Партию Катерины Измайловой исполнит Надя Михаэль, в репертуаре которой — Леди Макбет Шекспира и Верди
Катериной Измайловой» худрук театра Вахтангова Римас Туминас дебютирует как оперный режиссер, ее музыкальный руководитель — главный дирижер Большого театра Туган Сохиев. Хотели того авторы спектакля или нет, их работа приурочена к круглой дате — 80-летию статьи «Сумбур вместо музыки», ставшей одним из самых знаменитых в истории примеров государственного вмешательства в дела искусства. Продиктованная Сталиным статья не только нанесла тяжелейший удар по «Леди Макбет Мценского уезда» (так называлась первая редакция оперы), но и стала причиной повышенного интереса к ней, сохраняющегося по сей день. В год юбилея печально известной статьи одна из лучших русских опер ХХ века возвращается в Большой.
Игра в заумные вещи
17 января 1936 года Сталин и Молотов посетили оперу Ивана Дзержинского «Тихий Дон». Отозвавшись о ней благожелательно, вождь все же понимал: «Тихий Дон» никак не подходит для официальной роли советской оперы №1. У «Леди Макбет» были для этого все основания — «победой советского музыкального театра» назвала оперу газета «Известия». Премьере, прошедшей в январе 1934 года в Москве и Ленинграде, предшествовали многочисленные публикации, а Самуил Самосуд, дирижировавший ленинградским спектаклем, без колебаний называл новую оперу гениальной, сравнивая ее ни много ни мало с «Пиковой дамой» Чайковского. Успех быстро выплеснулся за пределы СССР: за два года опера была поставлена в Великобритании, Швейцарии, Дании, Швеции, Югославии, Чехословакии, Аргентине, наконец в США, где шла в Кливленде, Филадельфии и Нью-Йорке. 26 декабря 1935 года состоялась премьера «Леди Макбет» в Большом театре; к тому моменту опера прошла 83 раза в Ленинграде и 97 — в Москве. Шостакович стал самым исполняемым в стране композитором.
Статья «Сумбур вместо музыки» появилась спустя два дня после того, как 26 января 1936 года «Леди Макбет» в Большом послушали Сталин, Жданов и Микоян: вопреки ожиданиям, вождь не только не пригласил композитора в свою ложу, но и покинул спектакль до окончания со словами «Это сумбур, а не музыка». Высказанные в статье обвинения носили, по существу, политический характер: «Это игра в заумные вещи, которая может кончиться очень плохо… «Леди Макбет» имеет успех у буржуазной публики за границей. Не потому ли похваливает ее буржуазная публика, что опера эта сумбурна и абсолютно аполитична?» 6 февраля появилась статья «Балетная фальшь», посвященная уже балетам Шостаковича: речь шла о равнодушии композитора к колхозной тематике и народным песням Кубани.
26 января 1936 года «Леди Макбет» в Большом послушали Сталин, Жданов и Микоян: вопреки ожиданиям, вождь не только не пригласил композитора в свою ложу, но и покинул спектакль до окончания со словами «Это сумбур, а не музыка»
Логично было бы предположить, что после публикации «Сумбура…» оперу немедленно сняли с репертуара и предали забвению, а автора если не арестовали, то как минимум заставили каяться. Но «Леди Макбет» шла до 4 февраля в Москве и до 7 марта — в Ленинграде. Иезуитская система работала более сложным образом. Уже полтора года спустя, в самый разгар Большого террора, с невероятным успехом прошла премьера Пятой симфонии Шостаковича, и в том самом 1937-м опала была снята с него на десять лет. С 1941 по 1952 год он получил пять Сталинских премий, две из них — после проработки 1948 года, куда более жестокой.
