Ткань с геометрическим орнаментом, Демократическая Республика Конго, народность куба, XX век, Рафия, из коллекции художника Анри Матисса
Фигура предка, Демократическая Республика Конго, народность бембе, конец XIX — начало XX века, дерево
На несколько летних месяцев Музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина превратился в этнографический музей — здесь в галерее искусства стран Европы и Америки выставлены африканские скульптуры из парижского музея Бранли*, который включает в свою коллекцию образцы искусства народов Африки, Азии, Океании и Америки. Музей на набережной Бранли* был создан по инициативе Жака Ширака в конце июня 2006 года, коллекция насчитывает более 300 тыс. экспонатов, поэтому немного «отщипнуть» от нее и привезти это «немногое» в Москву показалось возможным. Тем более что предложенная Пушкинским тема французам любопытна: подчеркнуть перекличку африканского искусства с произведениями мирового авангарда начала ХХ века, который во многом вдохновлялся именно этими шедеврами африканского примитивизма.
Однако чтобы самостоятельно убедиться в этой перекличке, посетителям придется покинуть выставку и подняться на второй этаж музея, где в постоянной экспозиции представлены работы Пикассо, Матисса, Андре Дерена и других художников, на творчестве которых как раз и сказалось увлечение Африкой. Там же выставлены африканские скульптуры, купленные когда-то по рекомендации Пикассо его русским коллекционером Сергеем Щукиным.
Форма магии
Весной 1907 года 26-летний Пабло Пикассо был в гостях у Гертруды Стайн, к которой пришел и Анри Матисс, только что купивший африканскую скульптуру. Оба художника были в восторге от нее. Впечатленный Пикассо в компании Гийома Аполлинера и Андре Дерена немедля отправился в этнологический музей «Трокадеро», где были выставлены «колониальные трофеи». К тому времени Дерен уже был любителем искусства Африки, с которым познакомился в Британском музее. Посещение той выставки еще более вдохновило Пикассо и заставило его не только любоваться работами африканских аборигенов, но со временем начать их собирать.
«Запах плесени и отвращения сдавил мне горло. Я был так подавлен, что сначала собрался было немедленно уехать, — вспоминал художник, — но я заставил себя остаться, чтобы исследовать эти маски, все эти объекты, которые люди создавали со священной целью служить посредниками между ними и неизвестными, враждебными силами, окружающими их. Люди пытались преодолеть свои страхи, давая им цвет и форму. И я понял, чтó действительно означает живопись. Это не эстетический процесс; это — форма магии, которая находится между нами и враждебной вселенной, она воплощает как наши страхи, так и желания. В тот день я понял, что нашел свой путь».
Эдди Наварро и Пабло Пикассо, 1950-е
Это очень важное признание. Позднее Пикассо стал говорить на эту тему более сдержано — когда все критики стали слишком прямолинейно увязывать его картины того периода с африканскими скульптурами и масками. Аполлинер так пересказал впечатления Пикассо: «Мои самые сильные художественные переживания я испытал, когда мне вдруг открылась изумительная красота скульптур, созданных безымянными художниками Африки. Эти произведения религиозного, страстного и строго логичного искусства относятся к самым впечатляющим и прекрасным творениям человеческого воображения».
«Запах плесени и отвращения сдавил мне горло. Я был так подавлен, что сначала собрался было немедленно уехать, но заставил себя остаться, чтобы исследовать эти маски»
Те впечатления решительно изменили манеру письма художника. Он находился в процессе расставания со своим «розовым периодом» и мучительно искал новые источники
вдохновения. Он работал над «Авиньонскими девицами» — первой его работой в стиле кубизма. Отталкиваясь в сюжете от «Купальщиц» Сезанна, он искал новую энергию, которую хотел нащупать эмпирическим путем и которая запечатлена на многочисленных рисунках к этой картине. У двух из пяти женщин лица напоминают африканские маски. «Пикассо изобразил что-то столь уродливое, что оно поразило и напугало людей», — вспоминают очевидцы. Художник понял, что он нашел то, что ему нужно. Впервые публике эта картина была показана в 1937 году.
Маска тайного общества окуйи для погребальных обрядов, Габон, народность пуну, XIX век, дерево, каолин
Фигура, навершие реликвария с останками почитаемого предка, Габон, народность фанг, XIX век, дерево, металл
Картина-заклинание
Позднее Пикассо утверждал, что его в африканском искусстве интересует более всего пластика: именно так он выразился в беседе с критиком из России Яковом Тугендхольдом. Впрочем, говорить русским о магии было бы неосмотрительно. Его русские коллекционеры — купцы Щукин и Морозов наверняка не разделили бы его настоящую точку зрения. Для них самое присутствие работ Пикассо в их фамильных особняках уже было достаточной революцией.
