The New Times продолжает публикацию дневников известного журналиста Маши Слоним*, которая во второй раз уехала в эмиграцию
Выехала на прошлой неделе из своей английской глуши к солнцу и морю — на Кипр. Там собралась компания старых друзей-знакомых. Я приехала из Англии, подруга — из Москвы, ее дочь, тоже моя подруга, — из Киева. Наш хозяин, новоиспеченный киприот, — тоже с московско-киевским прошлым.
Нам было хорошо вместе, мы знаем друг друга сто лет, не видясь месяцами, мы понимаем друг друга с полуслова, у нас схожие реакции, мы даже ловили друг друга на том, что наши реплики мы произносим одновременно и одними и теми же словами.
Расставаясь, наш друг, живущий теперь на Кипре, грустил. «Вы привезли сюда ту жизнь, которой у меня больше нет». Действительно, раньше он вращался среди московской богемы, его друзьями были художники и артисты, а сейчас — местные риэлторы и русские покупатели вилл и кипрского гражданства.
Наш друг занимается на острове недвижимостью. Чтобы его как-то успокоить, я сказала: «Да той жизни вообще уже ни у кого нет». Мне казалось, что я говорю это для него, чтобы он не слишком грустил. А потом подумала: а ведь и правда, той жизни уже ни у кого нет! Та жизнь осталась в нас. У нас одни и те же реакции, мы их даже выражаем одними и теми же словами. Но живем мы уже другими жизнями, а та — осталась в воспоминаниях, которые особенно ярко вспыхивают, когда мы встречаемся с друзьями из той жизни.
У нашего друга не тоска по родине — родина с ним не очень хорошо обошлась. Это ностальгия, о которой говорил Набоков, тоскуя по России. Он признавался, что для него родина — это, в первую очередь, воспоминания о его «совершеннейшем, счастливейшем детстве». Слава Богу, Набоков расстался с родиной юношей. Останься он в России подольше, думаю, воспоминания были бы не такими счастливыми. Хотя, конечно, счастливого детства и юности у нас никто не отнимет.
У меня нет тоски по родине. У меня нет даже ностальгии в набоковском смысле, хотя детство тоже было счастливейшим. Я знаю, что той жизни, которой мы жили в молодости, уже ни у кого нет. Но ее можно иногда восстанавливать, хотя бы на время.
Раньше, когда я жила в Англии в своей первой эмиграции, я стала приезжать в Москву (когда это стало возможным с началом перестройки) на свой день рождения и собирать старых друзей. Многие из них все 13 лет, что меня не было в Москве, друг с другом почти не встречались. Для меня это было дико, я думала, что и без меня они живут той жизнью, которой у меня больше нет. Но оказалось, что и у них ее уже не было. И только на мой день рождения мы снова собирались вместе и один вечер жили той жизнью.
Я очень люблю встречаться со своими друзьями из той жизни: эти встречи как привет из нашей общей молодости. Но я знаю, что той жизни уже больше нет.
Есть другая, она тоже жизнь, она — моя.
Я возвращалась в эту свою сегодняшнюю жизнь ночью из дальнего аэропорта. Проскочила нужный поворот, и навигатор повел меня какими-то неведомыми лесными дорожками, по которым я никогда раньше не ездила. Иногда навигатор мне подсказывал названия этих лесных дорожек: «Золотой просек», «Длинный просек». Все они в свете моих фар были золотыми и длинными. И очень узкими, петлистыми и загадочными. Они вели к дому, к моей сегодняшней жизни.
Здорово, что можно иногда возвращаться в ту жизнь, которой у нас уже нет!
Но как же приятно возвращаться домой по английским сказочным дорожкам.
* Продолжение. Начало — NT № 40 от 30 ноября и № 42 от 14 декабря 2015 года. № 1, 3, 5,9,11, 13, 16,18, 20, 22, 28,30, 32, 34 за 2016 год.
