«Кировлес-2», несмотря на то что интерес к нему значительно меньше, чем к предыдущему процессу, ничуть не менее показателен, чем «Кировлес-1». Хотя и ничего принципиально нового с точки зрения представленных сторонами доказательств и показаний свидетелей по сравнению с предыдущим разбирательством на нем не звучит. Ну разве что слова прокурора Сергея Богданова, возмутившие адвокатов, — о том, что ссылки на решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) и Президиума Верховного суда не имеют правовой основы. Кажется, никогда еще российская судебная система не демонстрировала свою предвзятость так явно и неприкрыто, а управление процессом сверху, из Кремля, не было настолько очевидным.
Кажется, никогда еще российская судебная система не демонстрировала свою предвзятость так явно и неприкрыто, а управление процессом сверху, из Кремля, не было настолько очевидным
Беспрецедентное давление
Накануне первого заседания по делу «Кировлеса» в апреле 2013 года председатель Ленинского районного суда Кирова Константин Зайцев, демонстрируя журналистам приготовленный к заседанию зал, на вопрос корреспондентов NT о возможной зависимости кировских судей от принимаемых в Москве политических решений выказал искреннее недоумение: «Даже если гипотетически мы представим, что судье его вышестоящий руководитель… скажет: «Ты вынесешь такое решение, иначе…», — этого не будет! Вот вы мне можете не верить, но я могу поклясться здоровьем собственных детей, что о таких вещах я не слышал у нас здесь. Я надеюсь и верю в то, что этого не произойдет со стороны моего вышестоящего руководства. Они не будут этого делать. Если будут доказательства этого, мы тогда сможем это обсудить».
Спустя почти четыре года в том же суде адвокат Петра Офицерова, Светлана Давыдова, оглашая свое очередное заявление об отводе судьи Втюрина, говорит об услышанных в холле у зала заседаний разговорах между сотрудниками суда о том, что председатель Зайцев ездил в Верховный суд за инструкциями, и там ему было сказано дать подсудимым реальные сроки. Неизвестно, насколько это соответствует действительности, но вокруг процесса «Кировлес-2» произошел уже целый ряд задокументированных событий, которые заставляют сомневаться, что судят Навального и Офицерова в районном суде Кирова (см. «Кировлес 2.0» в NT № 2 от 30 января 2017 года).
Самой невероятной стала история с госпитализацией Петра Офицерова, который почувствовал неожиданное недомогание и был госпитализирован с подозрением на острый панкреатит в одну из московских больниц вечером в понедельник. Когда мы прощались с ним вечером, он лежал под капельницей и говорил о нескольких назначенных на следующий день процедурах, но уже в 6:40 утра следующего дня в палату зашел врач и сообщил, что больничному начальству «звонили сверху» и его будут выписывать. Офицеров не стал возражать. «Все понятно сразу стало, и уже через полчаса я топал к такси», — вспоминает он.
Любопытно, что скорость выписки Офицерова сыграла в итоге против системы: приехавшие за ним в больницу приставы пациента на месте не застали. Днем того же дня они громко стучали в дверь офиса адвоката Светланы Давыдовой, требуя пропустить их внутрь, но получили отказ: коллегия адвокатов — не жилое помещение, а адвокаты — спецсубьекты, пришлось объяснить приставам.
В какой-то момент адвокат Давыдова позвонила судье Втюрину, чтобы попросить его отменить привод: они с подзащитным уже самостоятельно купили билеты на самолет и готовы вылететь в Киров. «Он (судья) мне сказал тогда по телефону: «Я не могу остановить свое решение», — рассказывает Давыдова. — Я ему говорю: «Слушайте, ну как можно мучить человека? У него нет с собой лекарств, а дома куча детей. Его только выписали из больницы, дайте ему спокойно собраться. У него и так положение хуже некуда». И тогда он с паузой, обдуманно так сказал: «Я с вами согласен. У Офицерова положение хуже некуда».
