«Выбраться из провинции — все равно что выбраться из тюрьмы». The New Times взял интервью у одного из самых востребованных молодых киноактеров, героя «Кинотавра-2009» Алексея Филимонова, который за последний год снялся сразу в трех громких картинах. Одна из них — российский киноальманах «Короткое замыкание» — сейчас в прокате. Отличительная черта Алексея: он снимается только там, где хочет, и не идет на компромиссы с продюсерами «коммерческого» кино
До своего дебюта в кино Филимонов объездил всю страну, переиграв без малого в десяти театрах, от областного драматического в Пензе до московского Театра на Малой Бронной. Однако зрители и продюсеры запомнили его даже не по театральным работам, а по мизерному эпизоду во второй части «Бумера» Петра Буслова. Алексей появился на экране буквально на две минуты, произнес лишь несколько фраз, перемежая их смешным «чё?», но именно после этого стал главным «провинциальным гопником» российского экрана: в этом амплуа он также снялся в фильмах Ивана Вырыпаева «Кислород» и «Ощущать» (часть киноальманаха «Короткое замыкание») и в «Я» Игоря Волошина.
Люди как люди
Ты родился в Иркутске. Большинство молодых звезд российского кино, что актеров, что режиссеров — тоже из провинции. В чем тут дело?
Думаю, в том, что мы выживаем в любых условиях. Столичные люди менее целеустремленные, это известный факт. Для нас же выбраться из провинции — это как выбраться из тюрьмы: если ты это сделал, то дальше тебе уже ничего не страшно. По крайней мере, со мной было так. Сейчас я уже много поездил по России и могу сказать, что Иркутск в этом плане — вообще что-то особенное. Безбашенный город.
То есть?
В начале 90-х там было огромное количество всяких алкоголиков, наркоманов, гопоты. Ты сталкивался с этим каждый день. Все время приходилось жить в каком-то напряге, а поскольку я еще далеко не «кабан» по телосложению, мне вдвойне надо было быть начеку.
Недавно произошел забавный случай. Режиссер Игорь Волошин, который, как известно, родом из Севастополя, дал нам интервью, а потом попросил убрать из текста слово «оттоптаться» — мол, это неприемлемо, так как в детстве он рос по понятиям. Ты тоже?
Нет. Я старался не иметь дела с агрессивными людьми. Вообще не люблю жить по чьим-то законам.
Кадр из фильма «Кислород»
Драться часто приходилось?
Редко. Терпеть этого не могу. Когда у меня возникали проблемы, я как-то всегда отбалтывался. Мне в этом смысле везло.
Кто твои родители?
Мама по образованию филолог. Правда, по специальности она никогда не работала, в 90-х годах ее знания никому были не нужны. Долгое время она была простым секретарем, потом выучилась на бухгалтера... А отец, до того как выйти на пенсию, трудился на заводе муровщиком печей.
Что это за профессия?
Ну, что такое доменная печь, знаешь? Температура в ней — несколько тысяч градусов, со временем стенки обгорают, образуются дыры. Мой отец их заделывал. Его опускали прямо в печь в специальном костюме. Очень тяжелая работа.
Каким образом в твоей жизни появился театр?
Началось все с того, что после девятого класса я сказал маме: «В школу больше не пойду — надоело. Ничему там не учат». Такой подростковый протест. При этом чем заниматься дальше, я не знал. И тут моя классная руководительница — то ли в шутку, то ли всерьез — предложила: «Иди в театральное училище». Почему она так сказала — не знаю, актерских способностей за мной не наблюдалось. Но я ради прикола пошел туда — просто посмотреть как и что. Меня сразу поразил один момент: молодые люди там разговаривали абсолютно нормально, по-человечески. То есть не «е**ный в рот» и «ты че, ох**л?», как в школе, а «добрый день», «чем могу помочь?» и т.п. Меня от этого так вштырило! Я сразу захотел там остаться и в итоге сделал для этого все.
В кино ты как раз чаще играешь парней, не отягощенных интеллектом, с минимальным словарным запасом. Не надоело?
