Он прожил весь XX век. Видел последнего наследника российского престола, две революции, сидел на Соловках и строил Беломоро-Балтийский канал, пережил блокаду, открыл древнерусскую литературу для широкого читателя, разбудил интерес к памятникам культуры. Был убежден, что только культура оправдывает само существование жизни. Академик Дмитрий Сергеевич Лихачев — его называли совестью нации. Ниже — выдержки из нескольких интервью автору начала девяностых годов.
«что такое был октябрьский переворот? он был направлен против интеллигенции»
Главная заповедь
«Русская культура, — говорил Лихачев, — вообще культура бесед. Западноевропейская культура — университетская преимущественно. В России при малом количестве университетов культура творилась в усадьбах, библиотеках, на квартирных собраниях. Петербург был полон кружков самообразования, журфиксы были очень распространены. Тогда считалось — голова должна работать. Если хочешь быть интересным, должен придумать свое мировоззрение, уметь отстаивать его. В школе мы собирались у нашего преподавателя Ивана Андреевского (потом вместе сидели на Соловках). Кружок носил полусерьезное название «Хельфернак» — «Художественно-литературно-философско-религиозно-научная академия». Туда приходили студенты, школьники, профессора университета. Потом мы, несколько студентов Института гражданских инженеров и университета, создали «Космическую академию наук». Главная заповедь академии — всегда сохранять чувство юмора и по возможности превращать жизнь в игру».
Он подготовил доклад, который назывался «Медитация на тему старой, традиционной, освященной, исторической русской орфографии, попранной и искаженной врагом церкви христовой и народа российского, изложенная в трех рассуждениях Дмитрием Лихачевым февраля 3 дни 1928 года». И написал там, что «новая орфография является делом антихристовой власти». Результат — срок 5 лет, Соловецкий лагерь особого назначения, вышел он в 1932-м.
Лихачев рассказывал: «Володя Раков, мой школьный друг и академик, послал из Царского села, где жил, шутливую телеграмму академику Феде Розенбергу с поздравлением от «папы римского» с годовщиной «Космической академии». Тогда и появилось наше «дело». Что такое был Октябрьский переворот? Он был направлен против интеллигенции. Как бывало: матросы останавливали трамвай — выходи, и у всех смотрели руки. Есть мозоли — в одну сторону, нет — в другую. Когда Сталин закрепился во власти, пошли аресты, и в основном среди молодежи. На Соловках мы встретились с нашими учителями, со старой интеллигенцией. Мы обсуждали разные вопросы, даже впрягшись в телегу с сеном или навозом, постоянно читали друг другу стихи, шутили. Начальство для ширмы разрешило устроить театр. Основу репертуара составляли «живгазеты» — чтение хором газетных текстов. А мы ставили «Маскарад», «Детей Ванюшина» — это давало свободу мысли. Издавали журнал «Соловецкие острова», где был отдел юмора. На журнал можно было подписаться по всей стране».
В «Соловецких островах» Лихачев опубликовал статью «Картежные игры уголовников» (он говорил: «я всегда что-то изучал»), уже после освобождения опубликовал «Черты первобытного примитивизма воровской речи». Американские специалисты по сленгу называли ее одной из лучших работ по сленгу.
Избавление от страха
Выжил он в СЛОНе чудом — однажды его чуть не расстреляли. «Это был показательный массовый расстрел для запугивания остальных. Но меня предупредили, и я всю ночь просидел между поленницами дров, прислушиваясь к выстрелам. Тогда я принял решение — прожить достойную жизнь, чтобы перед теми, кого за меня расстреляли, не было стыдно. Каждый день для меня стал подарком. Я не думал даже о завтрашнем дне. Я перестал бояться. Человек несмелый не понимает, что его несмелость — самая большая опасность для него самого. С этого момента я всегда старался говорить то, что думаю. Не все, что я думал, я говорил, но никогда не говорил того, что не думал. Во время блокады меня хотели завербовать в секретные сотрудники, угрожали моей семье. Я еле ходил от голода, но сказал, что не могу. Главное, жена была согласна со мной. После войны обком стал интересоваться, почему я не цитирую Сталина. Тогда уже этого было достаточно для ареста. Я написал работу об Иване Грозном. Все видели фильм Эйзенштейна, знали, что Сталин хорошо к Грозному относится. Я объяснил, что сам Сталин о Грозном ни разу не высказался, о его мнении мы знаем только от других людей, ученый не может на это ссылаться. Но в издательстве приписали мне две или три ссылки на Сталина. И я подписал эту корректуру. С того времени я книгу не перепечатывал. Она до сих пор меня мучает».