«Это моя первая картина-заклинание», — так выразился он об «Авиньонских девицах». Именно тогда началась трансформация изображения, его разложение на фрагменты — поиски нового пластического языка, названного кубизмом. Под впечатлением от работ Пикассо и под воздействием африканского искусства от фовизма отходит Жорж Брак, за ним — другие. Лишение образа индивидуальности особенно заметно в портретах, которые внешне могут выглядеть как нагромождение геометрически усложненных плоскостей. Возникал новый образ, внешне не похожий на реальный. В отличие от Брака, Матисса или Дерена, Пикассо всякий раз пытался передать в картинах этого периода магическое начало. «Я понял, — говорил он позднее в беседе с Андре Мальро (1937), — для чего она служила неграм, их скульптура. <…> Все эти фетиши, они служили одной цели. Они были оружием. Чтобы помочь людям высвободиться из-под власти духов, обрести независимость. <…> Если мы придаем духам форму, мы становимся независимыми от них. Духи, бессознательное, <…> эмоции — это все одно и то же. Я понял, почему я был художником». Считается, что periode negre (черный период) длился у Пикассо всего два года, но мы можем быть уверены, что весь его последующий кубизм есть продолжение все того же импульса.
Неслучайно название выставки — «Река Конго». Река — символ жизни и воды, столь ценной для выжженного континента
Матисс пошел дальше в своем увлечении Африкой. От скульптур он позаимствовал пластику своих фигур, а марокканские впечатления вдохновили его на новую яркую колористику. Абстрактные орнаменты африканских тканей и графические очертания метательных ножей подвигли Анри Матисса на создание его знаменитых декупажей (цветных аппликаций), которые, кстати, представлены в экспозиции.
Первая половина ХХ века прошла под знаком наивного искусства. Среди страстных поклонников примитива числились основательница косметической марки Елена Рубинштейн, владелица L’Oreal Лилиан Беттанкур, министр культуры Франции Андре Мальро, сюрреалисты Анри Бретон и Поль Элюар. Друживший с Пикассо бразильский фотограф Эдди Наварро вспоминал, что Пикассо до конца жизни увлекался этнографическим искусством. Как и Пикассо, Наварро собрал во время путешествий по Африке большую коллекцию аутентичных масок и скульптур, привозил некоторые специально для Пикассо, пользуясь при этом его рекомендациями. Но не только африканских. Сохранилась фотография, на которой Пикассо позирует в головном убранстве американских индейцев.
Маска в форме сердца, Демократическая Республика Конго Конго, народность квеле, начало XX века, дерево
Саркофаг, Демократическая Республика Конго, народность элеку, начало XX века, раскрашенное дерево, металл
Духи-защитники
В Пушкинском музее представлено 190 экспонатов из музея Бранли. Куратор выставки Франсуа Нейт — один из крупнейших специалистов в этой теме — этнолог, историк искусства, археолог, член бельгийской Королевской академии колониальных стран, монах бенедиктинского монастыря Святого Андрея, почетный профессор Католического университета в Лувене… В Москву привезли произведения искусства народов, населяющих сегодня территории шести стран: южной части Камеруна, Экваториальной Гвинеи, Габона, Республики Конго, Демократической Республики Конго, а также части Анголы. Это народы, живущие в бассейнах рек Конго и Огове. Неслучайно название выставки — «Река Конго». Река — символ жизни и воды, столь ценной для выжженного континента.
Экспозиция разбита на несколько тем. Первая посвящена маскам в форме сердца, бытовавшим среди племен тропических лесов Центральной Африки. Также здесь экспонируются маски духов-защитников народа фанг, которые называются нгон нтанг и имеют изображения лиц с двух, а в некоторых случаях и с четырех сторон. Вторая рассказывает о культовых реликвариях и изображениях предков в традиционном искусстве носителей языков группы банту, сохранявших черепа и кости умерших вождей племени. Среди экспонатов можно увидеть небольшие статуэтки предков, созданные представителями народности бембе, которые верят в то, что эти скульптуры служат посредниками между людьми и божественными силами. Фигурки украшены резьбой, напоминающей похожие на шрамы орнаменты, которыми бембе покрывают свои тела. В третьем разделе — женские фигурки, символизирующие жизненные циклы, новолуние, времена года, плодородие. Отдельно представлены метательные ножи, очертания которых вдохновляли Матисса на его аппликации, а также ткани народа куба из коллекции художника.
Бенуа писал: «Страшно не то, что чудовища Пикассо похожи на религиозное творчество дикарей, а то, что они недостаточно на него похожи». Спустя годы мы можем засомневаться в этой оценке. Работы Пикассо периода 1907–1909 годов сохранили ту мистическую энергию, которую вкладывал в них автор. Сегодня эта перекличка становится особенно очевидной.
Табурет в виде женской фигуры, Демократическая Республика Конго, народность луба, XIX век, дерево
Антропоморфная маска-шлем, Демократическая Республика Конго, народность суку, XX век, дерево, каолин
* Крупнейший этнографический музей Франции, здание построено архитектором Жаном Нувелем. Название получено по набережной, на которой музей расположен, идущей вдоль левого берега Сены в VII и XV округах Парижа.
Фото: Claude Germain, Thierry Ollivier, Michel Urtado, Eddy Navarro, Patrick Gries