Если режиссер хороший и сценарий интересный, то совершенно неважно, кого играть. По мне лучше сняться в роли, условно говоря, «плохого парня», но зато в достойном фильме, чем сыграть что-то «высоколобое» в полном говне.
Глоток кислорода
Самой заметной твоей работой стала роль в фильме «Кислород». Вопрос, возникающий у многих сразу после его просмотра: ты верующий человек?
Да. Я бы даже сказал — глубоко верующий. Хотя в церкви при этом бываю нечасто.
Твой герой — «Санёк из маленького провинциального городка» — ставит под сомнение смысл завещанного Богом, причем делает это в довольно циничной форме. Получается, ты себя совсем с ним не отождествляешь?
Почему? Я сам очень хотел сыграть эту роль. И с текстом Вырыпаева был полностью согласен. Другое дело, что я не вижу в нем ничего крамольного. В нем ведь нет никаких утверждений, только вопросы. И вопросы эти ставятся как раз для того, чтобы люди снова задумались: а почему, собственно, не убий, не суди и т.д. Современное человечество стало относиться к заповедям, как к какой-то таблице умножения. Люди зубрят постулаты, не особо вдаваясь в смысл. А мы говорим им: если вы не будете думать, пропускать через себя, ощущать сердцем, то заповеди можно будет трактовать как угодно, а то и вовсе разрушить. И приводим конкретные примеры, как это можно сделать. Наверное, какая-то провокационность в этом есть. Но она не пустая, она — во благо. Фильм, по-моему, вообще очень светлый.
Драться часто приходилось?
Редко. Терпеть этого не могу. Когда у меня возникали проблемы, я как-то всегда отбалтывался. Мне в этом смысле везло.
Кто твои родители?
Мама по образованию филолог. Правда, по специальности она никогда не работала, в 90-х годах ее знания никому были не нужны. Долгое время она была простым секретарем, потом выучилась на бухгалтера... А отец, до того как выйти на пенсию, трудился на заводе муровщиком печей.
Что это за профессия?
Ну, что такое доменная печь, знаешь? Температура в ней — несколько тысяч градусов, со временем стенки обгорают, образуются дыры. Мой отец их заделывал. Его опускали прямо в печь в специальном костюме. Очень тяжелая работа.
Каким образом в твоей жизни появился театр?
Началось все с того, что после девятого класса я сказал маме: «В школу больше не пойду — надоело. Ничему там не учат». Такой подростковый протест. При этом чем заниматься дальше, я не знал. И тут моя классная руководительница — то ли в шутку, то ли всерьез — предложила: «Иди в театральное училище». Почему она так сказала — не знаю, актерских способностей за мной не наблюдалось. Но я ради прикола пошел туда — просто посмотреть как и что. Меня сразу поразил один момент: молодые люди там разговаривали абсолютно нормально, по-человечески. То есть не «е**ный в рот» и «ты че, ох**л?», как в школе, а «добрый день», «чем могу помочь?» и т.п. Меня от этого так вштырило! Я сразу захотел там остаться и в итоге сделал для этого все.
В кино ты как раз чаще играешь парней, не отягощенных интеллектом, с минимальным словарным запасом. Не надоело?
Если режиссер хороший и сценарий интересный, то совершенно неважно, кого играть. По мне лучше сняться в роли, условно говоря, «плохого парня», но зато в достойном фильме, чем сыграть что-то «высоколобое» в полном говне.
Глоток кислорода
Самой заметной твоей работой стала роль в фильме «Кислород». Вопрос, возникающий у многих сразу после его просмотра: ты верующий человек?
Да. Я бы даже сказал — глубоко верующий. Хотя в церкви при этом бываю нечасто.
Твой герой — «Санёк из маленького провинциального городка» — ставит под сомнение смысл завещанного Богом, причем делает это в довольно циничной форме. Получается, ты себя совсем с ним не отождествляешь?
