26 января члены российского ПЕН-центра опубликовали заявление, в котором резко осудили подготовленный Минюстом проект поправок к «Закону об иностранных агентах», согласно которым «политической деятельностью предлагается считать всякое действие, направленное на защиту прав и свобод человека и гражданина, любую попытку общественного воздействия на решения органов власти, включая местные»
Наше заявление — не «письмо турецкому султану». Выражение это употребляют часто, но мало кто знаком с текстом самого письма. Казаки, вольница — если бы сегодня кто-то так ответил «султану», пяти минут не прожил бы. Россия стала царством страха. Любое высказывание — причем в парламентских, в отличие от староказацких, выражениях, — может отправить человека в лагеря или на тот свет, «по закону и не по закону», как честно заявил депутат Госдумы Делимханов. Впрочем, ругательства и угрозы, из которых состоит письмо с картины Репина, сегодня безнаказанно позволяют себе те, кто при этом бьет челом султану. В адрес тех, чья тревога заключается в том, чтобы Россия не скатилась обратно в феодализм, из которого она столько веков пыталась выпростаться, и периодически это получалось. Они сегодня — под прицелом: «иностранные агенты», «враги народа», «национал-предатели». Если продолжать идти по пути бесконечных запретов и расправ (которые в прежние времена были нормой отношения хозяев к рабам), лишая все большее количество людей прав и свобод, — лишенцы станут «бирнамским лесом».
Словосочетание «Россия XXI века» было некой мечтой и почти реальностью: мы — часть цивилизации, может, не первая скрипка, но солисты глобального мира, одна из восьми самых развитых стран. Да, феодальные психология и экономика сильны, но мы надеялись, что век высоких технологий и попутный ветер (а он был) сделают Россию одним из самых завидных государств на свете. И вдруг со сверхзвуковой скоростью нас отправили в обратном направлении. Теперь, со всеми этими инквизиторскими законами и поправками, большая часть которых прямо противоречит Конституции, остается присматриваться, насколько мы приблизились к Саудовской Аравии, Ирану, Северной Корее (а в Америке периода маккартизма уже пребываем), остался ли воздух, которым можно дышать.
Любое высказывание — причем в парламентских, в отличие от староказацких, выражениях, — может отправить человека в лагеря или на тот свет, «по закону и не по закону», как честно заявил депутат Госдумы Делимханов
Письмо султана, на которое «экстремистски» (не на «двушечку», а прямо на «десяточку», по нынешним временам) ответили казаки, звучало так: «Я, султан и владыка Блистательной Порты, сын Ибрагима I, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле, властелин царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, несравненный рыцарь, никем не победимый воин, владетель древа жизни, неотступный хранитель гроба Иисуса Христа, попечитель самого Бога, надежда и утешитель мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно и без всякого сопротивления и меня вашими нападениями не заставлять беспокоиться». Не правда ли, похоже на стилистику диалога «неприкасаемых» с народом, от которого они огораживаются семиметровыми заборами, опричниной и пулеметной очередью запретов? Закон — они, а не Конституция. Смешно ведь, хоть и печально, что в День Конституции одного из ее авторов забрали в кутузку за плакат в защиту Основного закона.
Среди моих предков были казаки, правда, не запорожские, а терские, и я ношу их фамилию, возможно, поэтому и вспомнилась мне та переписка. Но мы как вежливые люди (в хорошем смысле), в отличие от тех казаков, вежливо обращаемся к Силе. Сила, не загоняй страну в стойло «мрачного средневековья».
