2 – 6 декабря в Москве пройдет
11-я Международная ярмарка интеллектуальной литературы non/fiction. В этом году на ней представлено более 200 издательств из 20 стран. The New Times поговорил об особенностях российского книжного рынка с издателем Сергеем Пархоменко
Почему «нехудожественная» литература сейчас так интенсивно издается и так популярна?
Всякий раз, когда оказываюсь за границей в книжном магазине, ноги несут мимо отдела художественной литературы туда, где лежат книги по истории, социальной антропологии, социологии, экономике и т.д. Там — самое интересное. И это книжки для чтения — не учебники и не научная литература. Российский рынок таких книг не предлагает, потому что у нас журналистика находится в ужасном состоянии. А ведь нон-фикшн «сидит» на журналистике и черпает из нее свои идеи, темы, успехи и сенсации. Я оказался в Нью–Йорке очень скоро после 11 сентября. Магазины были полны книжками про Усаму бен Ладена. В 20 вариантах! Откуда они взялись, в каких запасниках, нижних ящиках стола лежали готовые рукописи про человека, имя которого еще вчера было никому не известно?! Это и есть профессия — умение создать немедленно предложение, когда на него есть ясный и острый спрос, и не просто рыночный спрос, а общественный.
Книга — это автор
У нас книги о Путине или Медведеве тоже появляются довольно оперативно…
Да, в этом мы преуспели, но пока это успех такой… избирательный, и боюсь, он опирается не на рыночные механизмы, а, грубо говоря, на большое «бабло» или надежды на него, которые питают авторов. Вообще самое главное в книжке — это, конечно, автор, человек, который стоит за всем этим: он может быть чудовищным, но он должен быть ярким, заметным, содержательным… В свое время мы издали книжки Владимира Соловьева и Михаила Барщевского. Меня часто за это упрекают, говорят, что это попса, но я считаю, что книжки совершенно честные, потому что в них автор предстает в невероятно откровенном виде, раздевшись до трусов... Никакая биография, никакие интервью не могут сказать об авторе больше, чем сказал он сам.
Книга успешна, если за ней стоит личность. Одной из первых наших книг был «Негатив» советского диссидента Льва Тимофеева. Он удивительно точно раскрывал внутренние механизмы позднего диссидентского движения и врастания этого диссидентства в новую российскую власть. Я горжусь тем, что книга Дэвида Хоффмана «Олигархи. Богатство и власть в новой России», которую мы издали, имела успех. Я это понял, когда увидел, что она продается в киоске около Савеловского вокзала. Толстая, серьезная, дорогая книга, полная серьезной и важной для нас всех информации, оказалась нужной рядовому и небогатому читателю. Дэвид Хоффман — один из лучших журналистов мира, работающий, может быть, в лучшей в мире газете «Вашингтон пост». Когда выводишь на публику такого автора, то он сметает все на своем пути.
Бывает, что автор интересный, а читаешь интервью с ним — одни банальности.
Мы работали с Уэльбеком, работали с Бегбедером — это было очень любопытно, сколько бы ни говорили, что интересы, например, Бегбедера ограничиваются тем, что он с девицами напивается в бане… Ничего подобного! Бегбедер — глубоко образованный, широко мыслящий человек. Но когда спрашивают, почему все беседы с ним такие поверхностные, примитивные и гламурные, хочется спросить в ответ: а зачем вы его спрашиваете об этом? Вы же сами ничем не интересуетесь, кроме его б…дей! Джон Ирвин, когда приезжал сюда, садился в лобби гостиницы и давал 25 интервью в день, и все были разные, потому что каждому он умел ответить на прямо поставленный вопрос. И хорошему журналисту он давал хорошее интервью, а плохому — плохое.
Бывают удивительные истории, много говорящие о том, как устроен российский книжный рынок. Например, некоторое время назад мы обнаружили, что если прийти в магазин и спросить там книгу «Бабий Яр», вам скажут, что ее нет. Книжка Анатолия Кузнецова «Бабий Яр» — это мировой литературный памятник о трагедии мирового значения. И вот мы решили к non/fiction выпустить ее полный текст с комментариями. Хотя совершенно понятно, что эта книга не будет раскупаться, как пирожки, наверное, она будет стоять на полках долго-долго, но бывают такие книжки, которые должны быть на полках всегда.
Кто должен формировать такой обязательный книжный фонд?
Это задача, которую могут решать и благотворители. Мы, например, работаем с фондом Дмитрия Зимина «Династия». Несколько лет назад он открыл блистательную и чрезвычайно простую издательскую программу, которая заключается в том, что специально нанятые и обученные им люди рыщут по книжному рынку в поисках хороших книжек, нуждающихся в поддержке. Фонд делит с издателем расходы на выпуск этой книги. Платит за качественный перевод, редактуру, печать. В чем смысл? В том, чтобы все было качественно — а это дорого, но при этом книжка по цене оказалась доступной среднему покупателю. По существу, фонд Зимина доплачивает за каждую изданную книгу свой доллар. Это простая и ясная метода, когда благотворитель не раздает деньги направо и налево, а помогает снизить цену на конкретные издания.
Без посредников
В чем ценность книжной ярмарки для издателей?
Российская ярмарка — это редкая возможность прямой встречи издателя и читателя, когда из этого общения выпадает книготорговец, который диктует свои вкусы и тем и другим. Non/fiction нам особенно важна, потому что туда приходит в первую очередь образованный читатель, на которого мы ориентируемся. Именно к ней издатели пытаются выпустить свои новинки. Это своего рода открытие сезона умной литературы.
Самые важные книги прошедшего года, по вашей версии?
Я считаю, что самая главная книга года, которая выйдет как раз к non/fiction — «Подстрочник» Лилианны Лунгиной. Я бы выделил и одну из важнейших новинок последнего времени — «Бог как иллюзия» Ричарда Докинза. Ее надо обязательно прочесть, независимо от того, к какой конфессии вы принадлежите, верите ли вы или нет и что вы думаете о том, что вас ждет за гробом. Есть еще такой автор — Джаред Даймонд с книгой «Ружья, микробы и сталь». Эта книга о том, почему одни цивилизации становятся великими, а другие — нет.
фото на главой странице с сайта lenta.ru
Почему «нехудожественная» литература сейчас так интенсивно издается и так популярна?
Всякий раз, когда оказываюсь за границей в книжном магазине, ноги несут мимо отдела художественной литературы туда, где лежат книги по истории, социальной антропологии, социологии, экономике и т.д. Там — самое интересное. И это книжки для чтения — не учебники и не научная литература. Российский рынок таких книг не предлагает, потому что у нас журналистика находится в ужасном состоянии. А ведь нон-фикшн «сидит» на журналистике и черпает из нее свои идеи, темы, успехи и сенсации. Я оказался в Нью–Йорке очень скоро после 11 сентября. Магазины были полны книжками про Усаму бен Ладена. В 20 вариантах! Откуда они взялись, в каких запасниках, нижних ящиках стола лежали готовые рукописи про человека, имя которого еще вчера было никому не известно?! Это и есть профессия — умение создать немедленно предложение, когда на него есть ясный и острый спрос, и не просто рыночный спрос, а общественный.
Книга — это автор
У нас книги о Путине или Медведеве тоже появляются довольно оперативно…
Да, в этом мы преуспели, но пока это успех такой… избирательный, и боюсь, он опирается не на рыночные механизмы, а, грубо говоря, на большое «бабло» или надежды на него, которые питают авторов. Вообще самое главное в книжке — это, конечно, автор, человек, который стоит за всем этим: он может быть чудовищным, но он должен быть ярким, заметным, содержательным… В свое время мы издали книжки Владимира Соловьева и Михаила Барщевского. Меня часто за это упрекают, говорят, что это попса, но я считаю, что книжки совершенно честные, потому что в них автор предстает в невероятно откровенном виде, раздевшись до трусов... Никакая биография, никакие интервью не могут сказать об авторе больше, чем сказал он сам.
