Профессор Лорен Грэхэм на той самой дискуссии на Петербургском экономическом форуме, 16 июня 2016 года
Один из тех, кто выложил видео вашего выступления на форуме в Санкт-Петербурге, проанонсировал его так: «Россия — это то место, где сажают умных. Профессор MIT рассказал, почему при Путине у русских ничего не получится».
Это, конечно, большое упрощение: я предпочитаю более детализированное и серьезное объяснение. Но если коротко: в России такая система власти, которая мешает созданию социальных, экономических, правовых условий для модернизации и подавляет людей, которые пытаются оппонировать власти. В этом смысле автор анонса прав. Причем такая модель поведения власти была и в царской России, и в советские времена, и сейчас.
Есть несколько совершенно поразительных примеров. В 1964 году ваши Басов и Прохоров получили Нобелевскую премию за работы по созданию лазера. Рынок лазеров — сегодня это триллионы долларов, но Россия на этом рынке имеет меньше 1 %.
Другой пример: еще в начале 1950-х годов Сергей Лебедев разработал БЭСМ — большую или быстродействующую электронно-счетную машину: это была самая быстродействующая ЭВМ в Европе. И когда в 1975 году, во время совместного советско-американского космического проекта «Союз-Аполлон» надо было просчитать орбиту «Союза», БСЭМ-6 это делала быстрее, чем ЭВМ американцев. А вообще свою первую электронную аналоговую вычислительную машину Лебедев создал еще в 1945 году — ему нужна была машина, способная решать дифференциальные и интегральные уравнения. А теперь скажите мне: кто в мире готов покупать российские компьютеры?
Это из серии очевидного невероятного…
«В России были и есть замечательные мозги. Однако экономика страны зиждется не на технологиях и инновациях — на нефти и газе, то есть на том, что удается извлекать из недр земли. Это — трагедия»
А ведь русские были пионерами в разработке вычислительных технологий, но в очередной раз они не сумели получить материальные бенефиты от своих изобретений.
Или — транзисторы: в физике полупроводников и советским, и российским ученым в мире было мало равных. Жорес Алферов в 2000 году получил Нобелевскую премию за разработку полупроводниковых гетероструктур, но настоящие деньги на этом рынке зарабатывают отнюдь не ваши компании. Лампочки накаливания — их первыми стали применять русские, но лампочка называется лампой Эдисона, а не лампой Александра Лодыгина (дворянин из Тамбовской области, слушатель Санкт-Петербургского технологического университета, который «в 1872 году в возрасте 25 лет подал заявку на получение «привилегии на изобретение» электрической лампы накаливания… Это произошло за несколько лет до того, как Томас Эдисон начал свои исследования в области ламп накаливания»**. — NT.) Все эти примеры говорят об одном и том же: в России были и есть замечательные мозги. Однако экономика страны зиждется не на технологиях и инновациях — на нефти и газе, то есть на том, что удается извлекать из недр земли. Это — трагедия, в современной истории нет ничего подобного. И в этом, к несчастью, Россия совершенно уникальна.
Некреативный Китай
Оппоненты вам возразят: автократический принцип правления иногда способствует модернизации, потому что позволяет лучше, чем это делает рынок, сконцентрировать ресурсы на прорывных направлениях. В конце концов, скажут они, вот конкретный пример — Китай, который под предводительством единственной партии демонстрирует феерический рост уже которое десятилетие.
Да, Китай — самая большая проблема для моего тезиса о том, что авторитарные режимы препятствуют развитию. Однако заметим, что удивительный экономический рост в Китае не был следствием придуманных там технологий — это результат использования в производстве технологий, изобретенных в других странах. Посмотрите на то, что написано на задней стенке вашего iPad: разработан в Силиконовой долине, произведен в Китае. Вы можете мне назвать хотя бы одного китайского ученого, который получил Нобелевскую премию за прорывную работу в сфере технологий в последние 30 лет? Нет. Несколько лет назад китайские ученые получили Нобелевскую премию — но за использование традиционной медицины, основанной на травах, а не за инновации. Китай — это безусловный экономический успех, но успех, основанный на офшорных, а не на своих идеях. Да, эта ситуация меняется: я недавно прочитал, что Китай создает самый мощный в мире компьютер, но пока нельзя сказать, что благополучие китайского общества достигнуто благодаря изобретательному уму его ученых и инженеров. А вот в России как раз ситуация ровно обратная: в России нет проблем с интеллектом, здесь масса креативных людей, но Россия не хочет, не способна на этом зарабатывать.
Обложка русского издания книги Лорена Грэхэма
Или посмотрите на Южную Корею: это была бедная страна с очень жестким политическим режимом, но потом страна повернула на демократический путь развития, стала демократией с рыночной экономикой, и сегодня Южная Корея — пример сногсшибательного успеха: она делает компьютеры и автомобили, которые конкурируют на западном рынке.
Ошибка «Сколково»
Возвращаясь к России: наши власти в какой-то момент заявили, что нельзя больше сидеть на нефтяной игле, и решили создать собственную Силиконовую долину: в этом проекте большую роль сыграл ваш университет — MIT. Вы, кстати, в проекте «Сколково» участвовали?
Только на самом начальном этапе.
И как вы оцениваете сегодняшние результаты?
