Как государственный курс на сохранение «традиционных ценностей» обернулся разрушением этических и культурных норм
Политический постмодерн 90-х был смешным и нестрашным. Депутат Вячеслав Марычев, Москва, 21 июля 1995 года. Фото: Николай Малышев/ИТАР-ТАСС
Некоторое время назад мне предложили подготовить курс по истории постсоветской культуры для нового образовательного проекта. Мы с коллегами долго выбирали, с чего начать, где знаковый момент, от которого можно вести отсчет новой культуры, которая не советская и не антисоветская, а совсем иная, — и решили, что это телевизионное выступление Сергея Курёхина, рассказавшего на всю страну, что Ленин — гриб. Курёхин не боролся с нормативной советской эстетикой и не следовал ей, а иронически ее обыгрывал, помещая ее в многомерное пространство, где все может быть всем (а заодно, что важно, использовал силу медиа, так что интеллигентское кухонное веселье в момент превратилось в мощнейшее оружие, размывающее представление о границах возможного у самой массовой аудитории).
В логике того учебного курса курёхинское выступление становилось, помимо прочего, символом свободного самовыражения 1990-х — тогда можно было все, хоть собакой лай, хоть на голове стой, а сейчас опять возвращается нормативная эстетика со своими нравственно-патриотическими требованиями. У нас была небывалая свобода (которая понятным образом включала в себя и попрание устоев), а теперь все закатали в асфальт, а сверху опять устои стоят. Но чем дольше я смотрю на новостную ленту, тем больше понимаю, что вводил слушателей курса в заблуждение.
То, что кажется нам политической культурой третьего путинского срока, на самом деле — лишь продолжение постмодернистского фейерверка 1990-х
Игровая стихия начала 1990-х проявляла себя в том числе в политике: Жириновский с обещанием каждому избирателю по бутылке водки (и каждой избирательнице по мужику), депутат Марычев, заседающий в парламенте с накладной женской грудью, постеры с Фантомасом в газете «Лимонка», тот же Курёхин, выводящий на выступление «Поп-механики» Лимонова с песней «Нас ждет огонь смертельный», — все это выглядело тогда звеньями одной цепи, наряду с человеком-собакой Кулика или переодеваниями Мамышева-Монро: принципы этой стратегии — провокация, эпатаж, смешение несоединимого, сознательное оскорбление чувств. Нынешние эксперты, комментирующие очередной мудрый шаг российского руководства, или культурные чиновники, обещающие поддерживать только высоконравственно-патриотические проекты, или участники ток-шоу про аморальную Гейропу — ничем не напоминают героев тех веселых времен, за тем исключением, что зачастую это одни и те же люди. И стилистика их речей не так уж сильно поменялась.
Вот когда Жириновский выходит под телекамеры комментировать теракт в Брюсселе и говорит — пусть подыхают, нам же лучше, — это как можно определить? Это же не популизм, не попытка набрать очки или улучшить репутацию, вряд ли существует электорально значимая аудитория, которая побежала бы голосовать за ЛДПР после таких заявлений. Нет — это эпатажное искусство, смысл которого в том, чтобы ударить по общепринятым правилам поведения и расшатать еще одну норму: в нашем случае — скорбь и сочувствие жертвам насилия, которое зашито в код европейской культуры. Если Мединский говорит, что не было десяти миллионов сосланных кулаков, — это же не для того, чтоб инициировать серьезную научную дискуссию; это постмодернистский гон, как из ночного телеэфира начала 1990-х: Ленин был растением и радиоволной, Луна на самом деле квадратная, дважды два пять. Если на Московском экономическом форуме, на фоне респектабельного синего задника, в качестве экспертов сидят Игорь Стрелков, Олег Царёв и Павел Губарев — люди, доказавшие свою способность превратить экономически состоятельный регион в ледяную пустыню, по которой лихой человек бродит, — кто-то всерьез надеется услышать от них рецепты спасения экономики? Нет, это просто перформанс, провокаторы в камуфляже переодеваются экономистами и шокируют этим трюком профессиональное сообщество. То, что кажется нам политической культурой третьего путинского срока, на самом деле — лишь продолжение постмодернистского фейерверка 1990-х: политолог Марков, депутат Федоров, активист Энтео оказались востребованы именно как люди, которые вдохновенно несут чушь и совершают непотребства, выступая формально за «традиции предков» и «нравственные скрепы», на деле они разрушают этические и культурные нормы, уже утвердившиеся в обществе: просто потому что стало можно, более того — именно в этом сегодня ключ к успеху.
Все это было бы смешно — как было смешно в 1990-е, — если бы после каждого такого выступления некоторое количество людей не начинало бы верить, что Ленин на самом деле гриб.
