стоят не больше 50 тесно жмущихся к друг другу домов, часть из которых разрушена. Несмотря на размеры хутора, здесь действуют три магазина, в ассортименте — курицы на гриле, пиво, «доширак», футболки, ножи, бритвы. По хутору слоняются загорелые до черноты солдаты. В отличие от застегнутых на все пуговицы ополченцев в Ростове, на них минимум одежды — на улице жара, и они раздеты буквально до трусов. Условия так себе, говорят они, но бессмысленных копаний в земле, как на Кадамовском полигоне, нет — впрочем, как и каких-либо тренировок. «Валяемся-разлагаемся», — резюмирует солдат с большой татуировкой на руке.
Владимир, хозяин заведения, говорит, что дела идут в гору, — главное выбрать правильное расположение. За его ларьком с копченной курицей растет конопля — раздетые по пояс солдаты с раскосыми, покрасневшими глазами аккуратно срезают ее и собирают в пучки.
Еще год назад это был обычный режимный объект, где отрабатывали цели вертолеты. Впервые о «Кузьминском» заговорили весной прошлого года — официально взорвалась самоходка, но местные уверяют, что на воздух поднялись бензовозы. В результате инцидента пришлось эвакуировать несколько сел — тогда чудом никто не погиб, но ранения, увы, получили шесть солдат. «Тикайте, куда могете!» — так и сказали нам», — рассказывает корреспонденту NT одна из жителей Горловки, вспоминая, что ей кричали солдаты, когда в конце апреля небо за их спиной заволокло черным дымом.
Полигон. Хутор Головинка
«Вся область моталась за бухлом в «дьюти-фри»
Таганрог — небольшой город на полпути между облцентром и ЛНР. Несмотря на близость к границе, Таганрог сильно отличается от российского Донецка (не путать со столицей ДНР), ставшего перевалочным пунктом для транзита добровольцев, гуманитарной помощи и снаряжения через границу. Приазовский порт больше похож на тыловую базу — здесь почти не встретишь ополченцев.
Лишь летом 2014 года раненых бойцов, по словам министра здравоохранения Ростовской области Татьяны Быковской, лечили в местных больницах, а несколько тысяч беженцев — преимущественно женщин — разместили в полудюжине санаториев и детских лагерей. К ним, по словам таганрожцев, раз в неделю приезжают с украинской стороны тонированные маршрутки с мужьями. Всего в области, по словам замгубернатора Сергея Бондарева, находятся более 30 тысяч беженцев, большая часть проживает у родни.
Сегодня ополченцев можно встретить лишь на Николаевском рынке, на выезде из Таганрога, где они закупаются провизией. Товар теперь поступает исключительно из облцентра, хотя раньше часто челноки гоняли на Украину. «Ну как война началась, так на городе сильно сказалось, — разводя руками, отвечает компьютерщик Сергей на вопрос о влиянии войны на Таганрог. — Раньше вся область моталась за бухлом в «дьюти-фри» на границу, да и вообще все украинское было дешевле. Из Мариуполя технику тащили, игрушки, все себе платья свадебные закупали — ведь в два раза выгодней!»
Но и сегодня на торговой площади стоят ряды машин с украинскими номерами. Многие уехавшие из зоны боевых действий устроились продавцами, грузчиками или таксистами. Впрочем, местные вспоминают, что беженцы пошли на работу не сразу.
«Да они вообще сперва ходили обнаглевшие. Ни на какую работу не соглашались — им ведь реально капало из бюджета, а нашим бюджетникам задержка два месяца, — вспоминает 27-летняя учительница Надежда. — Местные стали жаловаться, что везде украинцы: был ведь указ, чтоб беженцев брали в первую очередь и не меньше 15 штук платили. Их детям бесплатный отдых — на все лето в лагеря, жрачка бесплатная, а мы им еще несли свои вещи, думали помочь одеждой. Так они носом крутили — мол, мы только с бирками будем брать».
Полигон. Вход
«Контрабасы любят барагозить»
Другими нежданными для горожан гостями стали многочисленные солдаты, в том числе с Кузьминского полигона, которые, к примеру, 28 апреля протаранили на БТР легковушку. «Они почти как дети — расспрашивают, ну где тут у вас море, покажите», — рассказывает Надежда.
В городе солдаты носят исключительно гражданскую одежду, на многих — майки с надписью «вежливые люди» или изображением Владимира Путина в черных очках. Сегодня центром притяжения для них стал расположенный в конце набережной аквапарк «Лазеревский». Впрочем, по словам частных извозчиков, военнослужащие едут сюда не только ради возможности искупаться.
«Шлюха стоит 2300 рублей в час, ночь — семь кусков. Если клиента привожу я, то мне 600 капает, — делится секретом легких денег 30-летний таксист Алексей, закуривая очередную сигарету. — Дорога до полигона, смотря насколько напились, обойдется в тысячу-полторы. Вот и думай, сколько они зарабатывают».
Бордели, по его словам, располагаются в саунах с романтическими названиями «Ангел», «Красотка» и «Оазис». За несколько вечерних часов к двухэтажному кирпичному дому в частном секторе постоянно подъезжают машины. Оглядываясь, четверо крепких, коротко стриженных парней выходят из машины: первый стучит в дверь, замыкающий внимательно следит за проезжающими машинами.
«Контрабасы (контрактники. — NT) любят барагозить: то с администраторами драку устроят, то между собой. Недавно в сауну кинули учебную гранату, — говорит Алексей. — Они там друг с другом на ножах, разведчики не любят десантуру, те — танкистов». В клиентах, как и в остальных таксопарках города, отбоя нет — по его прикидкам, на полигоне обитает несколько тысяч человек.
Водитель ездит туда не чаще трех раз в неделю, иначе можно угробить машину — в дожди дорога из-за танков превращается в месиво. У него постоянный телефонный номер, каждые полгода звонят новые клиенты. «Старые контрабасы валят, а на их место новая смена, которой скидывают наши номера», — объясняет Алексей.
Полигон. Палатки
Не только танки
Не все отдыхающие в Таганроге солдаты базируются на танковом полигоне — на северо-западе города есть военный аэродром, который прежде активно не использовался. «У меня знакомый отвечает там за обеспечение базы», — рассказывает экс-военный Роман Попов (имя изменено по соображениям безопасности. — NT). По его словам, «как все события закрутились, то на летном поле палатки поставили и довольствие увеличили, сразу эдак батальона на три». Официально здесь дислоцируется 708-й военно-транспортный авиационный полк, где обслуживают тяжелые ИЛ-76.
По словам Попова, военнослужащих завозят воздухом, а технику доставляют автотранспортом ночью. В частности, он видел, как весной в поселке Самбек (развилка на Таганрог и приграничный Матвеев Курган) одна колонна крытых тентом КАМАЗов и джипов с зачехленными становыми пулеметами пошла в город, а другая в сторону границы.
Уже в июне там же Роман сначала увидел, как оттуда шло пять автоколонн. «В каждом сперва два БТР, затем пяток грузовиков с людьми, замыкали УАЗики — все машины были покрыты толстым слоем пыли. — вспоминает Роман. — А в обратную сторону пошла бронетехника на платформах, штук эдак 30 машин, некоторые прямо расписаны были в цвета ДНР».
Таксист Алексей подтверждает сказанное, но старается соскочить с темы, памятуя о спецслужбах: «Ты вот расскажешь там своим в Москве, а нам потом расхлебывать — мы уж лучше с них копеечку подоим, заработаем».
Фото: Дмитрий Окрест