Это пока не очень успешный проект: да, сначала были разные стартапы, но если вы посмотрите на долю высоких технологий в ВВП — эта доля не растет. Защитники «Сколково» вам скажут: это игра вдолгую, нужно лет двадцать, чтобы появились первые результаты. Возможно. Но я не очень в это верю.
Хотя, казалось бы, российская власть приложила массу усилий: и деньги нашлись, и налоговые стимулы были созданы, и бюрократические барьеры постарались минимизировать. Но постепенно все разговоры об экономике знаний сошли на нет. Как вы это объясните?
Фундаментальная ошибка «Сколково» — это та же ошибка, которая снова, и снова, и снова повторяется в российской истории: это убеждение в том, что можно пригласить в страну каких-то иностранцев, которые привезут в страну технологии, — и так будет решена проблема модернизации. Это не сработало при Петре I, это не сработало при Александре Втором, это не сработало в советской России, и это не работает и не будет работать сейчас. Нельзя провести модернизацию с помощью нескольких иностранцев. Единственный путь — это создать общество, в котором есть экономические, политические, правовые принципы, позволяющие инновациям и технологиям выжить и развиться на этой почве, в этом обществе. Несерьезно думать, что можно привезти из MIT пару профессоров, которые научат студентов создавать стартапы. Ну, научат. И эти стартапы уйдут в те страны, где их успех будет защищен и законом, и политическим устройством, и экономическими принципами. В России ситуация следующая: люди, которые создают что-то новое, они боятся быть слишком успешными, они хотят быть чуть-чуть успешными, потому что тогда их могут не заметить и они смогут заработать немножко денег. А вот если они станут очень успешными и большими, то российская власть начнет воспринимать их как конкурентов, и в лучшем случае их станут давить, в худшем — придут и бизнес заберут.
«Вложения в ВПК не позволяют России конкурировать ни с Германией, ни с США, ни с Японией, ни даже с Китаем. Как вы можете быть конкурентоспособными на мировом рынке, если инвестируете в танки?»
А что вы думаете о «Роснано»?
«Роснано» — это пример того, как Россия пытается сделать ставку на какую-то одну конкретную технологию. Русские услышали о нанотехнологиях — и это действительно большое и многообещающее поле — и решили сконцентрироваться на этом направлении. Но нельзя добиться успеха в нанотехнологиях, занимаясь только этими нанотехнологиями, и сам Чубайс вынужден был признать, что успешных результатов у них немного. Если бы создание «Роснано» шло рука об руку с социальными, политическими, экономическими изменениями в стране, тогда у них был бы шанс на успех, а в нынешних условиях — нет, не думаю. Сегодня российская власть движется в направлении прямо обратном тому, что требуется для успеха: вместо движения к открытой рыночной экономике — все больше российских предприятий оказывается в руках государства; вместо создания правовой системы, в которой у неправедно обвиненных есть шанс оспорить выводы следствия, суды все меньше являются местом, где можно найти справедливость; наконец, вместо создания политической системы, где инако мыслящие могут свободно высказываться, система становится все более закрытой и все более нетолерантной к другим точкам зрения.
Инвестиции в танки
Однако ваши оппоненты приведут вам в пример Советский Союз: Сергей Королев прошел Колыму и сидел в «шарашке» — вместе, кстати, с авиатором Туполевым, но это не помешало ему запустить первый спутник и отправить в космос Гагарина. Великие физики — Ландау умирал на нарах, Капица был под домашним арестом, Зельдович, Франк, Флеров работали в условиях страшной секретности на военно-промышленный комплекс и делали мирового класса работы?
Я возвращаю вас к истории с лазерами и полупроводниками: и то и другое создавалось для умножения военного могущества СССР, но заработали на этом совсем другие страны. Кроме того, советская система госзаказов — это ровно обратное тому, что необходимо для создания инновационной экономики. Потому что когда у вас есть государственный заказ, вам не надо думать об издержках, об эффективности вашей технологии: ровно по этой причине изобретения российских ученых не приносили денег, не имели рыночного успеха.
Правильно ли я понимаю, что вы не согласны с тезисом, что инвестиции в военно-промышленный комплекс — это мотор, который вытянет всю экономику?
Совершенно не согласен. Вы можете добиваться каких-то успехов — пример тому та же космонавтика во времена СССР, атомная энергетика, успехи россиян в программном продукте — «Лаборатория Касперского», например. Но это все отдельные случаи, которые лишь подтверждают правило: вложения в ВПК не позволяют России конкурировать ни с Германией, ни с США, ни с Японией, ни даже с Китаем. Как вы можете быть конкурентоспособными на мировом рынке, если инвестируете в танки? Если даже оценка военной техники исходит не из соотношения цена — качество, не из принципа экономической эффективности, а по параметру — насколько разрушительно то или иное оружие?
И как реагировали на вашу речь участники Петербургского форума, где доминирует российская номенклатура?
Вполне позитивно. Я-то как раз ожидал, что вызову на себя огонь критики, но все было ровно наоборот. В интернете было около ста тысяч комментариев на мою речь — 80% из них вполне одобрительные. Ну а кроме того: Герман Греф понимал, о чем я буду говорить, и тем не менее пригласил меня выступить на дискуссии, организованной его Сбербанком. Значит, он был заинтересован в том, чтобы такая точка зрения была озвучена. Не так ли?
* Лорен Грэхэм, «Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России», М.: ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2014.
** Цитируется по книге Лорена Грэхэма, «Сможет ли Россия конкурировать?», стр.27.
Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС
