Никита Михалков попал в прицелы телекамер на творческом вечере «Свой среди своих», Москва, 21 сентября 2015 года
Начало
Теперь уже мало кто из молодых и образованных поверит в то, что в конце 1970-х Михалкова ставили в один ряд с Андреем Тарковским. Особенно после «Механического пианино» и «Обломова». Он даже считался режиссером неблагонадежным – после того, как старший брат Андрей уехал снимать фильмы в Голливуд. «Родню» пару лет не выпускали в прокат. При приеме во ВГИК доброжелатели советовали абитуриентам не признаваться, что среди их любимых режиссеров – Михалков. Лучше было называть иные фамилии: Сергей Бондарчук, Александр Алов и Владимир Наумов, Лев Кулиджанов. Тем не менее, несмотря на широкое признание в среде советской интеллигенции, у Михалкова, когда он перешел в 1970-е из актеров в режиссеры, тут же возникли недоброжелатели.
Не только стал врагом самому себе, но и главным противником свободомыслия. В новейшей России этот путь, именуемый грехопадением, проделали многие в самых разных областях деятельности, но среди творцов искусства Михалков, безусловно, в этом отношении номер один.
Раздражало наличие папы. (Кроме того, у «царя Никиты», как его иногда называют, всегда был старший брат. «Три Михалковых по тебе ползут».) Совсем иные перспективы для старта и разгона. Возможность читать, смотреть, использовать даже запретное. Ничего себе, уже в 1974-м он начал «Своего среди чужих» осознанной цитатой из невиданного в СССР фильма «Буч Кэссиди и Сандэнс Кид»! Критик Юрий Ханютин написал в то время, что Михалков вошел в режиссуру, как светский щеголь на вернисаж. В конце 1980-х – начале 1990-х Михалкова и его фильмы отметили самыми престижными кинонаградами Запада. Три подряд оскаровские номинации – за «Очи черные», «Ургу» и «Утомленных солнцем» (тут наконец-то победа!) За рубежом его стали считать русским кинорежиссером № 1 – такимже символом российской культуры, как Александр Солженицын или Мстислав Ростропович. Тем не менее его репутация в стране только ухудшилась.
Кризис
Этому содействовал так называемый революционный съезд Союза кинематографистов 1986 года, послуживший катализатором всей горбачевской перестройки. По чьему-то определению, Михалков взошел на трибуну съезда лидером и потенциальным вождем киноперестройки, а сошел – добровольным аутсайдером, поскольку защитил Сергея Бондарчука и прочих советских классиков. Его сразу записали в бывшие, в ненавистную номенклатуру. Годом позже в Канне михалковским «Очам черным» прочили триумф, но помешал член жюри, новый глава СК Элем Климов, который не мог допустить, чтобы фильм Михалкова обошел действительно гениальное и важное для ситуации в СССР «Покаяние» Тенгиза Абуладзе. Климов перетащил на свою сторону возглавлявшего жюри Ива Монтана, и «Покаяние» получило Гран-при.
Спустя несколько лет, в начале 1990-х, Михалков получил еще один щелчок от киносообщества, когда явился на церемонию «Ники» за наградами для своей оцененной Западом «Урги». Награды проплыли мимо. Михалкову, правда, досталась статуэтка за лучшую режиссуру, но он-то приходил за главной – «лучший фильм». В это время стала активно развиваться новая молодая отечественная кинорежиссура: Алексей Балабанов и др. Новая кинопресса увлеклась именно ею. Михалков, судя по всему, понял, что, несмотря на зарубежное признание, его в родной стране, где он после 1986-го отошел от активной общественной жизни, отодвигают на задний план.
При этом было ясно, что кино-сообщество осуждает его не только как ретрограда, но и из чистой зависти. Всем бы хотелось прорваться на Запад, как он в Италию (казавшуюся в СССР недостижимой мечтой) или его брат в Америку, и получать не рубли, а валюту. Но он прорвался, а другие почему-то нет. Блат?
Стоит напомнить, что фильм «Очи черные» в СССР ругали за антипатриотизм – это фильм-то главного путинского патриота Михалкова! Ради денег Михалков-де продает Западу смешную дикую провинциальную Россию. Михалков, впрочем, и впрямь продал ее итальянцам. Но не в «Очах черных», вполне себе милых, а в забытом теперь фильме «Автостоп» 1991 года, который Михалков не включает сейчас в свои идущие по ТВ и в Доме кино ретроспективы. Там итальянец – представитель невиданной в провинциальной России развитой цивилизации. А русские – наивная третьемирная деревенщина.
Это так, чтобы Михалков не особенно строил сейчас из себя патриота.
Тем не менее к середине 1990-х, спустя десять лет после того, как его не приняли на революционном съезде Союза кинематографистов, Михалков явно накопил злость и жажду реванша. Тут-то и сорвался с катушек. Во вред и себе, и отечественному кинематографу.
