Поставьте себя на место главного редактора The New York Times: ваших репортеров не пускают на брифинги президента США и его окружения. Ваши шаги?
Я буду каждый раз отправлять своего репортера на эти брифинги и каждый раз, если его не будут пускать, буду сообщать об этом читателям. Но при этом газета будет писать о том, о чем она считает необходимым говорить со своими читателями. И конечно же находить варианты, как получить информацию с брифинга, на который репортера не пустили.
Мы, безусловно, будем продолжать освещать деятельность президента, его пресс-конференции в наших новостных заметках. А в комментарии скажем, что, к сожалению, мы не смогли задать президенту такие-то вопросы, которые должны были быть ему заданы, — и перечислим эти вопросы.
Однако читатели The New York Times ждут от газеты информации из первых рук. Не получая ее, не уйдут ли они к конкурентам?
Пока продажи и The New York Times, и Washington Post только растут (по словам СЕО The New York Times Марка Томсона, в IV квартале 2016 года подписка на цифровую версию газеты выросла на 276 тыс. и составила 1 млн 853 тыс. — NT).
И все же: отсутствие прямого доступа к главе государства в демократической стране с развитым рынком медиа и рекламы — это рано или поздно станет проблемой. Вы как главный редактор — что бы вы делали: дозвонились бы до Трампа? Вступили бы в переговоры — если не с ним, то с людьми, влияющими на него?
Нет, не думаю. Я поступил бы так, как мы в свое время поступали с Советским Союзом или с Китаем, — постарался бы понять, что мы можем и где мы можем что-нибудь узнать. С моей точки зрения, договариваться с Трампом невозможно. Да и почему, собственно, мы должны это делать? Есть первая поправка к Конституции США — свобода информации, СМИ ни о чем не должны просить — как только они начинают просить, они перестают быть властью.
Ряд американских изданий в знак солидарности с коллегами заявили о своем бойкоте Белого дома. Это разумно?
Изначально мне казалось, что да, — это способ поддержать коллег, которые исполняли свой профессиональный долг. Но сейчас я думаю, что это неправильно.
Представьте себе, что все репортеры тех СМИ, которые имеют принципы, один за другим покинут зал прессы Белого дома, и что будет? Останутся такие издания, как (право-консервативный сайт) Breitbart News. Я не думаю, что это хорошо для наших читателей.
Например, Трамп завтра скажет что-нибудь вроде «каждый третий мусульманин — джихадист, поэтому мы не будем впускать в страну каждого третьего мусульманина». Репортер должен задать вопрос: на чем президент основывает это? Каковы факты, подтверждающие это его умозаключение? Но если в зале не будет никого из нормальных СМИ, кто же задаст ему такой вопрос? Кстати, заметьте, что Трамп в последнее время назначает очень приличных людей в правительство — пример, генерала Джеймса Мэттиса, министра обороны, который заявил, что он не будет использовать словосочетание «исламский террорист», потому что таким образом целая религия объявляется террористической, что очевидно неправильно. Но это заявление Мэттиса прямо противоречит тому, что пишет тот же Breitbart и что говорит (главный стратег нынешнего Белого дома, основатель Breitbart) Стивен Бэннон.
Насколько серьезно заявление Трампа о том, что медиа — «враги американского народа»?
Я считаю Трампа очень опасным человеком. Потому что он отрицает саму концепцию правды и факта — это ровно то, что делал Гитлер. Как кто-то недавно сказал: «Факты не важны, важно то, во что люди верят», — и это проблема.
Как далеко Трамп может пойти в своем стремлении ограничить доступ СМИ к его Белому дому?
До конца. Несколько миллионов человек читает его твиты (на Twitter Трампа подписаны 25,8 млн. — NT) — он считает, что этого достаточно, что медиа ему не нужны. Он сам долго вел шоу на NBC, он понимает, как легко людей можно обмануть.
Трамп может ввести цензуру в СМИ?
Что ввести?
Цензуру.
У него достаточно влияния, чтобы люди перестали верить СМИ. Если достаточное количество людей убеждены в том, что СМИ, как говорит Бэннон, — это на самом деле не СМИ, а оппозиция, то тогда то, что пишут в газетах или говорят на телевизионных каналах, можно просто игнорировать… Собственно, еще Ханна Арендт писала об угрозе, когда сама концепция правды подвергается сомнению, — это крайне опасно.
Справка
Сэр Гарольд Эванс (Harold Evans) — воплощение англосаксонской мечты: он родился в 1928 году в шахтеркой семье в Уэльсе, начал работать репортером в маленькой городской газете в 16 лет, потом служил в Королевских ВВС, окончил университет, стал заместителем главного редактора вечерней газеты Манчестера, 14 лет редактировал знаменитую в шестидесятых The Sunday Times, где сделал шумное расследование о советском шпионе Киме Филби. Когда австралийский газетный магнат Руперт Мердок купил газету The Times, он назначил Эванса главным редактором с обязательством не вмешиваться в газетную политику, но меньше чем через год нарушил это обещание, и Эванс подал в отставку. Потом случилась любовь, Эванс переехал в США, где был редакционным директором целого ряда изданий, выпустил два десятка книг, включая такие бестселлеры, как The American Century и Good Times, Bad Times.
