Тринадцатую годовщину своего президентства Александр Лукашенко отметил очередным конфликтом с Россией. И в очередной раз вышел из него без ощутимых потерь. The New Times попытался понять, почему никто не хочет побеждать Александра Лукашенко.
Празднование конца эпохи Лукашенко назначено на осень. «Все кончено, — торжествовал один из лидеров белорусской оппозиции, — повышения цен на газ Лукашенко не выдержит, без нефтяной халявы он уже не сможет кормить село, а если он перекроет нефтепровод, русские высадят здесь десант, и он это знает». Тринадцатая годовщина президентства Лукашенко, 10 июля, почти совпала с другой датой — 23 июля, днем расплаты с «Газпромом» за последний дешевый газ, и к своему личному празднику Лукашенко получил очередной скандал с Россией. Когда шесть лет назад некий белорусский ясновидец предрек, что властвовать Лукашенко будет семнадцать лет, это казалось неудачной шуткой.
— В защиту Фейхтвангера —
Белорусское слово «памяркоуный» однозначно не переводится ни на один язык, и белорусы в попытке его объяснить наперебой предлагают вариант за вариантом: благожелательный, добросердечный, открытый, спокойный... «Наша памяркоуная Беларусь...» — звучит в любом обращении власти. «Вот тебе еще образчик национального характера — мой дед, старый коммунист, — объясняет белорусский приятель. — «Вот, — говорит дед, — украинцы что делали, когда русские пришли? Взяли автоматы и пошли в лес, — и добавил: — Молодцы!» Я ушам не поверил, а он продолжает: «Или вот прибалты — тоже молодцы!» А потом помолчал, вздохнул и резюмировал: «Молодцы, конечно, а что толку?..»
В одном из самых многолюдных мест Минска по чьему-то недосмотру почти целый день провисело несколько оппозиционных листовок. Граждане останавливались, быстро прочитывали и шли дальше по своим делам. С сочувствием, но без страсти. В Минске считается почти неприличным говорить о Лукашенко что-нибудь хорошее. Но любое оппозиционное скопление народа, даже если оно объявлено белорусским Майданом, устроено одинаково: в центре — граничащая с пустотой людская разреженность и максимальное сосредоточение по периферии, откуда легче спастись при атаке ОМОНа. Приятель-оппозиционер жалуется на своих друзей, которые не без ехидства у него при встрече интересуются: «Ну и когда вы нам сделаете революцию?»
Для тех, кто так долго учился жить в условиях, к которым притерпеться, казалось бы, невозможно, любые изменения — новая ломка. К тому же Белоруссия словно создана на радость тем, кому предписано заниматься созданием ее благоприятного имиджа. Зеленеющие поля, коттеджные поселки, дороги, которые в любом райцентре лучше, чем в центре Москвы. Здесь ничего не надо специально строить для тщательно отобранных московских гостей, и они в восторге от белорусского образа жизни — а кто упрекнет Фейхтвангера за то, что он в свое время не углубился в особенности советского счастья? И вдобавок никакому Фейхтвангеру не мог привидеться такой потребительский бум. Ухоженные белорусские дворы забиты автомобилями, причем большей частью новыми. Цены в гастрономах московские, к московской же стремительно приближается стоимость квадратного метра жилья. Белоруссия по-европейски живет на кредиты, которые ее жители набрали на всё, от холодильников до недвижимости, и ипотека ширится на зависть всему СНГ.
А на остальное можно научиться не обращать внимания. Или посмеиваться. Если даже речи самого президента перестали с такой интенсивностью расходиться на цитаты, то свое слово всегда скажет чиновник, вдруг, скажем, требующий от водителей в обязательном порядке хранить в автомобильной аптечке презервативы. Чему некоторые втайне от жен были даже рады. Норма, впрочем, недавно отменена. По мнению народных экспертов, в связи с национальной программой повышения рождаемости.
Цифра средней зарплаты в 330 долларов, конечно, для чиновных отчетов. Официально государство предписывает платить продавщице в ларьке 250 долларов. Неофициально никто не мешает ее зарплате формироваться на рыночных началах, не превышая 150 долларов в Минске и 100 в провинции. С существованием белорусского холодильника или телевизора в России примиряет разве что его цена. В самой Белоруссии тот же «Атлант» стоит столько же, сколько в Москве «Самсунг» или «Бош». Зато в любой столовой, химчистке или парикмахерской — жалобная книга. Вне зависимости от формы собственности.