Танцы над могилой
Работу над оперой «Леди Макбет Мценского уезда» по одноименному очерку Лескова Шостакович начал в
1930 году. Внешне сюжет следует Лескову: молодая купчиха, воспользовавшись отъездом нелюбимого мужа, заводит роман с приказчиком Сергеем. Сметая все препятствия на своем пути, она убивает сначала свекра, подав ему отравленные грибы, затем мужа, спрятав труп в погребе. Пока Катерина с Сергеем идут под венец, полиция обнаруживает труп и является арестовать обоих. По пути в Сибирь Сергей заигрывает с молодой каторжницей Сонеткой; Катерина бросается на соперницу и увлекает ее в воду, обе тонут.
Шостакович смягчил и поэтизировал образ героини. «Несмотря на то что Екатерина Львовна является убийцей своих мужа и свекра, я все-таки ей симпатизирую», — писал композитор. Он щедро дарит ей внутренние монологи, отражающие тонкость ее натуры — совсем иной, чем у Катерины Лескова, хладнокровно убивающей племянника и отказывающейся от ребенка, рожденного в тюремной больнице. С годами «Леди Макбет» — по словам автора, «трагедия-сатира» — обросла внемузыкальными толкованиями. Судьба оперы привела к тому, что в ней стали видеть протест автора против режима. Едва ли надо доказывать, что полицейский участок и идущий в Сибирь этап у Шостаковича не являются метафорой застенков НКВД и сталинских лагерей. Однако многое в опере давало возможности для расширительных толкований, что и могло стать причиной высочайшего гнева.
В «Леди Макбет» изображено предельно циничное общество. Свекор Борис Тимофеевич, будто бы блюдущий нравственность невестки, собирается забраться к ней в постель. Священник, исповедующий умирающего, весело поет над еще не остывшим телом. Нет почти ни одной искренней интонации и у работников, особенно в массовых сценах. В общем, для своего времени концепция оперы выглядела вполне идеологически выдержанной. Однако музыка, с первых нот пронизанная предчувствием беды, говорит о том, что масштаб трагедии шире масштаба отдельно взятой эпохи. Неслучайно полицейских, скучающих в участке, больше всего радует известие о трупе в погребе Измайловых, а собственно его обнаружение — одна из самых потрясающих сцен оперы — сопровождается бодрым, лихим галопом. Образ танцев над могилой — один из ключевых у Шостаковича вообще, в том числе в «Леди Макбет». Он был слишком актуален для СССР 1930-х, и именно это могло не понравиться Сталину.
Художественные дефекты
После очередной премьеры в Загребе в 1937 году практически прекратилось и триумфальное шествие «Леди Макбет» за рубежом. Лишь в 1956 году Ленинградский Малый оперный театр выступил с инициативой ее постановки, и Шостакович обратился к Молотову с просьбой о создании комиссии для ознакомления с обновленной версией. Комиссия во главе с Дмитрием Кабалевским прослушала оперу, спетую автором под рояль, и не рекомендовала к возобновлению «ввиду крупных идейно-художественных дефектов». Тем не менее Шостакович продолжал работать над новой редакцией; в 1962 году ее постановку начал готовить Московский театр имени Станиславского и Немировича-Данченко, в конце года состоялся закрытый показ. 8 января 1963 года прошла премьера оперы, исполненной в СССР впервые за 27 лет. С этого момента и до сих пор ее продолжают ставить во всем мире.
Печально известная статья, вдохновителем которой считается сам Сталин, была опубликована 80 лет назад
Новая редакция получила название «Катерина Измайлова»; именно к ней обращается Большой театр. Для публики, которая знакомится с оперой впервые, едва ли есть существенная разница, однако различий между двумя версиями немало. Так, во второй редакции сокращен оркестровый фрагмент, иллюстрирующий грехопадение Катерины, из ее партии исключены многие высокие ноты, а два симфонических антракта заменены на новые. Более заметные изменения касаются текста, начиная с первой же фразы героини: вместо лиричной «Ах, не спится больше. Попробую…» в «Леди Макбет» — социально окрашенная «Ах, тоска какая! Хоть вешайся» в «Катерине». В финале второй редакции поверх горестного хора идущих в Сибирь звучит фраза Старого каторжника: «Ах, отчего это жизнь наша такая темная, страшная? Разве для такой жизни рожден человек?»