Книга успешна, если за ней стоит личность. Одной из первых наших книг был «Негатив» советского диссидента Льва Тимофеева. Он удивительно точно раскрывал внутренние механизмы позднего диссидентского движения и врастания этого диссидентства в новую российскую власть. Я горжусь тем, что книга Дэвида Хоффмана «Олигархи. Богатство и власть в новой России», которую мы издали, имела успех. Я это понял, когда увидел, что она продается в киоске около Савеловского вокзала. Толстая, серьезная, дорогая книга, полная серьезной и важной для нас всех информации, оказалась нужной рядовому и небогатому читателю. Дэвид Хоффман — один из лучших журналистов мира, работающий, может быть, в лучшей в мире газете «Вашингтон пост». Когда выводишь на публику такого автора, то он сметает все на своем пути.
Бывает, что автор интересный, а читаешь интервью с ним — одни банальности.
Мы работали с Уэльбеком, работали с Бегбедером — это было очень любопытно, сколько бы ни говорили, что интересы, например, Бегбедера ограничиваются тем, что он с девицами напивается в бане… Ничего подобного! Бегбедер — глубоко образованный, широко мыслящий человек. Но когда спрашивают, почему все беседы с ним такие поверхностные, примитивные и гламурные, хочется спросить в ответ: а зачем вы его спрашиваете об этом? Вы же сами ничем не интересуетесь, кроме его б…дей! Джон Ирвин, когда приезжал сюда, садился в лобби гостиницы и давал 25 интервью в день, и все были разные, потому что каждому он умел ответить на прямо поставленный вопрос. И хорошему журналисту он давал хорошее интервью, а плохому — плохое.
Бывают удивительные истории, много говорящие о том, как устроен российский книжный рынок. Например, некоторое время назад мы обнаружили, что если прийти в магазин и спросить там книгу «Бабий Яр», вам скажут, что ее нет. Книжка Анатолия Кузнецова «Бабий Яр» — это мировой литературный памятник о трагедии мирового значения. И вот мы решили к non/fiction выпустить ее полный текст с комментариями. Хотя совершенно понятно, что эта книга не будет раскупаться, как пирожки, наверное, она будет стоять на полках долго-долго, но бывают такие книжки, которые должны быть на полках всегда.
Кто должен формировать такой обязательный книжный фонд?
Это задача, которую могут решать и благотворители. Мы, например, работаем с фондом Дмитрия Зимина «Династия». Несколько лет назад он открыл блистательную и чрезвычайно простую издательскую программу, которая заключается в том, что специально нанятые и обученные им люди рыщут по книжному рынку в поисках хороших книжек, нуждающихся в поддержке. Фонд делит с издателем расходы на выпуск этой книги. Платит за качественный перевод, редактуру, печать. В чем смысл? В том, чтобы все было качественно — а это дорого, но при этом книжка по цене оказалась доступной среднему покупателю. По существу, фонд Зимина доплачивает за каждую изданную книгу свой доллар. Это простая и ясная метода, когда благотворитель не раздает деньги направо и налево, а помогает снизить цену на конкретные издания.
Без посредников
В чем ценность книжной ярмарки для издателей?
Российская ярмарка — это редкая возможность прямой встречи издателя и читателя, когда из этого общения выпадает книготорговец, который диктует свои вкусы и тем и другим. Non/fiction нам особенно важна, потому что туда приходит в первую очередь образованный читатель, на которого мы ориентируемся. Именно к ней издатели пытаются выпустить свои новинки. Это своего рода открытие сезона умной литературы.
Самые важные книги прошедшего года, по вашей версии?
Я считаю, что самая главная книга года, которая выйдет как раз к non/fiction — «Подстрочник» Лилианны Лунгиной. Я бы выделил и одну из важнейших новинок последнего времени — «Бог как иллюзия» Ричарда Докинза. Ее надо обязательно прочесть, независимо от того, к какой конфессии вы принадлежите, верите ли вы или нет и что вы думаете о том, что вас ждет за гробом. Есть еще такой автор — Джаред Даймонд с книгой «Ружья, микробы и сталь». Эта книга о том, почему одни цивилизации становятся великими, а другие — нет.
фото на главой странице с сайта lenta.ru
