Успехи в деле интернетизации населения, которая выросла с 2% в 2000 году до 70% в 2015-м, привели к тому, что особой разницы между повесткой в телевизоре и в социальных сетях уже нет. Тем не менее для большинства россиян телевидение остается главным источником информации о стране и мире, а потому для государства все так же важно, как происходящие события будут преподнесены в федеральном эфире.
ЗАМЕЩЕНИЕ ПОВЕСТКИ
К концу года на российском ТВ восстановился нарушенный было баланс: теперь у каждого из трех основных федеральных каналов есть по звездному ведущему итогового выпуска новостей по воскресеньям — самой рейтинговой из неразвлекательных передач. На «России 1» это бронебойный дуэт из Дмитрия Киселева с «Вестями недели» и Владимира Соловьева с его «Воскресным вечером», на Первом канале — главред журнала «Эксперт» Валерий Фадеев, а на НТВ — экс-ведущая итогового выпуска на Первом Ирада Зейналова, которая быстро отвоевывает позиции в рейтингах. Какую из этих трех кнопок ни включи в последний вечер недели — неизменно попадешь на неизменно правильную, идеологически выдержанную и авторитетную точку зрения.
Интенсивность пропагандистских усилий внутри самой России объективно снизилась — в эфире стало ощутимо меньше откровенно завиральных сюжетов
Телевидение занято в первую очередь зарубежьем, преимущественно дальним. В 2014 году домашней повестке уделялось тоже ничтожно мало времени: бóльшую часть хронометража выпусков новостей занимала Украина. Но это хотя бы соседняя страна, с которой у России до сих пор и несмотря ни на что масса связей на всех уровнях. В конце 2016 года российские темы оказались окончательно задвинуты в самый дальний угол — ближе к концу выпуска. К примеру, «Вести недели» за неделю до выборов в Государственную думу посвятили им меньше времени, чем обсуждению вопроса, убьют или не убьют американские спецслужбы кандидата в президенты США от Республиканской партии Дональда Трампа. А уж когда речь заходит о военных победах, тоже за тысячи километров от России, то тут общий хронометраж сюжетов может достигать и 40 минут. Российская тематика ограничивается каким-нибудь малозначительным столичным спором типа «Театральные режиссеры против Владимира Мединского» или «Никита Михалков против «Ельцин Центра», которому уделят минут пять ближе к концу выпуска.
Место Украины в телеэфире в 2016 году заняла Сирия. Каждый день на экране длинные репортажи Евгения Поддубного, по выходным — возмущенные пасы руками обличающего Запад Дмитрия Киселева и долгое обсуждение с экспертами в студии у Владимира Соловьева. Однако среднестатистический зритель стал понимать происходящее в Сирии еще хуже, чем в прошлом году: если по опросу «Левада-Центра» в конце 2015-го внимательно за событиями в арабской республике следили 25% опрошенных, то год спустя таких осталось 18%. Хотя интенсивность информационной обработки по сравнению с началом операции в Сирии только усилилась, что легко заметить по любому выпуску новостей, как минимум на треть состоящему из свежих донесений из Алеппо.
ПОБЕДА ЦИНИЗМА
Такая информационная апатия целевой аудитории могла бы считаться провалом, но это если думать, что цель пропаганды — кого-то в чем-то убедить. Однако, как отмечали уже многие исследователи феномена российской пропаганды — и отечественные, и зарубежные (например, Питер Померанцев), — на самом деле российскому телевидению не в чем убеждать зрителя, поскольку в отличие от СССР у путинской России нет никакой цельной идеологии. Поэтому не стоит удивляться постоянным разворотам на 180 градусов, непрерывным противоречиям и прямой лжи, которую буквально через несколько часов опровергает фактически сам автор. Вспомним, как Дмитрий Киселев возмущался в эфире «Вестей недели» выдуманным событием — якобы бомбардировкой американской авиацией иракских подразделений, новость о которой вскоре опроверг сайт РИА «Новости» (РИА входит в медиахолдинг «Россия сегодня», которым руководит все тот же Дмитрий Киселев). Другой типичный пример: буквально за неделю до официального начала российской военной операции в Сирии все государственные СМИ вместе с Мин-обороны РФ в один голос утверждали, что никакой операции не планируется, а ориентированные на иностранного потребителя Russia Today (RT) и Sputnik обвиняли западные СМИ во лжи. Через неделю об этом, разумеется, уже никто не вспоминал. Как никто не вспоминает сегодня и официальное обоснование кампании — бить врага, то есть «Исламское государство»*, на его территории с целью предотвращения терактов внутри страны. Кстати, к концу года аббревиатура ИГИЛ* практически исчезла из эфира — ее сменили абстрактные «террористы» и «исламисты».
Цели таких разворотов могут быть разными — например, отвлечь людей от не самой оптимистичной домашней повестки. Но итог один. В качестве государственной идеологии в России окончательно утвердился цинизм. Причем поразил он отнюдь не только условную «партию телевизора». Например, «партию фейсбука» Сирия, если и интересует, то только в узко прагматическом смысле: к примеру, сколько школ и дорог можно было бы построить на деньги, которые стоит каждая сброшенная бомба. К этому примешивается убеждение, что никому верить нельзя, все врут и действуют только в своих интересах, — и этот мировоззренческий подход тоже тщательно культивируется государственными СМИ. Недавний яркий пример — история с задержанным в Египте человеком, который устроил на брошенной стройке фотосессию с девочкой в белом платье, заляпанном красной краской. Якобы он хотел выдать свои снимки за свидетельства зверств России в Алеппо. Конечно же, все государственные СМИ не обошли вниманием этот случай: вот, мол, как фабрикуются свидетельства преступлений России. Неудивительно, что даже самые стойкие представители «партии фейсбука» брезгливо комментируют репортажи телеканала «Аль-Джазира»: «Такие же манипуляции, как и у нас».
