«Огонь!» — отрывисто командует подполковник Ли Пан Хён, и восемнадцать самоходных орудий, находящихся под его командой, дают залп. Вокруг нас — идиллический пейзаж, зеленые холмы южнокорейского уезда Йончон. Подполковник Ли в армии служит двадцать второй год, но в столь ответственных стрельбах, как сегодня, участвовал нечасто. Помимо его батарей 155-миллиметровых самоходок, в них участвуют еще 300 орудий 6-го армейского корпуса армии Республики Корея. Все они отмечают своеобразную годовщину. В 2015 году артиллерия северокорейского режима внезапно открыла огонь по территории Южной Кореи в районе демилитаризованной зоны (ДМЗ), разделяющей со времени окончания войны на Корейском полуострове 1950–1953 годов две части некогда единой страны. В результате обстрела один военнослужащий был ранен. Южане потребовали извиниться, но диктатура Ким Чен Ына отрицала причастность к инциденту. Тогда Южная Корея включила мощные мегафоны, через которые южане периодически ведут пропагандистские трансляции, направленные на военных армии КНДР по другую сторону разграничительной линии. Северяне сделали предупредительный выстрел, угрожая расстрелять громкоговорители. И тогда южнокорейская артиллерия открыла огонь, буквально вспахав территорию между ДМЗ и позициями северокорейской армии.
Нынешние стрельбы — своего рода напоминание Пхеньяну, что о прошлогоднем инциденте никто не забыл. И хотя снаряды с автоматическим наведением летят за два-три десятка километров, чтобы поразить цели не на Севере, а на южнокорейских полигонах, сигнал северокорейскому диктатору отправлен недвусмысленный: «Мы вам, товарищ Ким, всегда готовы дать сдачи!»
НОВЫЕ РЕАЛИИ
«Юбилейные» стрельбы, которые довелось наблюдать в уезде Йончон, отражают новые военно-политические реалии на Корейском полуострове. Пхеньян провел в последние недели серию ядерных испытаний и запусков баллистических ракет, а затем — учения, имитирующие ядерный удар по Южной Корее. Эти действия буквально вывели из себя и Сеул, и его главного союзника — Соединенные Штаты. В конце сентября американцы уже во второй раз отправили в демонстрационный полет над Южной Кореей стратегические бомбардировщики — в дополнение к введенным после предыдущих ядерных испытаний новых санкций против режима в Пхеньяне и размещению на территории Южной Кореи комплексов противоракетной обороны (ПРО). От уходящей администрации Барака Обамы таких жестких мер никто не ожидал. Особенно Пекин и Москва.
«Москва могла бы, например, увеличить квоту на северокорейских рабочих, которые трудятся на лесозаготовках в российском Приморье, зарабатывая для Пхеньяна твердую валюту. Других механизмов поддержки КНДР у России, по сути, и нет»
Россия и Китай резко высказались против появления американской ПРО в непосредственной близости от своих границ. Китайцы направили пхеньянскому режиму срочную гуманитарную помощь в объеме полумиллиона тонн и поставили дополнительно нефть по льготной цене. Столь открытая поддержка КНДР со стороны Пекина многих в Сеуле возмутила наряду с угрозами, раздающимися из Китая.
«Китайские официозные газеты в последнее время регулярно публикуют статьи с призывами «наказать» нашу страну за размещение ПРО, — не скрывает возмущения Ким Дэ Чжун, директор Института исследований проблем безопасности в Сеуле. — В Пекине говорят, что будут давить нас экономически. Что ж, пусть попробуют!»
Южная Корея — одиннадцатая экономика мира, напоминает Ким Дэ Чжун, и случись в отношениях Сеула и Пекина кризис — «пострадают вообще все». К тому же профессор Ким не сомневается: в случае чего, Всемирная торговая организация (ВТО) «одернет китайцев».
