Однако свое преимущество Клинтон может легко растерять уже к следующим дебатам, 9 октября, как растеряла его после съезда демократов в Филадельфии: в начале августа она опережала Трампа на 7% , а к первому телевизионному бою они подошли ноздря в ноздрю.
Эффект Филадельфии
Тогда, в конце июля, съезд демократов, завершившийся триумфальной речью Клинтон, которая выступала в снежно-белом брючном костюме — то ли невеста на выданье в ожидании народа-жениха, то ли декларация новой, блистательной эпохи с женщиной-президентом в Овальном кабинете, — казалось, предрешил итог выборов 8 ноября. На фоне филадельфийской феерии, поставленной лучшими специалистами демократического Голливуда, съезд республиканцев в Кливленде, прошедший за неделю до того во втором по величине городе штата Огайо (см. «Политика как она есть» ), вспоминался как провинциальное шоу с преобладанием религиозных фанатиков и социальных мракобесов. Сами функционеры Республиканской партии тогда оценивали президентскую гонку как проигранную и полагали главной своей заботой выборы в Конгресс (на раздаче 435 мест) и в Сенат (34 места): они опасались, что республиканский избиратель вовсе не придет на участки и демократы получат как минимум большинство в Сенате (сейчас обе палаты под контролем республиканцев).
Съезд демократов на этом фоне был парадом политических интеллектуалов. Это были блестящие, страстные, яростные речи элиты американского общества, включая чету Обама, вполне серьезно оценив угрозы, связанные с приходом в Овальный кабинет Белого дома миллиардера и шоумена, играющего на ксенофобии и страхах белых американцев из нижнего среднего класса — «голубых воротничков», по взглядам сильно напоминающих обитателей какого-нибудь Люблино, необразованных, консервативных и крайне агрессивных. Адекватность оценки угроз — это было отличительной чертой съезда демократов, которая и не позволила главному на тот момент демократическому оппоненту Клинтон, сенатору от штата Вермонт Берни Сандерсу (за него в ходе праймериз проголосовали больше 13 млн человек — 43% от всех голосов) поставить съезд «на попа», чего функционеры Демпартии явно боялись. Впервые, наверное, со времен Барри Голдуотера, правоконсервативного параноика и номинанта от Респуб-
ликанской партии на президентских выборах 1964 года, в Белый дом пытается прорваться человек, обещающий порушить сложившиеся в западном мире правила игры. Путин в Кремле, Трамп в Овальном кабинете — такой сценарий повышает интерес к марсианским проектам Илона Маска. И именно это привело в стан Клинтон людей, которые раньше предпочитали держаться от нее подальше.
Очевидно, мантра Трампа: «я знаю, как сделать Америку снова великой» работает так же и по тем же законам, что и путинское «вставание с колен»
Тон задала нынешняя первая леди США Мишель Обама (как и муж-президент, отнюдь не поклонница Клинтон), которая произнесла на съезде блистательную речь и тем совершенно изменила динамику кампании демократов. Она прибегла к простому и понятному аргументу: эти выборы, сказала она, не о нас, эти выборы о будущем наших детей. У каждого из нас есть свои привязанности и свои антипатии, каждый из нас периодически оказывается в невозможных обстоятельствах: «Я, например, — сказала Мишель, — каждый день просыпаюсь в доме (в Белом доме, резиденции президента США. — NT), построенном (черными) рабами» (и вдруг стало понятно, как же ей и этот дом, и эта работа ее мужа, Барака Обамы, уже обрыдли), но есть вещи важнее наших эмоций, имела в виду она. Собственно, этот тезис и стал главенствующим в кампании демократов на следующие несколько недель. Трамп — верховный главнокомандующий, Трамп — предлагающий своего кандидата на должность нового судьи Верховного суда США, третьей и важнейшей ветви власти в республике, со всеми вытекающими последствиями, — все эти ужастики заставили демократов забыть внутренние дрязги и работать как одна команда. Однако инерция съезда спустя несколько недель закончилась, а с ней и рейтинг Клинтон пошел вниз.