Сергей Михалков (в центре) с сыновьями Никитой (слева) и Андреем, Москва 1998 год
Реванш
Случилось то, что и должно было: к середине 1990-х, за десять лет после начала перестройки, Союз кинематографистов утратил революционность, а сами кинематографисты постарели, обеднели и оказались никому не нужны – в том числе новому кинопоколению и новой кинопрессе, которых Михалков невзлюбил тоже. Они-то думали, что наступит свобода и им за их талант отвалят денег, позовут работать на Запад, а государство станет им прислуживать. А оказалось, что рухнула Стена – и они встретились тет-а-тет с Голливудом, который их тут же и задавил.
Михалков между тем, хотя и отошел от кино-сообщества, следовал заветам отца всегда оставаться при власти. Был с Р уцким, от которого, к своей чести, не отказался и после октябрьских событий 1993-го. Потом оказался с «Нашим домом – Газпромом» (так в народе называли движение «Наш дом – Россия». – NT) тогдашнего премьера Виктора Черномырдина. Именно Черномырдин выделил ему целевым приказом 10 млн. у. е. из индийского долга – на съемки «Сибирского цирюльника».
Закорешившись с Путиным, сразу стал врагом либерала Немцова, с которым в его бытность губернатором Нижегородской области вроде бы отчаянно дружил – у Михалкова в той губернии барское имение. Путина Михалков обслуживал сполна – в том числе документальным фильмом в честь очередного юбилея вождя нации "55" (2007).
Одновременно Михалков возглавил в 1993-м Российский фонд культуры, в то время гремевший – во многом за счет грамотного пиара (промоутер Геннадий Йозефавичус поработал на Михалкова на славу) – и непонятно что представляющий собой сегодня. Зато он занимает все те же роскошные палаты XIX века на Гоголевском бульваре.
Михалков – сильный, властный, богатый – показался в 1998-м спаси кинематографистам. И те сами позвали его на царство.
Новоиспеченный кавалер ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени Никита Михалков и Владимир Путин после вручения наград, Москва, Кремль, 28 октября 2005 года
Тогда все выглядело странно. Михалков вроде как собрался баллотироваться в президенты России (потом многие трактовали это как пиар-ход для пущей раскрутки вышедшего в том же 1998-м «Сибирского цирюльника», где Михалков появляется в эпизодической роли мудрого императора Александра III). Но эта история была быстро заиграна. А вот царем-президентом Союза кинематографистов он стал всерьез.
Михалков ринулся в политику и идеологию с очевидной жаждой реванша и желанием показать всем, кто в этой стране истинный кинохозяин. Он шел возглавлять Союз кинематографистов, зная, что тот бесперспективен. В России уже складывалось новое кинопроизводство и новый кинопрокат. Но еще не было сильных продюсеров, появившихся вскоре (Сергей Сельянов, Константин Эрнст, Анатолий Максимов, Тимур Бекмамбетов, Александр Роднянский, Ренат Давлетьяров), а государственное влияние на кино стало иссякать. В этой ситуации Михалков решил, что пора создать новую главную государственную киноструктуру и, понятно, ее возглавить. Для этого ему и понадобился бесперспективный Союз кинематографистов. Михалкову требовалась формальная опора. Возглавив Союз, он намеревался создать на его основе Фонд развития кино, который фактически упразднил бы государственное Госкино. Михалков шел во власть, стремясь стать киноолигархом, и сферы влияния расширял быстро. Студия ТР ИТЭ и Фонд культуры к тому моменту у него уже были, а тут он стал хозяином и Дома кино (обещал членам Союза, что отвоюет и гигантское здание Киноцентра на Пресне, но после нескольких лет судебной тяжбы удалось получить лишь скромную компенсацию, которая не обогатила нищих членов Союза). Вскоре оказался президентом Московского кинофестиваля. Потом учредил новую киноакадемию «Золотой орел» в пику «Нике», чтобы контролировать и национальные кинопремии. Все шло к тому, что он сосредоточит в одних руках всю полноту киновласти. Но не срослось. Михалков оказался не всесилен. Не удалось, в частности, создать на платформе Союза кинематографистов Фонд российского кино, который упразднил бы государственное Госкино и сделал бы Михалкова фактическим владельцем национальных киноресурсов.
Никита Михалков на заседании Союза кинематографистов РФ, Москва, 5 ноября 2014 года
Результаты
Чего же он тогда добился, придя во власть?
Способствовал уничтожению Музея кино и отставке его главы Наума Клеймана. В итоге в Москве потеряны новые образованные кинопоколения, которые благодаря музею формировались все 1990-е. Михалков нанес осознанный удар по молодому, стремившемуся к развитию сословию. Нынешний музей – пародия на прежний.
Расколол кинематографистов на чужих и своих. Когда должен был по регламенту уйти в 2008-м и его переизбрали, объявил о попытке рейдерского захвата Союза кинематографистов. В результате сохранил власть над Союзом, но возник второй альтернативный Киносоюз.
Как ни странно, несмотря на поддержку послушных СМИ, не сумел сожрать «Нику», так что в России есть теперь два киносоюза и две главные кинопремии. Чушь несусветная.