При этом формула белорусского экономического чуда, конечно, никогда не была биномом Ньютона. Флагман белорусского экспорта гродненский «Азот» перестает быть рентабельным не то что при былых льготных 50 долларах за тысячу кубометров газа, но даже при 32, за которые по личному распоряжению президента он получает газ даже сегодня. Год назад Москва с нарочитым удивлением обнаружила, что режим Лукашенко паразитирует на российской нефти. В результате разоблачения белорусская экономика потеряла, по разным подсчетам, от 2 до 5 миллиардов долларов. Плюс подорожавший газ. И белорусская оппозиция подняла голову. Все идет по сценарию. Тем более что и кредита в полмиллиарда долларов от России Лукашенко тоже не получил.
— День суверенного леса —
Между тем в рабочих кварталах Минска царит былая уверенность и в завтрашнем дне, и в средней заводской зарплате долларов в пятьсот. «А если вместо пяти сотен будет, скажем, четыре?» — «Не будет. Батька знает, что мы ему не Народный фронт. Если мы площадь перекроем, ему мало не покажется». Более вдумчивые и мудрые, впрочем, преисполнены скепсиса: «Ага, выйдете… Кто, кроме Батьки, будет вам такие бабки платить?»
А в сельской глубинке, где Лукашенко тоже не слишком жалуют, к местным оппозиционерам относятся и вовсе как к чудакам. «Это чтобы у нас, как в России, было — война, взрывы? Или как у этих оранжевых, на Украине?»
И белорусская власть завершает начатый несколько лет назад маневр.
Как говорят белорусы, у них замечательная страна, нужно просто научиться жить, не обращая внимания на своего президента. Многим удается |
Белоруссия отмечает День леса. «Посадим 10 миллионов деревьев!», по дереву с каждого белоруса. Социальная реклама незатейлива, но бьет точно в цель. Мы — маленькая страна. Не великая. Не сверхдержава, но нам этого и не надо. Наша синеокая памяркоуная Беларусь населена спокойными и радушными людьми, нам только и нужно, что посадить деревья и сохранить то, что дала судьба.
То есть маленькое и самодостаточное европейское государство. Которое нужно защитить от тех, кто учит жить с Запада и кто никак не излечится от великодержавия на Востоке.
Больше никаких иллюзий и союзов. Опора на собственные силы. Оппозиция больше не знаменосец даже в деле борьбы за независимость. Ее последняя революционная надежда звучит так, что вслух ее сформулировать решается не каждый: российскими силами и на российские деньги скинуть Лукашенко, чтобы завтра, кто бы ни возглавил страну, Москва непременно обвинила его в потворстве НАТО и ЕС.
Такой безраздельной власти у Лукашенко не было еще никогда. Оппозиция в Белоруссии активизируется раз в пять лет, к очередному поражению на выборах, и, похоже, последнее деморализовало ее окончательно. Так что необходимость расправляться с оппозицией режим реализует исключительно исходя из личных чувств самого президента. Александр Козулин, некогда фаворит Лукашенко, решивший самоутвердиться в качестве оппозиционера и кандидата в президенты, в тюрьме, как признают люди, близкие к президенту, за предательство.
В номенклатуре желающих разделить его судьбу не наблюдается. К тому же вертикаль власти активно обновляется молодыми кадрами, и это уже не та гвардия, для которой все прелести братства ограничивались кондовыми схемами поставок в Россию дешевого спирта и табака. Нынешние еще не готовы к такой рентабельности, но уже и не приемлют одноклеточных технологий. Да и на России у них бизнес-свет клином не сходится. В общем, пока их все устраивает, хотя и страшно. «Сколько должно собраться народу, чтобы вы расступились?» — спрашивал я у одного омоновского начальника, и тот, снисходительно оглядев тысячный митинг оппозиции, ответил: «Тысяч пятьдесят». Признаков подобной численности, способной заставить задуматься не только ОМОН, но и номенклатуру, не наблюдается.