По старой колее
Верховный суд имел все основания, следуя решению ЕСПЧ, прекратить уголовное преследование Навального и Офицерова за отсутствием в их действиях состава преступления, но поступил по-другому, направив дело в Ленинский районный суд Кирова на новое рассмотрение, не дав не только никаких указаний, но и даже намека на то, какое решение следует считать правильным. Возможно, поэтому процесс «Кировлес-2» с самого начала — зачитывания обвинительного заключения — до самого конца шел по все той же протоптанной в 2013 году дорожке. Повторяя все те ошибки, которые легли в основу решения ЕСПЧ.
Ни одно ходатайство защиты — ни об истребовании доказательств, ни об исключении недопустимых доказательств, ни о вызове в суд свидетелей и экспертов, ни о проведении дополнительной экспертизы — судья Втюрин не удовлетворил. В итоге ни один свидетель со стороны защиты не выступил в процессе. Впрочем, даже если бы они и выступили, это мало что изменило: главным нарушением прошлого процесса, признанным ЕСПЧ и повлекшим отмену приговора Верховным судом, был факт осуждения Навального и Офицерова за деяния, неотличимые от обычной коммерческой посреднической деятельности. Деяния эти уже совершены и другими стать не могут, а потому с точки зрения выполнения решения Европейского суда единственным верным действием было бы прекращение уголовного преследования. Такое ходатайство защитой заявлялось дважды: в самом начале процесса Втюрин признал его «преждевременным», а в конце — в удовлетворении отказал.
И немного сюрпризов
«Ваша честь, мы долго будем тут сидеть? Какие у нас планы?» — спрашивает судью Втюрина адвокат Навального Вадим Кобзев. — «Алексей Анатольевич просил окончить сегодня. Я готов сидеть! До 24 часов!» — бодро отвечает председательствующий.
«У вас нет сегодня визита к врачу?» — интересуется у судьи Светлана Давыдова. — «Мой визит к врачу был в нерабочее время. А вчера нам не хватило тех 30 минут, на которые вы опоздали с обеда». — «Я с обеда пришла вовремя». — «Нет, мне приставы доложили, когда вы пришли».
Когда речь заходит о бытовых или организационных вопросах, председательствующий заметно оживляется. Он тут же начинает говорить громко и внятно, что резко контрастирует с едва слышным бубнением постановлений об отказе в удовлетворении ходатайств.
К подсудимому Навальному у судьи Втюрина почти не было вопросов. Его предшественника — судью Блинова (о нем подробно см. NT № 13 от 15 апреля 2013 года) — интересовало куда больше деталей. «Почему вы, Ваша честь, не спрашиваете, Ваша честь? Задайте мне вопросы, спросите, почему не я похитил 16 миллионов, куда я дел деньги. Как я давил на Опалева? — призывал Навальный. — Вы знаете, что этого не было. Но эти события у вас тут записаны».
«Почему вы, Ваша честь, не спрашиваете, Ваша честь? Задайте мне вопросы, спросите, почему не я похитил 16 миллионов, куда я дел деньги. Как я давил на Опалева? — призывал Навальный. — Вы знаете, что этого не было. Но эти события у вас тут записаны»
Самым неожиданным за все время процесса было решение об изменении подсудимым меры пресечения. Идея эта была озвучена председательствующим под конец судебного заседания в среду 1 февраля совершенно неожиданно, в момент, когда сторона защиты как раз собиралась огласить порядок представления доказательств в процессе. Своим неожиданным предложением Втюрин прервал адвокатов. «Очень своевременно!» — только и выпалила Светлана Давыдова, а присутствующие в зале начали ловить взгляды друг друга в поисках подтверждения, что они не ослышались. «Имею право», — ответил судья Втюрин.
С этим никто не спорил. Но было не очень понятно, зачем это делать сейчас, когда процесс очевидно движется к завершению, — судебное следствие вполне может при таком темпе закончится до 12 февраля, а обвиняемые и их защитники уже дали понять, что больше отсутствовать не собираются. Еще утром, когда Навальный явился в сопровождении приставов, следовавших за ним из Москвы, такая постановка вопроса казалась бы более объяснимой, но с утра судья ничего не предлагал.
«В связи с тем, что подсудимые не явились на два заседания…» — начал Втюрин. «Подписка о невыезде из какого города? На какой срок?» — посыпались вопросы со скамьи защиты.