Профессор Ким — отставной высокопоставленный офицер ВМФ Южной Кореи и, судя по тональности разговора, излагает то, что южнокорейские официальные лица не решаются высказать публично. На вопрос о роли России в регионе он отвечает вопросом, хотя и риторическим: «А что для вас выгоднее — хорошие отношения с нами или с Северной Кореей? Если с Пхеньяном, то можно, конечно, помогать ему, облегчать жизнь под санкциями. Можно даже с разработкой ядерного оружия помочь. Но как такое сотрудничество будет выглядеть в глазах мирового сообщества — вы подумайте?».
Другой собеседник, высокопоставленный сотрудник МИДа Южной Кореи, в разговоре на условиях анонимности дает понять: Сеул опасается, что антизападная политика российского руководства побудит Москву к сближению с Пхеньяном — в пику Америке. Официально Россия, напоминает он, осуждает северокорейские ядерные испытания, а когда в мае в ООН принимали санкции против КНДР, поддержала их. «Мы рассчитываем на то, что Москва останется привержена этой линии, а не начнет вести игру исподтишка в пользу Ким Чен Ына», — говорит дипломат.
С другой стороны, возможностей облегчить бремя санкций для северокорейского режима, лишенного доступа к международным рынкам, у России не так уж и много. «Да, Москва могла бы, например, увеличить квоту на северокорейских рабочих, которые трудятся на лесозаготовках в Приморье, зарабатывая для Пхеньяна твердую валюту, — рассуждает южнокорейский дипломат. — Других механизмов поддержки КНДР у России, по сути, и нет».
6 VS 120
По правде сказать, Кремль пока и не особенно стремится помогать Северной Корее обходить санкции. Похоже, в Москве понимают: непредсказуемость пхеньянской диктатуры, постоянно балансирующей на грани ядерной войны, — слишком серьезный фактор риска. Но Сеулу хотелось бы более весомых гарантий. В начале сентября президент Южной Кореи Пак Кын Хё специально приезжала на Дальневосточный экономический форум во Владивосток, чтобы просить Владимира Путина не менять своей позиции по вопросу северокорейских ядерных испытаний. Российские официальные лица в кулуарных беседах клянутся, что речь идет о принципиальной позиции, не подверженной колебаниям, говорит южнокорейский чиновник, но тут же прощупывают возможности для торга: а как, дескать, насчет увеличения потока южнокорейских инвестиций в российский Дальний Восток? Ведь 90% проектов с участием южнокорейского капитала реализуется в европейской части России. «Проблема в том, что наш опыт капиталовложений в Приморье и на Дальнем Востоке — сугубо негативный, — разъясняет южнокорейский собеседник. — В первую очередь — из-за маленького объема внутреннего рынка: у вас, скажем, в Приморье живут всего 6 млн человек, а в трех соседних китайских провинциях — 120. Для нашего бизнеса это решающий фактор».
На самом деле в прошлом Москва вдоволь пользовалась плодами так называемой «политики солнечного света», которую Сеул проводил в начале века. Суть ее: расширение культурных, экономических и гуманитарных связей между двумя корейскими государствами постепенно приведет к смягчению коммунистического режима на севере полуострова и со временем сделает неизбежным мирное воссоединение страны. Еще лет семь-восемь назад эксперты в Сеуле всерьез обсуждали, какие средства потребуются для переобучения и адаптации миллионов жителей Севера, живущих в почти полной изоляции от мира. В тех условиях российские проекты типа евро-азиатского железнодорожного коридора из Южной Кореи через Северную — в Россию и далее в Европу, как и ряд других масштабных проектов, не вызывали особых возражений в Сеуле. Со смертью в декабре 2011 года северокорейского вождя Ким Чен Ира и приходом к власти его сына все изменилось — резко и, видимо, надолго.
