Для прошедших региональных выборов самое правильное слово — никакие. Мандаты распределились между четырьмя номенклатурными ногами («Единая Россия», КПРФ, «Справедливая Россия», ЛДПР), которые растут из одного места и к самостоятельным политическим перемещениям не приспособлены. Партийные лейблы уже вообще ничего не значат. Если и есть специфика, то скорее личностная. Один губернатор толковее, другой авторитарнее, третий ленивее… В этом смысле выборы все-таки небесполезны — начальники сдают экзамен, и совсем уж кривые отсеиваются.
Державная логика
За 30 лет неуклонного поступательного движения вперед страна (заметно сократившись в размерах) вернулась к мечте раннего Горбачева: чтоб секретари обкомов подбирались Кремлем, но потом на местах проходили через сито голосования. Тогда, в 1980-х, это было страшно революционно, заржавевшая номенклатура упиралась всеми четырьмя конечностями. Вернулся и главный принцип построения советской власти: абсолютная централизация и административный контроль сверху вниз. Пусть лучше страна и регионы будут бедные, но послушные, чем богатые, но самостоятельные.
В этом есть своя державная логика. Ну, так и назовите ее прямым текстом: не номенклатура обслуживает население, а население обслуживает номенклатуру.
В лихие 1990-е у нас было плюс-минус 20 регионов-доноров. И у тогдашнего Кремля была постоянная головная боль с их построением в шеренгу. Сейчас все построены, в порядке живой очереди клюют корм с кремлевской ладошки. Правда, доноров стало вдвое меньше. И корма тоже. Экономика ползет вниз с 2011 года. Три четверти регионов в безвылазном дефиците. Зато сердце радует родной советский порядок: вертикаль Чечне дала, Крыму и Донбассу дала, Башару Асаду дала, а вот русскому Нечерноземью не дала. Потерпят, никуда не денутся.
Для тех, кто не понял: сегодня это у них называется «возрождение русского мира». Тридцать лет назад называлось «построение светлого коммунистического будущего и исполнение интернационального долга». Какая, в сущности, разница, если решена главная политическая задача: покрепче устроиться на шее у вдохновленного и отмобилизованного населения и осуществлять руководящие и направляющие функции.
Неоварварство
Суть исторического момента в том, что стабильность уже целиком перетекла в застой; начинается этап перетекания застоя в коллапс. За неполный год обрабатывающая промышленность упала на 9 %, ВВП — на 4,6 %, реальные располагаемые доходы — на 10 %. Естественно, легально изменить тренд с помощью выборов уже невозможно. Не для того Чурова ставили, чтобы кто-то там менял тренд. В недрах народонаселения медленно оформляется новая-старая мысль, что менять надо всю консерваторию.
Этап перехода к коллапсу отражается в отношении к выборам. Дискурсивная функция путинского режима заключается в демонстративном пренебрежении к государственным институтам. Парламент, партии, суды, выборы и избирательные комиссии, политические программы, СМИ, обещания и идеологии — кто в России после прошедших 15 лет готов в это верить и уважать? Повседневный опыт ежедневно учит, что эта собачья свадьба к реальной политике, к жизни страны и народа не имеет вообще никакого отношения. Вот Путин — это да! Конкретный пацан. Всех кидает на счет раз. Голова! А всякие там права и законы — пустая брехня очкариков.
Это целеустремленный откат к варварству.
Что же касается выборов, то в контексте духовного неоварварства отправить Путина в отставку может только еще более крутой пацан. Точнее, не отправить, а одолеть в чистом поле, в сеансе борьбы без правил (но уж никак не в процессе скучного подсчета голосов, проводимого бородатым шулером!).
Виды на будущее
На героическую роль «нового человека» в деградирующем символическом пространстве могут претендовать лишь две фигуры — Ходорковский и Навальный. Не Миронов же с Зюгановым! И тем более не Жириновский с Явлинским. Это естественно для путинской России. И это часть коллапса.
Отсюда понятные следствия.
Первое: только этих двух коллективный Путин инстинктивно боится всерьез. Что приводит к явному противоречию: властная обслуга не устает рассказывать про мизерные цифры поддержки у Навального, но при этом именно на нем фокусирует всю разрушительную мощь своего аппарата. Казалось бы, у зюгановских коммунистов рейтинг в десятки раз выше, они как конкуренты на порядок опаснее, но играют по путинским правилам и потому никакой угрозы его системе не представляют.
Второе: главным не цифровым (кого волнуют цифры в чуровском зазеркалье?), а эмоциональным итогом выборов стала фиксация в общественном мнении именно Навального в качестве реальной альтернативы. При бесспорном поражении в Костроме. Это вызывает забавные инвективы со стороны «Яблока», которое в привычной роли обиженного советского интеллигента «с цифрами и фактами в руках» доказывает, что победило-то оно, не добрав там-то и там-то всего столько-то процентов до пятипроцентного барьера… Что лишний раз иллюстрирует глубину непонимания партийным руководством сути изменений в деградирующей социальной среде.
Яблочная проблема заключается не в провальном пиаре, а в том, что партия застряла головой в 1990-х. Не в том дело, плох или хорош их нетленный идейный инструментарий, а в том, что в путинской России идеологемы уже никого не интересуют. «Все вранье!» В голове у избирателя нового поколения другая повестка дня. Более примитивная. «Наш Крым или не наш Крым — надоело уже! Какая разница. Лучше скажи, что делать и как всю эту сволочь завалить»?
Навальный слышит запрос и говорит. Сволочь явно его боится и нервничает. Электорат бабьим чутьем понимает: да, этот может. А «Яблоко» запроса не слышит. Оно, вместе со всеми путинцами, никакое. Рассказывает сказки про неправильную приватизацию 20 лет назад и про то, как не послушали в свое время умного Г.А. Явлинского, — а теперь вот страдают. А он был бы так полезен вам при разгадывании кроссвордов!
Третье: традиционный для региональных выборов абсентеизм на этот раз наполняется новым смыслом. Раньше людей отвращали от выборов некие конкретные причины — лень, отсутствие подходящих кандидатур, наглый фальсификат, недоверие к партиям и политикам. Сейчас накапливается более общее и более агрессивное разочарование не в выборах даже, а «во всем этом». Что значит «все это», каждый понимает по-своему. Но есть оно у всех. Путин в это понятие не входит — пока. А «Яблоко» входит — уже. Вместе с Жириновским, Мироновым, Украиной и США.
В глубине начинает созревать знакомое: «Перемен! Мы ждем перемен». Ничего хорошего это не обещает — после Путина перемены могут быть только к худшему.