«Будем обсуждать», — с задором ответил Втюрин.
С начала первого процесса все предложения об изменении условий нахождения подсудимых на свободе исходили от прокуроров: это они требовали приводов и взятия под стражу всякий раз, когда Навальный по каким-то причинам не являлся в суд. Но сейчас, когда Втюрин предложил им высказаться, оба обвинителя растерялись, и это была вторая неожиданность. «Речь о каком периоде и о каком городе?» — переспросил прокурор Богданов, и, сообщив, что они пока не могут ничего предложить, попросил 10-минутный перерыв — очевидно, на звонок начальству, а вернувшись в зал, сказал, что обвинение «разделяют инициативу суда» в целом, но от суда же ждет конкретики.
Третьей неожиданностью было то, что ответа на вопрос о городе и сроке у судьи Втюрина в этот момент также не было. Не дождавшись подсказки от адвокатов, которые отказались помогать суду в лишении подзащитных свободы передвижения, судья в очередной раз удалился в совещательную комнату, и только выйдя из нее через полчаса, объявил запрет подсудимым покидать отель «Хилтон» до 10 февраля. «Что бывает, когда судье позвонили и велели дать подписку, а больше никаких инструкций не дали», — прокомментировал происходящее в своем Twitter соратник Навального Леонид Волков.
«Хороший парень» судья Втюрин
41-летний Алексей Втюрин, сын бывшего председателя Богородского районного суда Кировской области Леонида Втюрина, переехал в Киров в 2015 году из поселка городского типа Кильмезь, где с июня 2008 года по июль 2011 года был судьей Кильмезского районного суда, а с июля 2011 года — судьей Малмыжского районного суда, в состав которого Кильмезский суд вошел как малосоставный.
Как следует из характеристики, данной Втюрину квалификационной коллегией судей Кировской области при присвоении ему 6-го квалификационного класса, он «зарекомендовал себя дисциплинированным, ответственным и добросовестным работником. Имеет хорошие теоретические знания, уверенно ориентируется в действующем законодательстве, правильно применяет его на практике».
Практика, впрочем, у Втюрина была довольно однообразная. В последние перед переездом в областной центр полгода Втюрин вынес несколько обвинительных, но довольно мягких приговоров: дважды он присуждал 3 года лишения свободы условно за приобретение и хранение наркотических средств в крупном размере; за приобретение и хранение наркотиков в значительном размере — год исправительных работ и обязанность лечиться от наркомании; 8 месяцев ограничения свободы с обязанностью находиться по месту постоянного жительства в период с 22 до 6 часов следующих суток за угон автомобиля ВАЗ-21063; штраф 10 тыс. руб. за кражу 10 литров бензина у ООО «Кильмезский лесхоз». Во всех упомянутых случаях подсудимые признавали полностью свою вину, каялись и шли на «особый порядок» — упрощенное рассмотрение уголовного дела, при котором приговор выносится без судебного следствия при полном согласии подсудимого с обвинением. Похожими были и дела, и приговоры после перехода в Ленинский районный суд: мелкие кражи, хранение наркотиков без цели продажи, — и почти всегда особый порядок. Таким образом, практики ведения состязательных процессов у Втюрина почти не было, зато он получил репутацию мягкого судьи.
Корреспондент NT не один раз слышала, что попадание дела к Втюрину считается удачей — можно рассчитывать на снисхождение. Один из бывших обвиняемых судьи Втюрина, подвозивший корреспондента NT к суду, охарактеризовал его как «хорошего, понимающего мужика». Но есть и другие мнения: «Он может казаться хорошим парнем, но он маскируется под хорошего парня», — рассказывал NT юрист, представлявший интересы одного из осужденных к обязательным работам за оскорбление представителя власти. — Не без чувства юмора, много шутит, но при этом нагло игнорирует доводы жалоб».
Очень скоро, возможно, уже на этой неделе, судья Втюрин зачитает приговор. И, кажется, ни один человек из участвующих в судебном заседании, равно как и наблюдающих за его ходом, не допускает мысли, что этот приговор может быть оправдательным. После выступления в прениях прокурора стало понятно, что срок будет, скорее всего, условным.