Похороны «солнечного света»
В ясную погоду со смотровых площадок в южнокорейской части демилитаризованной зоны в районе населенного пункта Пханмунджом неплохо видны опустевшие здания в «свободной экономической зоне» Кэсон. Там вплоть до начала 2016 года более 50 тыс. северокорейцев работали на предприятиях южнокорейских фирм, добывая, как и их сограждане в леспромхозах российского Приморья, драгоценную валюту для Ким Чен Ына. И опять-таки как и в Приморье, бóльшая часть их зарплат «в добровольном порядке» перечислялась государству. 5 января 2016 года КНДР провела первое в этом году ядерное испытание, взорвав «специально ко дню рождения любимого руководителям Ким Чен Ына» водородную бомбу. Сразу после этого в Сеуле приняли решение — работу совместной индустриальной зоны Кэсон немедленно свернуть. Этот акт стал для Юга символическими похоронами «Политики солнечного света» и началом новой эры — противостояния и неуступчивости Северу. «Наше правительство пришло к выводу, что нельзя больше позволять режиму в Пхеньяне пополнять свою казну за счет рабского труда подданных — ведь все деньги фактически шли в карман Ким Чен Ыну, — разъясняет закрытие зоны Кэсон Пак Юн Ча, эксперт Института национального объединения в Сеуле, который занимается изучением КНДР и оценкой перспектив воссоединения полуострова. — Теперь с этим покончено. И вряд ли этот проект будет возобновлен в обозримом будущем».
«Наше правительство пришло к выводу, что нельзя больше позволять режиму в Пхеньяне пополнять свою казну за счет рабского труда подданных — ведь все деньги фактически шли в карман Ким Чен Ыну»
Идейную основу новой политики Сеула сформулировать легко: «Северную Корею нужно заставить отказаться от ядерной программы». Не уговорить, не подкупить экономической помощью — именно заставить. «Ким Чен Ын видит в ядерном оружии гарантию того, что к нему будут относиться серьезно. Но он ошибается, — говорит вице-президент Национального консультативного совета по объединению Ю Хо Ёль. — Единственный шанс выжить для пхеньянского режима — это как раз отказаться от ядерной бомбы».
В одно прекрасное утро…
Национальный консультативный совет — своего рода PR-центр Южной Кореи с отделениями по всему миру. Его задача — убеждать международную общественность в справедливости доводов Сеула. «Санкции — самый безопасный и мирный метод давления на Пхеньян, — убежден господин Ю. — Если Россия и Китай будут серьезно относиться к санкциям, мы рано или поздно достигнем результата».
Слово «мирный» в этом контексте звучит особенно значимо. Только ведь и раньше в Сеуле всегда говорили о сугубо мирных методах воздействия на КНДР. Зато сегодня уже и в СМИ Южной Кореи регулярно обсуждается предложение ускоренным методом обзавестись собственным ядерным оружием. И поневоле начинаешь думать, что у подполковника артиллерии Ли Пан Хёна и его подчиненных забот скорее прибавится. Во всяком случае, трудно отделаться от ощущения: в Сеуле очень надеются, что Ким Чен Ын станет последним диктатором Северной Кореи.
С другой стороны, раздражение авантюризмом пхеньянского лидера, как ни странно, лишь усиливает у многих на Юге решимость добиваться воссоединения страны. Причем не столько по идеалистическим и патриотическим причинам, сколько из-за инстинкта самосохранения. «Когда я в 1987 году молодым офицером приехал учиться в Великобританию, СССР считался нашим врагом, — вспоминает профессор Ким Дэ Чжун. — А через четыре года Советского Союза не стало и Холодная война кончилась».
Профессор Ким согласен, что режим Кима пока еще кажется стабильным. В то же время он обращает внимание на резко увеличившийся в последние месяцы поток беглецов с Севера на Юг, причем бегут не только простые люди, но и дипломаты, высокопоставленные чиновники: «О чем это говорит? О том, что экономика в тупике, денег не хватает — санкции работают! Поверьте, в одно прекрасное утро объединение Кореи случится также внезапно и быстро, как и окончание Холодной войны. Время диктатур уходит».