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИНТЕРЕС
Два года назад казалось, что международный интерес к феномену российской пропаганды — общественный, политический и научный — уже достиг пика на фоне событий на Украине. Тогда происходившее на российских федеральных и иноязычных каналах, сайтах, в соцсетях и на радио действительно напоминало информационную горячку: в эфире — непрерывный поток кровавых наветов, в комментариях — беснование хорошо организованных групп анонимов, превращающих любое обсуждение в макабрический балаган. В конце 2014 года к уже давно работающему на нескольких языках телеканалу RT присоединились многоязычный информационный сайт и радио Sputnik, организованные в рамках реформированного РИА «Новости». На Западе поднялась волна панических статей, научных публикаций, экспертных докладов, конференций и грантов на изучение, как тогда казалось, самой серьезной идеологической угрозы миру.
В нынешнем году панических публикаций о российской пропаганде стало еще больше, чем в 2014-м, усилился и пользовательский интерес к этой теме. По данным Google Trends, число публикаций в Google News по теме Russian propaganda в марте-апреле 2014 года было заметно ниже следующего пика — в октябре-ноябре 2016-го. (Между ними находится еще один промежуточный пик — в апреле нынешнего года, за пару месяцев до британского референдума о выходе из Евросоюза). При этом интенсивность пропагандистских усилий внутри самой России по разным причинам объективно снизилась. В эфире стало ощутимо меньше откровенно завиральных сюжетов типа «распятого мальчика», из заголовков новостей исчезла ольгинская «фабрика троллей», в очередной раз были урезаны бюджеты государственных телеканалов и информагентств, в том числе RT. Правда, в конце года каналу все-таки выделили из бюджета дополнительно 1,22 млрд руб. на запуск франкоязычного вещания в 2017 году.
Но зарубежную панику было уже не остановить. Сначала британские сторонники евроинтеграции превратили Россию, Путина и российскую пропаганду в один из главных аргументов-страшилок в пользу сохранения европейского статус-кво: если путинская пропаганда уговаривает выйти из Евросоюза, значит, голос за ЕС — это голос против Путина. Российский оппозиционер Гарри Каспаров написал колонку в британской The Guardian с заголовком «Почему Brexit — это лучший подарок Путину», где в числе прочего упомянул, что кремлевские СМИ активно агитируют за выход Великобритании из ЕС. Формально это так, но объективное присутствие российских иноязычных СМИ в Соединенном Королевстве ничтожно: британские посетители сайта rt.com составляют менее 5% общего трафика, а доля телеканала RT на местном рынке — сотые процента. Так что вряд ли стоит всерьез считать российскую пропаганду решающим фактором, повлиявшим на итог референдума в Великобритании.
ЗАРАЗНАЯ БОЛЕЗНЬ
К осени российская пропаганда и смежные темы русских хакеров и фейковых новостей made in Russia захватили умы уже американских журналистов. В последние месяцы перед выборами президента США это стало смахивать на истерику. Газеты и журналы то и дело выходили с обложками, на которых Путин изображен в обнимку с Трампом, а слоган «Путин за Трампа» стал не просто лозунгом, а полноценной составной частью предвыборной платформы Хиллари Клинтон. В этот момент борцы с российской пропагандой окончательно утратили моральное преимущество, потому что начали бороться с одной дезинформацией при помощи другой. Начать с того, что RT, к примеру, не агитировал за Трампа — агитировал он за Берни Сандерса (к нему симпатия канала была налицо: у этого политика, в отличие от Трампа, даже взяли эксклюзивное интервью) и против Клинтон. Всю работу за российских пропагандистов сделали сами американские журналисты: телеканал RT не был способен оказать какого-то существенного влияния на ход выборов по причине ничтожно низких рейтингов, но число его упоминаний в американских СМИ за полгода выросло вдвое, и этот поток не утихает (к радости, надо полагать, Маргариты Симоньян, главного редактора RT, для которой это и есть главное мерило успеха).
Борцы с российской пропагандой окончательно утратили моральное преимущество, потому что начали бороться с одной дезинформацией при помощи другой
Кульминацией стала публикация в The Washington Post, где со ссылкой на неких анонимных исследователей утверждалось, что статьи с «российской пропагандой и фейковыми новостями» прочитали двести с лишним миллионов раз. При этом методика подхода авторов мало чем отличалась от собственно российской пропаганды, которую они разоблачали (алармистский посыл, сомнительный источник), за что статья была раскритикована коллегами по цеху и, разумеется, максимально раскручена российскими СМИ как пример пропаганды антироссийской.
Таким образом, к концу года, не затратив никаких дополнительных средств и усилий, российские пропагандистские ведомства заставили считать себя по-настоящему глобальной силой, способной влиять на исторические события.
* «Исламское государство» (ИГИЛ, ИГ) — группировка, запрещенная на территории РФ как террористическая.