Практически все крепкие выражения, которыми изобилует первая редакция, исключены из текста второй, куда более нейтрального и гладкого. Какой же версии отдать предпочтение? В 1964 году, когда в Ла Скала собирались обратиться к первой, Шостакович написал письмо директору театра Николаю Бенуа, где настоятельно просил ставить только вторую. Прямую речь композиторов не всегда следует понимать буквально, однако вот слова ведущего специалиста по творчеству Шостаковича Манашира Якубова: «Это в известном смысле две разные оперы. Первую редакцию я считаю типично экспрессионистской драмой, вторую — социальной трагедией. Думаю, в ближайшие годы интерес ко второй редакции будет расти во всем мире. Вторая редакция — совсем другое сочинение, во многих отношениях более сильное». Туган Сохиев, музыкальный руководитель нынешней постановки, полностью разделяет эту точку зрения.
Не в грибках дело
Возвращение оперы Шостаковича в Большой не может не радовать, хотя в этих стенах ей никогда не везло. Первая постановка (1935) продержалась лишь месяц, став поводом для статьи в «Правде»; вторая (1980, вторая редакция) была показана лишь десять раз и сошла со сцены через два года. В основу третьей постановки Большого (2004) легло либретто, соединившее фрагменты ранних и поздней версий. Тем страннее оказался умеренный тон спектакля, соответствующий скорее приглаженной «Катерине Измайловой», нежели неистовой «Леди Макбет». Неслучайно Геннадий Рождественский, неоднократно дирижировавший постановкой, сосредотачивал все силы на оркестре, преподнося оперу как гигантское симфоническое полотно и не слишком заботясь об унылых бытовых сценках, придуманных режиссером.
Полицейских, скучающих в участке, больше всего радует известие о трупе в погребе Измайловых, а собственно его обнаружение — одна из самых потрясающих сцен оперы — сопровождается лихим галопом
Одна из целей нынешней команды — как раз в том, чтобы уйти в постановке от быта. Сохиев объясняет, чего ему не хватает в современных трактовках оперы: «Даже если ее ставят в ведущих театрах, все упирается в быт: Катерина солит грибки, Борис Тимофеевич от них умирает, на свадьбу приходят полицейские из полицейского участка в костюмах каких бы то ни было эпох… Мне кажется, присутствие этих грибков, само отравление ими не так важно, как факт расправы Катерины с человеком, стоящим на ее пути. Не в грибках же дело… мне кажется важным заглянуть за пределы бытовой истории и поискать, что стоит за ней. Римас Туминас работает именно в этом направлении, мы пытаемся искать вместе».
По словам Сохиева, роль Катерины — одна из самых сложных и опасных для голоса; принципиальное решение дирижера — пригласить на эту партию певиц, прежде ее не исполнявших. В премьерной серии Катерину споет опытная Надя Михаэль, среди многочисленных ролей которой — Медея, Саломея, Леди Макбет в опере Верди; Катерина — естественное продолжение этого ряда. Как говорит Михаэль, «У меня по коже бегут мурашки каждый раз, когда речь заходит о финальной арии. Я считаю, что эта сцена Катерины похожа на знаменитый монолог Леди Макбет Верди, где она взывает к темным силам. Катерина заглядывает в озеро, видит его черноту, приближающуюся смерть, и сама как будто становится ангелом смерти. Римас хочет, чтобы ария прозвучала лирично, чтобы люди испытывали только сочувствие, а мне кажется, что она должна прозвучать страшно, трагично, чтобы у людей возникло сочувствие через страх и ужас». Какой из взглядов на одну из самых роковых оперных партий победит, станет ясно в ближайшее время.
Фото: Александр Куров/ИТАР-ТАСС, vikimedia.org
