26 января вице-спикер Государственной думы и телеведущий Петр Толстой извинился за свои слова о том, что против передачи Исаакиевского собора РПЦ стоят потомки тех, кто «выскочил из-за черты оседлости с наганом в 1917 году». Однако проблема глубже, чем антисемитское высказывание депутата
Александр Рубцов, руководитель Центра анализа идеологических процессов
Скандал с высказыванием вице-спикера про «черту оседлости» тихо сходит на нет — даже после того, как председатель СПЧ Михаил Федотов изящно сравнил антисемитизм с сифилисом. Зато появляется возможность спокойнее разобраться в явлении, в котором, как в капле воды, отразилась куча всякой прочей дряни.
Заслуживает внимания живая естественность жеста. Все очень органично. В таких ситуациях «само вырвалось» говорит как раз не о случайном промахе, а о глубоком убеждении и сильном чувстве, вырывающемся из глубин бессознательного, минуя запреты, тем более очевидные для официального лица такого ранга. Но последнее время высокопоставленная грубость с элементами эпатажа сплошь и рядом проходит, что называется, «на самоконтроле». Скандал вписан в сценарий, поскольку и негативный резонанс работает на пиар говорящего. Отдельные минусы перекрываются множеством плюсов, а возмущение «пятой колонны» ничего не значит в сравнении с ростом популярности в известных кругах и массах. Свои будут вынуждены защищать, хотя бы и «замазываясь» совсем натянутой версией: это он про «каторжан». Антисемитизм недопустим, но это был не он, а значит, так и впредь можно.
Постепенно формы подчеркнуто брутального самовыражения становятся нормой и переходят в манию подражательства главнокомандующему, в свое время отметившемуся идеей «мочить в сортире». Теперь ученики пытаются перещеголять учителя вплоть до «дебилов» и «мразей», которым «гореть в аду». Эпидемия недержания формы.
В этой экстремально постмодернистской эстетике бросается в глаза запредельный эклектизм. Вице-граф, телеведущий и вице-спикер в одном лице защищает имущественные права Русской православной церкви, с которой у его великого прадеда был глубочайший и драматичнейший духовно-нравственный конфликт, вплоть до отлучения и распространения инфернальных изображений Льва Толстого горящим в адском пламени. Таких поистине великих конфликтов в истории мировой культуры совсем немного, они хрестоматийны и поучительны, и так конъюнктурно предавать память о них просто неприлично.
В истории с потомком зеркала русской революции проступают и более общие проблемы, связанные со столетним юбилеем Октября. В свое время клуб «Свободное слово» при Союзе кинематографистов обсуждал замысел ленты «Так жить нельзя». Автор будущего фильма между делом поинтересовался, как члены клуба относятся к идее о том, что революцию сделали евреи. Ему аккуратно объяснили, что эта светлая идея проявилась, лишь когда отношение к революции резко испортилось. Но пока Октябрь был самым ярким пятном отечественной и всей мировой истории (своего рода Идеальным Событием), никто об этом не заикался ни в политических кругах, ни в широких народных массах, дружно отмечавших годовщину Восстания с бумажными гирляндами под духовые марши.
Но и теперь эта идея выглядит скорее поклепом на русский народ. Если допустить, что инородцы не только сделали революцию, но и отвечают за все последующие антицерковные и антирелигиозные зверства, включая убийства священников, разграбление и взрывы храмов, массовое богохульство и злобный атеизм, то возникает воп-
рос, откуда Ленин и Сталин взяли в Святой Руси столько евреев, тем более после убийства Троцкого? Если же все эти святотатства совершались руками русского народа, то каким же слабым, послушным и внушаемым, глупым и легковерным, не твердым в вере, совести и убеждениях предстает наше племя, если его так легко свернули с пути истинного единичные злоумышленники, вдруг выбравшиеся из-за черты оседлости! Поэтому про былые надругательства над храмами и святынями духовной обслуге режима сейчас вообще лучше помалкивать.
ПОСТЕПЕННО ФОРМЫ ПОДЧЕРКНУТО БРУТАЛЬНОГО САМОВЫРАЖЕНИЯ СТАНОВЯТСЯ НОРМОЙ И ПЕРЕХОДЯТ В МАНИЮ ПОДРАЖАТЕЛЬСТВА ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ,
В СВОЕ ВРЕМЯ ОТМЕТИВШЕМУСЯ ИДЕЕЙ «МОЧИТЬ В СОРТИРЕ»
Кстати, идея особой роли евреев в революции имеет и другую версию: пока лучшие представители государствообразующей нации носились по полям на тачанках и рубили друг друга до седла, простые евреи в своих лавочках починяли примуса, одежду и обувь, внося посильный вклад в обеспечение хоть какой-то жизнедеятельности революционной страны.
Классика переписывания истории — вымарывание из нее конфликтных взаимоотношений гениев русской литературы с властным официозом. Все они были в той или иной степени фрондой, как сказали бы сейчас, «пятой колонной». Слежка, ссылки, отлучения, гражданские казни с ломанием клинков над головами… Теперь мирные, упитанные, упакованные и пригретые потомки былых скандалистов и бунтарей ходят строем на встречи с высшим политическим руководством, лично свидетельствуя лояльность и верноподданнические чувства, которые в их лице великая русская литература питает по отношению к новым царствующим особам.
Далее оказывается, что в гонениях на церковь повинны предки представителей нынешней оппозиции, а не оплот сталинизма, преемником которого все явственнее становится нынешний режим. Симфония сталинизма и якобы православия все более выглядит предательством истории и самой веры.
На обсуждении доклада «Какое прошлое нужно будущему России» (Вольное историческое общество при поддержке Комитета гражданских инициатив) Григорий Юдин примерно так обрисовал официальную картину преемственности неизменно славной русской истории: Николай II вручил отечество Ленину со словами «Берегите Россию!» — и так нашу родину ее вожди передавали друг другу с теми же словами, пока дело не дошло до Путина, который продолжать эстафету пока не собирается.
Наконец, идея национального примирения, которую будут раскручивать в годовщину революции. Каким будет это примирение, нам только что показали. Любое несогласие с решениями власти тут же удостаивается истеричной обструкции, минуя какие-либо аргументы. С точки зрения психопатологии это типичные симптомы «нарциссической ярости», «нарциссического гнева». С точки зрения идеологии и политики это типичное «примирение», достигаемое сведением противной стороны к нулю.