Почему? Я сам очень хотел сыграть эту роль. И с текстом Вырыпаева был полностью согласен. Другое дело, что я не вижу в нем ничего крамольного. В нем ведь нет никаких утверждений, только вопросы. И вопросы эти ставятся как раз для того, чтобы люди снова задумались: а почему, собственно, не убий, не суди и т.д. Современное человечество стало относиться к заповедям, как к какой-то таблице умножения. Люди зубрят постулаты, не особо вдаваясь в смысл. А мы говорим им: если вы не будете думать, пропускать через себя, ощущать сердцем, то заповеди можно будет трактовать как угодно, а то и вовсе разрушить. И приводим конкретные примеры, как это можно сделать. Наверное, какая-то провокационность в этом есть. Но она не пустая, она — во благо. Фильм, по-моему, вообще очень светлый.
«Кислород». Слева — исполнительница главной женской роли Каролина Грушка
То есть ты не считаешь, что Вырыпаев перегнул палку? Особенно в части, посвященной исламу и терроризму.
Нет. Если кто-то что-то неправильно понял — это проблема исключительно этих людей. Я слышал, что какие-то мусульмане возмутились. Странно, потому что в «Кислороде» говорится не только об исламе, а обо всех известных религиях. И мысль, по-моему, крайне проста и понятна: Бог — один, он создал этот мир и он любит то, что создал. А все зло на земле творят сами люди, в том числе прикрываясь любовью к Богу. Разве это не так?
У вас с Вырыпаевым образовался творческий тандем, вы уже не первый раз работаете вместе. Как вы познакомились?
Впервые увиделись с Ваней в Иркутске, мы ведь земляки. Я как раз поступал в училище, а он его только окончил. Но общались мы тогда на уровне «привет—пока». Потом уже встретились в Москве. Я сходил на спектакль «Кислород» и еще тогда подумал: «Вот было бы здорово в нем сыграть!» Подумал — и забыл. А спустя пять лет мне неожиданно звонит Ваня и говорит: «Приходи на кастинг, я тут «Кислород» собираюсь снимать». Удивительно, как иногда желания материализуются.
Ты привык к Москве?
Не просто привык, а полюбил. Причем как-то сразу. Я помню свои самые первые ощущения: приехал на вокзал, сошел с поезда, вышел на площадь — и тут же промелькнула мысль: «Все, здесь я буду жить!» Я мгновенно почувствовал, что Москва — мой город, что мне здесь будет хорошо. Ну, классно же у вас в центре?! Вы, москвичи, не понимаете этого, не бережете ничего...
Впервые увиделись с Ваней в Иркутске, мы ведь земляки. Я как раз поступал в училище, а он его только окончил. Но общались мы тогда на уровне «привет—пока». Потом уже встретились в Москве. Я сходил на спектакль «Кислород» и еще тогда подумал: «Вот было бы здорово в нем сыграть!» Подумал — и забыл. А спустя пять лет мне неожиданно звонит Ваня и говорит: «Приходи на кастинг, я тут «Кислород» собираюсь снимать». Удивительно, как иногда желания материализуются.
Ты привык к Москве?
Не просто привык, а полюбил. Причем как-то сразу. Я помню свои самые первые ощущения: приехал на вокзал, сошел с поезда, вышел на площадь — и тут же промелькнула мысль: «Все, здесь я буду жить!» Я мгновенно почувствовал, что Москва — мой город, что мне здесь будет хорошо. Ну, классно же у вас в центре?! Вы, москвичи, не понимаете этого, не бережете ничего...
По клубам ты, как «настоящий» москвич, тусуешься?
Нет. Я просто не понимаю — как надо себя вести на тусовках? Пару раз меня знакомые затаскивали на какие-то вечеринки, и я себя жутко неловко чувствовал. Пить я не люблю, а что там еще делать? Не моя среда совершенно.
А где твоя?
Дома, с женой и ребенком. Я такой классический домосед. Могу даже ничего не делать: не читать, не писать, не смотреть телевизор — просто молча сидеть в кресле, и мне уже будет счастье.
Нет. Я просто не понимаю — как надо себя вести на тусовках? Пару раз меня знакомые затаскивали на какие-то вечеринки, и я себя жутко неловко чувствовал. Пить я не люблю, а что там еще делать? Не моя среда совершенно.
А где твоя?
Дома, с женой и ребенком. Я такой классический домосед. Могу даже ничего не делать: не читать, не писать, не смотреть телевизор — просто молча сидеть в кресле, и мне уже будет счастье.