Противоречивая культура
Одно из наших интервью состоялось дома у Лихачева. Дмитрий Сергеевич был в галстуке. Как выяснилось, галстук был частью его домашней одежды. Академик был в приподнятом настроении: утром на кухне сорвало кран, и член восемнадцати академий наук починил его до прихода мастера. Специалист по древнерусской литературе вышел из технической семьи: отец был инженером-электриком, и оба брата — инженеры-электрики. На вопрос, почему не пошел по семейной стезе, отвечал так: «Я поступил на романо-германское отделение университета и параллельно стал посещать занятия по древнерусской литературе. Западноевропейская литература тогда была обласкана, а русская средневековая культура не понята, оболгана. На самом деле — это был величайший взлет человеческой культуры. Поэтому я стал заниматься русской литературой, изучать рукописи. Мне удалось доказать, что русская литература — часть культуры не только русской, но и западноевропейской».
двадцать первый век должен стать веком гуманитарных наук, либо мы все пропадем
По поводу деления на «Запад есть Запад, Восток есть Восток» он говорил: «Скорее надо говорить о разнице между Севером и Югом. Крестьянский быт русского Севера — это большая культура. Она очень отличается от остальной России, где было крепостное право. Русская культура — противоречивая культура. Ярчайшая черта русского народа — легковерие. Русский народ очаровывается первой попавшей ему идеей. Поэтому Россия — страна самозванцев. Сколько было самозванцев в XVII веке, когда формировался русский характер. И дальше — Разин, Пугачев, революции. Все советское правительство — самозванцы с выдуманными фамилиями, начиная с Ленина. Троцкий, Каменев и так далее. Все они были полузнайками. Самое страшное — не когда человек ничего не знает, а когда он знает кое-что. Меня беспокоит, что духовная жизнь становится беднее. Но это характерно для всех стран. В мире царствует массовая культура. Идет прогресс техники и колоссальный регресс культуры. Развивается машина, а не человек. Технический прогресс упрощает нашу умственную жизнь, а обеднение духовной жизни ведет к агрессивности. Раньше простая крестьянская жизнь позволяла развивать народное творчество, люди жили рядом с природой, с животными, что делало эмоциональную жизнь насыщенной, сложной. Дело может дойти до того, что изобретут карманную бомбу и один человек будет терроризировать весть земной шар.
Спастись можно?
Спастись можно, только не насилием. Я против всякого насилия, во всем. Агрессию может победить только культура, а культуру может спасти только интеллигенция. Но для этого надо возродить интеллигенцию».
Ритм истории
Академик Лихачев писал, что в истории есть свои законы, ритмы, повторения. Если так, то может ли вернуться Серебряный век? «Законы истории часто нарушаются, — отвечал он. — Серебряный век принадлежал еще девятнадцатому столетию. Несмотря на войны, это был блаженный век для европейской культуры. Перед ним восемнадцатый век поразил кровавой французской революцией. Двадцатый — век огромных заводов и фабрик, век танков, бомбардировщиков, атомной бомбы — еще более античеловеческий. Если будет нормальный ритм, двадцать первый век должен стать веком гуманитарных наук, либо мы все пропадем. Я не пророк, но верю, что лет через сто, когда сменится несколько поколений, наступит Серебряный век. Когда в школе будут учить научному подходу к жизни и развивать интуицию на уроках художественного творчества. Когда вся нами накопленная тысячелетняя культура будет действовать: и Аввакум, и Достоевский, и Рублев, и Баратынский, и Вернадский, и Пастернак. А бюджет нашей страны будет начинаться с культуры».
Справка
Дмитрий Сергеевич Лихачев (1906–1999)
1914–1923 — учился в гимназии, реальном училище, советской трудовой школе (с 1917 года).
1923 — поступил в Петроградский университет на факультет общественных наук на отделение языкознания и литературы.
1928 — арестован за участие в студенческом кружке «Космическая академия наук» и осужден на пять лет за контрреволюционную деятельность.
1928–1932 — отбывал заключение в Соловецком лагере особого назначения (СЛОН) и Белбалтлаге.
1932–1938 — работал литературным редактором, корректором.
С 1938 года и до конца жизни — в Институте русской литературы АН СССР (Пушкинский дом), от младшего научного сотрудника до заведующего отделом древнерусской литературы (с 1986).
Осень 1941-го — весна 1942 года — жил и работал в блокадном Ленинграде, затем был эвакуирован с семьей в Казань.
В 1953 году — член-корреспондент Академии наук СССР, в 1970 году — действительный член (академик) АН СССР. Был членом академий 18 стран.
Лауреат Сталинской (1952) и двух Государственных (1969) премий за научные труды «История культуры Древней Руси» и «Поэтика древнерусской литературы» (1969), Государственной премии РФ (1993) за серию «Памятники литературы Древней Руси», Герой Социалистического Труда.
2001 — учрежден Международный благотворительный фонд имени Д. С. Лихачева.
ОСНОВНЫЕ ТРУДЫ:
«Национальное самосознание Древней Руси» (1945)
«Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве» — перевод на современный русский язык
и научные комментарии (1950)
«Возникновение русской литературы» (1952)
«Человек в литературе Древней Руси» (1958)
«Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого» (1962)
«Поэтика древнерусской литературы» (1967)
«Заметки о русском»
(1981)
«Прошлое — будущему», сборник статей о русской культуре (1985)
