В России к католикам относятся без особой любви, так исторически сложилось. Нам все мерещатся тевтонские рыцари, которые рвутся на Восток с целью насадить католичество, хотя Тевтонский орден давным-давно превратился в благотворительную организацию. В Русской православной церкви, особенно в ее консервативных кругах, нелюбовь иногда приобретает болезненные черты — страх перед встречей папы и патриарха из этого разряда. Теперь, когда встреча состоялась и ничего страшного не случилось — пламя не снизошло с Небес и не воцарилась Тьма, — многих это должно отрезвить, подтолкнуть к более здравому взгляду на вещи. Я имею в виду обычных людей, а не тех, кто использует свой антикатолицизм как разменную карту в церковно-политической игре, — их и снизошедшее пламя не отрезвит.
Если встреча положит начало более тесным взаимоотношениям между Русской православной и Римско-католической церквами, уже неплохо. Хотя тут возникают кое-какие сомнения. О построении «единой Европы» речь уже не идет. Призывы положить конец преследованиям христиан на Ближнем Востоке — дело благородное, но чем тут церковь может помочь, кроме деклараций? Где же тогда поле для приложения усилий? Остается совместное противостояние вызовам европейского секуляризма. И тут скорее католики пойдут в ученики к Русской церкви, чем наоборот, — напомню, что так называемые антигейские законы были приняты в России в большой степени под давлением церковного лобби. Да и вообще статусно церковь за последние годы добилась в России того, о чем на политкорректном Западе и мечтать не смеют. В результате мы наблюдаем архаизацию многих сторон нашей жизни, от культуры до политики, — желать ли такого Европе?
Призывы положить конец преследованиям христиан на Ближнем Востоке — дело благородное, но чем тут церковь может помочь, кроме деклараций?
Ну и главное — непонятные обстоятельства этой встречи. Как-никак первой в истории. В Московской патриархии говорят, что встреча готовилась двадцать лет, что все специально держалось в тайне, чтобы не разжигать страстей, что да, долго тянули и отнекивались, но вот наступил момент, когда откладывать стало нельзя, — гонения на христиан не позволяют… Хочется верить, а не верится. Уж слишком все как-то походя, повестка сжата до минимума, по сути, ее и нет.
Некоторые комментаторы считают, что встреча состоялась в результате вмешательства российской власти, которой необходимы союзники в сирийском вопросе: Ватикан, осуждая силовые действия асадовского режима, все же не так категорически настроен против него, как члены западной коалиции.
Другие полагают, что главную роль сыграл Всеправославный собор, который должен пройти в июне этого года на Крите. Между РПЦ и Константинопольским патриархатом давно идут тихие, но упорные борения за власть в православном мире. Канонически так называемое первенство чести принадлежит Константинополю. И Московский патриархат с этим не спорит. Но страшно возмущается, когда в межправославных конфликтах церкви взывают к Константинополю как к верховному арбитру (вот и украинцы туда же). А Вселенский патриарх берет на себя смелость эти конфликты решать. В Москве даже целый документ написали — «Позиция Московского Патриархата по вопросу о первенстве во Вселенской Церкви» — с объяснениями, что первенство чести совсем не означает первенства власти. Не помогает. Встреча с Папой Римским перед собором — хорошая возможность добавить себе весу, вдруг хоть это подействует?
В любом случае ясно, что привходящие обстоятельства — «большая» российская политика и маневры в преддверии Всеправославного собора — имели для этой встречи большее значение, чем дела религиозные. Однако, как знать… Вот Вселенский патриарх Афинагор и папа Павел VI тихо-тихо встретились впервые после более чем 900-летнего раскола в Израиле, а через год, в последний день работы Второго Ватиканского собора, была обнародована совместная Декларация о снятии анафем 1054 года. Вдруг и сейчас сторонам удастся преодолеть узкую повестку и вывести встречу на действительно исторический уровень?