На грани
Трампа не назовешь, конечно, тефлоновым кандидатом, но и понять, как он набирает свои 44–45% в опросах, — трудно. Бесспорно оборотистый человек, он, однако, вовсе не являет собой «американскую мечту»: его отец был миллионером, и это помогло сыну раскрутиться — первый кредит в $14 млн Трамп-младший получил именно от отца. Он заработал немало на различных строительных проектах, но и несколько раз объявлял себя банкротом, как это было в истории с казино в Атланте, и при этом кидал на деньги поставщиков своей стройки. Америка сгорает от желания увидеть наконец налоговые декларации кандидата в президенты США — пока он тщательно их скрывает. Именно это стало одним из главных — и весьма успешным — предметов атаки Клинтон во время дебатов 26 сентября. Что скрывает Трамп? То, что он — банкрот, или то, что он не платит налогов? — спрашивала на дебатах Клинтон. «Это говорит обо мне как об умном человеке», — парировал Трамп. Оптимизация налогов — увлечение многих богатых и очень богатых, но заявлять об этом на публику, да к тому же человеку, претендующему на высший публичный пост в стране, — это все равно, что пукнуть в приличной компании.
Наконец, против Трампа в крайне резкой форме выступили 50 влиятельных представителей республиканской элиты — профессионалы в области внешней политики и национальной безопасности. А бывший министр обороны США Роберт Гейтс, работавший в администрациях восьми американских президентов, сформулировал свою позицию в отношении Трампа так: «Плохо умеющий держать себя в руках и плохо информированный верховный главнокомандующий представляет слишком великий риск для Америки», — приводит его слова в своей колонке знаменитый колумнист газеты The Philadelphia Inquirer Труди Рубин. Сама она убеждена, что Трамп-президент это катастрофа для Америки. Тогда почему страна готова за него голосовать?
Ответов может быть несколько, и ни один не кажется удовлетворительным. Первый: Америка устала от династии Клинтон — они впервые вошли в Белый дом 23 года тому назад, в 1993 году, а до этого Билл Клинтон еще был губернатором Арканзаса и генеральным прокурором штата. К тому же воспоминания о президенте Клинтоне остались разные, в том числе и из-за его многочисленных сексуальных скандалов: когда на съезде в Филадельфии Билл Клинтон держал речь в поддержку Хиллари, одна из американских журналисток, стоявшая рядом со мной, с плохо скрываемым раздражением сказала: «Как же ему после всего того, что он с ней (с Хиллари) сделал, хватает совести рассказывать, какая она прекрасная жена и мать!» Сегодня Билл Клинтон — «не совсем Билл Клинтон», как аккуратно выразился в разговоре со мной один из тех, кто знает его всю жизнь: три операции на открытом сердце сделали свое дело — у него совершенно потухшие глаза, а прежняя харизма, которая позволяла ему говорить даже ерунду и при этом вызывать бурю восторга, ушла.
Второй: крайне высокий негативный рейтинг Хиллари (у них с Трампом он примерно одинаковый — 59–60%) — как плата за десятилетия успешной политической карьеры и компромиссов, на которые приходилось идти.
Третий ответ предложил мне филадельфийский Uber — мужик под пятьдесят, плотник по профессии, таксующий, поскольку бизнес необходимых доходов не дает: «Он (Трамп) сам стал богатым, возможно, и мне чуть поможет», — сказал он. Очевидно, мантра Трампа: «Я знаю, как сделать Америку снова великой» — работает так же и по тем же законам, что и путинское «вставание с колен».
Поединок VP
4 октября в университете Longwood штата Вирджиния — дебаты между кандидатами в вице-президенты (VP) США Майклом Пенсом (напарник Трампа) и Тимом Кейном (второй номер Клинтон). Университет ничем не примечателен, кроме того, что во времена Гражданской войны в США лидер конфедератов (и сторонников сохранения рабства) генерал Ли где-то на этих землях в последний раз встречался со своими ближайшими офицерами. Это значит, что зал, куда по результатам лотереи смогут попасть только преподаватели и студенты, скорее всего, будет достаточно консервативным. С другой стороны, VP Хиллари, Тим Кейн, — земляк, он был губернатором штата Вирд-жиния, а сейчас представляет штат в Сенате.