Люди, хорошо знающие Лукашенко, уверяют: президент, чувствующий политику кожей, никогда не умел и не считал нужным просчитывать ситуацию стратегически. Появится проблема — появится и решение. Сейчас проблема появилась: режимам, подобным белорусскому, нужны шальные деньги, а с ними вроде обнаруживается дефицит. Но Лукашенко вопреки наивным надеждам вовсе не торопится с экономическими реформами. Если бы даже его кто-то смог убедить в их безопасности для него лично, они ему не подходят: результат нужен завтра утром, а не через годы.
Но обновляемая вертикаль осторожно зондирует почву: а что если все-таки приступить к приватизации? Продать, скажем, сотовую компанию. Или вообще нефтезавод. Причем именно сейчас, когда имеется недопонимание с Россией. Приватизационного состязания с ней белорусская вертикаль не выдержит, значит, надо торопиться и решить все сейчас и своими силами. А потом можно и перепродать тем же россиянам. Или не россиянам. Как сложится.
Эти идеи понемногу объединяют номенклатуру — и старую, которая давно готова к рывку, и новую, которая по молодости лет еще не знает, что батька ничего не продает. И он всем ответил: олигархов у нас не было и не будет. А будет все то же самое. Будет экономика в стиле Михаила Таля: буффонада на доске, в которой правительственные экономисты способны разобраться лишь, видимо, по причине особой гениальности. Это еще называется перекрестным субсидированием: одному предприятию газ по 30 долларов, другому — долги третьего, чтобы оба числились прибыльными, у четвертого, желательно успешного, забрать за долги акции и национализировать, пятое повесить на баланс какого-нибудь банка. Вертикаль смиряет амбиции и приступает к исполнению. И ждет.
Но никаких гибельных для Лукашенко сигналов по-прежнему не улавливает.
— Радость симбиоза —
Не дешевый российский газ, а сама политэкономическая российская модель служит залогом выживания режима Лукашенко. Низвержение белорусской экономики в тартарары приостановилось, когда цены на нефть обнаружили готовность к рекордам, и секрет был не в бонусах белорусской нефтепереработки, а в платежеспособном спросе российского агропрома, проявившего интерес к белорусским заводам — музеям тракторостроения. И если в терминах этого симбиоза рассматривать нефтяные и газовые схемы, тринадцатилетняя история режима Лукашенко перестает выглядеть историческим недоразумением. Виктор Гончар, один из бесследно пропавших оппонентов Лукашенко, незадолго до своего исчезновения утверждал: Лукашенко — всего лишь диспетчер в российских коммерческих схемах, нефтяных, оружейных и любых других. Однако со временем выяснилось, что к конфликтам, которыми чреват любой симбиоз, Лукашенко подготовился гораздо лучше своих российских контрагентов. Чему примером очередной газовый скандал.
Как полагают белорусские экономисты, 460 миллионов долларов, которые Лукашенко намеревался не платить за российский газ в июле, вовсе не являлись для Минска неподъемной суммой. Известный белорусский политолог Валерий Карбалевич замечает: Москва вообще склонна переоценивать масштаб финансовых катаклизмов, которые обрушились на Лукашенко. Тогда отчего вдруг разразился скандал? Как полагают белорусские эксперты, дело не в текущих платежах — ставки куда выше. «Или в Кремле и в самом деле поверили, что Лукашенко отдаст России «Белтрансгаз»?» — улыбается собеседник, не понаслышке знающий особенности белорусской власти. В соответствии с мучительно достигнутыми договоренностями после поэтапных выплат двух с половиной миллиардов к июню 2010 года «Газпром» должен стать владельцем 50% акций «Белтрансгаза» — главного стратегического достояния Лукашенко. Но точно так же все понимают, что отдать их он не может. Значит, скандал неизбежен, и Лукашенко его уже начинает репетировать, в том числе и для того, чтобы проверить, как к этому отнесется и без того взволнованный российской энергетической концепцией мир. Если версия верна, то результатами проверки Лукашенко может быть удовлетворен.