Создал послушную ему оскаровскую комиссию, которая исправно выдвигает на «Оскар» каждый из сотворенных им фильмов. Сейчас вот выдвинула его «Солнечный удар».
С фирменно михалковским чутьем оценил приход к власти Владимира Путина и понял, что это человек, при котором быть необходимо. Некоторое время боролся за его внимание к себе. Кстати, мы сказали, что Михалков верен тем, с кем был связан. Это не совсем так. Да, он в критический момент подтвердил верность Руцкому. Но, закорешившись с Путиным, сразу стал врагом либерала Бориса Немцова, с которым в его бытность губернатором Нижегородской области вроде бы отчаянно дружил – у Михалкова в той губернии барское имение. Путина Михалков обслужил сполна, в том числе документальным фильмом в честь очередного юбилея вождя нации «55» (2007).
Стал инициатором создания Этической хартии кинематографистов, этакого аналога американского Кодекса Хейса, который считается во всем мире символом убогой самоцензуры и обскурантизма. Кодекс расцвел в печальную эпоху маккартизма и был отменен в 1960-х, поскольку привел к краху голливудской киноиндустрии – она терпела убытки, начиная с эпохи маккартизма до второй половины 1960-х.
Продвинул идею школьного киновоспитания (сто внеклассных отечественных фильмов) – абсолютно утопическую (требующую больших затрат, зато дающую поводы для воровства) и неинтересную для школьников. Кстати, в топ-100 не вошел ни один, кроме михалковских, отечественный фильм после 1990-го.
В 2010 году выпустил политический манифест «Право и правда», в котором, выставляя себя сторонником «просвещенного консерватизма», провозгласил: «Геополитика в России должна получить приоритет над политикой, геоэкономика над экономикой, а геокультура над культурой. Довольно смотреть на себя и мир, стоя на коленях».
Стал владельцем сети кинотеатров «Синема-парк» (вместе с Владимиром Потаниным и братом Андреем Кончаловским) и придумал альтернативную нехорошему заокеанскому «Макдональдсу» сеть патриотического фастфуда «Едим как дома», на которую братья Михалковы просили у государства миллиард, чтобы она стала еще патриотичнее.
Добился запрета на всякую критику в свой адрес в государственных СМИ, в том числе абсолютно на всех российских телеканалах. Создал на государственном канале «Россия-24» «Бесогон TV», где поносит всех интеллектуалов-оппозиционеров. Ксения Собчак, Андрей Макаревич, Борис Немцов – в каждом из них он разглядел «беса».
Конец
Но это ерунда на фоне главного: после прихода во власть он не сделал ни одного значимого фильма, хотя снял три – «12», «Утомленные солнцем-2» и «Солнечный удар». Это логично, если режиссера волнует не кино, а нужная идеология.
Суть фильма «12» в том, что у нас есть тайные патриотические организации бывших военных типа масонских лож (Михалков изображает представителя одной из них), которые помогут власти навести порядок в стране.
Идея «Утомленных-2»: в войну спасутся только православные.
Последний фильм Михалкова «Солнечный удар» совсем уже безликий. Это вроде как экранизация «Окаянных дней» и «Солнечного удара» Ивана Бунина. Но «Дней» в фильме почти нет, а «Удар» переписан.
Из «Окаянных дней» Михалков взял всего одну фразу – но и ту переиначил. У Бунина: «Часто вспоминаю то негодование, с которым встречали мои будто бы сплошь черные изображения русского народа. Да еще и до сих пор негодуют, и кто же? Те самые, что вскормлены, вспоены той самой литературой, которая сто лет позорила буквально все классы, то есть «попа», «обывателя», мещанина, чиновника, полицейского, помещика, зажиточного крестьянина». У Михалкова один из героев-офицеров, подводя черту под фильмом, произносит совсем другое: «Я ненавижу классическую русскую литературу». Ничего себе! Почему же? А потому что, по мнению офицера, она всегда позорила «власть, любую власть»!
После прихода во власть он не сделал ни одного значимого фильма, хотя снял три – "12", "Утомленных солнцем-2", и "Солнечный удар". Это логично, если режиссера волнует не кино, а нужная идеология.
Вот и проговорился Михалков. Не Россия его заботит, в отличие от Бунина, а лишь сохранение власти, любой власти, к которой он прилепился.
Самый страшный грех интеллигенции, судя по фильму Михалкова, в том, что она просветила русский народ. Народу нельзя давать думать! Им нужно управлять по-отечески с помощью, прежде всего, церкви – вот в сухом остатке вывод михалковского «Удара».
Будущее
Интересный вопрос – как скажется на Михалкове потенциальная смена режима?
А никак. Режим не изменится радикально. И новым вождям будет точно так же льстить, что Никита назовет их лидерами нации.
Но одна месть Михалкова все-таки ждет: он не останется в истории кино. Его ретроспектив не будет в музеях, про его творчество не станут писать книги и диссертации. Он себя дискредитировал. И это печально. Он ведь был талантливым. Он сам себя обокрал.