Свои вторые номера и Клинтон, и Трамп выбирали, исходя из того, что они могут, с одной стороны, добавить избирателей, с другой — снять опасения сторонников.
И Пенс, и Кейн существенно моложе своих президентов: губернатору штата Индиана Пенсу — 57 (Трампу — 70), сенатору Кейну — 58 (Клинтон на 10 лет больше), власти у вице-президента никакой, но в случае кончины (или импичмента) президента, как это было, например, с Ричардом Никсоном, именно вице-президент принимает на себя руководство государством. Пенс — классический республиканец, что важно, потому что о Трампе говорят, что он «хакнул» партию, Кейн в отличие от Клинтон (она принадлежит к методистам, протестантской деноминации) — католик, миссионерствовал в Латинской Америке, свободен в испанском, что принципиально с точки зрения мобилизации испаноговорящих избирателей, latinos, которые потенциально могут дать существенное количество голосов в таких важных штатах, как Калифорния, Флорида, Нью-Йорк, но половина которых, по данным социологов, не ходят на выборы.
.jpg)
Телеизбиратели
Первые дебаты кандидатов в президенты смотрели — только по 13 телевизионным каналам — 84 млн человек, еще несколько миллионов — через трансляции в социальных сетях: например, The New York Times вела трансляцию на своей странице в Facebook. Если верить подсчетам одного из главных телеканалов США, ABC, Трамп говорил со скоростью 188 слов в минуту, Хиллари — 146; Трамп прерывал Хиллари 29 раз, Клинтон своего оппонента — только 9; Трамп говорил на 3 минуты и 7 секунд больше, чем Хиллари.
Первые дебаты кандидатов в президенты смотрели — только по 13 телеканалам — 84 млн человек, еще несколько миллионов — через трансляции в социальных сетях
Организацией дебатов — и так во время всех последних президентских кампаний — занимается специальная непартийная и некоммерческая организация — Комиссия, во главе которой стоят представители соперничающих партий (сейчас от республиканцев — бывший председатель национального комитета партии, от демократов — в прошлом пресс-секретарь Билла Клинтона), призванные уладить все вопросы между командами кандидатов. Эта же Комиссия определяет логистику: регламент, место дебатов и их модераторов, которых выбирают среди известных телевизионных ведущих главных национальных каналов страны. Первые президентские дебаты были разбиты на 6 тематических сегментов примерно по 15 минут каждый, вице-президентские дебаты 4 октября — на 9 частей по 10 минут, а вторые дебаты между Трампом и Клинтон в Вашингтонском университете в Сент-Луисе (Средний Запад) пройдут по принципу городского собрания: половину времени вопросы будут задавать граждане, половину — модераторы. Третьи, и последние, дебаты между кандидатами в президенты пройдут в Лас-Вегасе, в Университете Невады, 19 октября, то есть за три недели до выборов.
Журнал The New Yorker посвятил дебатам обстоятельную и крайне любопытную статью. Оказывается, при том, что дебаты как способ спокойного и уважительного обсуждения противоборствующих точек зрения были приняты еще при основании страны — на конституционном совещании в Филадельфии в 1787 году, в ХХ веке, в том числе и в эпоху радио, они то проходили, то отменялись. Например, демократ Франклин Делано Рузвельт, равно как и республиканец генерал Дуайт Эйзенхауэр в свое время отказались от дебатов. Но где-то с середины 1960-х годов телевизионные дебаты стали практически обязательным элементом выборного процесса — как на этапе праймериз, так и на этапе финальной гонки. Так вот, описывая дебаты нынешние, автор замечает, что согласование регламента дебатов с Трампом было непростым: Трамп все время подозревал, что его хотят обмануть. Тогда как о Клинтон написал: «Она — адвокат, и она попытается представить ему обвинение и будет его судить». На первых дебатах мы этого не увидели, но нам предстоит еще пара интереснейших представлений.