Лукашенко
— против Лукашенко —
Но венцом этого чуда может оказаться форменный парадокс. Всеми своими мероприятиями Лукашенко готовит страну к рывку лучше любого реформатора. Так, как правит он, уже не сможет править никто, значит, изменения неизбежны, а любые изменения могут быть только к лучшему, потому что хуже может быть только вечный Лукашенко. Подавляя приватизационные амбиции своей номенклатуры, он после себя не оставит ни одной мало-мальски сильной группировки, что опять же может стать основой нормальной конкуренции. Лакомых кусков в экономике, за которые принято друг друга отстреливать, в Белоруссии раз-два и обчелся и, можно быть уверенным, при Лукашенко не появится. Стало быть, ничего не потребуется расчищать, разве что как-то придется объясняться с десятками тысяч обделенных пролетариев. А средний бизнес научился уже жить и с Лукашенко.
Так что побеждать его никто по-настоящему и не хочет. Смирившемуся Западу он особенно не мешает, а в полемике с Россией он может даже иногда и пригодиться, в чем, кстати, Европу уже усиленно убеждают высокопоставленные «вертикальщики». Поскольку для Кремля нынешний симбиоз — единственная форма братства, любая альтернатива Лукашенко кошмарнее каких бы то ни было бюджетных потерь. Будучи по-прежнему уверенной, что играет с Белоруссией в наступательном жанре, Россия раз за разом повторяет излюбленные белорусские ходы: и вертикаль власти, которую первым придумал Лукашенко, и национальные проекты, которые здесь называются национальными программами. Коллегу из одной районной белорусской газеты, раздумывающую, с кем бы мне поговорить из «вертикали», вдруг осенило: а встретьтесь с начальником идеологического отдела. Выражение моего лица ее, видимо, насторожило. «У вас нет идеологических отделов?» «Пока нет», — признался я. И сам почувствовал, как неуверенно это у меня получилось.
По аналогии с советской юридической практикой политических заключенных в Белоруссии официально нет. Между тем, по данным правозащитной организации «Весна», четыре человека отбывают наказание исключительно за политическую деятельность и еще трое ожидают суда по статье «Действия от имени незарегистрированной организации», которая позволяет привлекать к ответственности представителей оппозиции.
Политический характер обвинения зачастую скрывается за экономическими статьями. По данным «Весны», в настоящее время за экономические преступления осуждены около 3 тысяч руководителей предприятий. Кроме того, широко распространена практика задержаний представителей оппозиции в административном порядке, в основном по статье «Хулиганство». Только в 2007 году к административной ответственности были привлечены 500 человек и приблизительно столько же было задержано, но отпущено без суда. Точных данных относительно политической эмиграции нет. По мнению правозащитника Алеся Беляцкого, всплески такой эмиграции наблюдаются в периоды обострения политического процесса, например в годы выборов, когда по политическим мотивам страну покидают от 200 до 300 человек.
В современной западной политологии существует понятие «султанический режим», характеристики которого чрезвычайно близки современной Белоруссии. Получается, что среди «родственников» Лукашенко — Трухильо из Доминиканской Республики, кубинский диктатор Батиста, никарагуанец Сомоса, диктатор Гаити Дювалье, иранский шах Пехлеви, филиппинец Маркос, румынский диктатор Чаушеску.
По данным министерства статистики и анализа Белоруссии, ВВП за 2006 год в долларовом исчислении составил приблизительно 37 млрд. 27,6% ВВП — промышленная продукция, доля сельского хозяйства по сравнению с 2005 годом упала с 15% до 7,5%. Официальная начисленная средняя зарплата в июне 2007 года составила 710 232 белорусских рубля, или около $330.
В 2006 году в Белоруссию из России поступило около 21 млн тонн сырой нефти. Из них лишь 7,5 млн тонн пошли на обеспечение внутренней потребности, 13,5 млн были использованы для экспортной переработки.
Потребность Белоруссии в газе составляет около 21 млрд кубометров. Население платит за газ в полном объеме, промышленным предприятиям и сельскому хозяйству предоставлены дотации, размер которых определяется в каждом конкретном случае. Известный белорусский экономист Ярослав Романчук дотации сельскому хозяйству оценивает в $4,5 млрд, или 12% ВВП.
В малом и среднем бизнесе, по оценкам Романчука, заняты 450 — 550 тысяч человек, или около 10% трудоспособного населения. По его же подсчетам, вклад частного бизнеса в ВВП составляет порядка 10 —15%. По оценкам официальной белорусской статистики, эта цифра не превышает 8%. В то же время Европейский банк реконструкции и развития полагает, что доля частного бизнеса в ВВП составляет не менее 20%.
