The New Times продолжает публикацию дневников известного журналиста Маши Слоним, которая во второй раз уехала в эмиграцию*
Ведь говорили мне знающие люди: покупай ветеринарную страховку для своих животных, в Англии услуги ветеринаров дорогие. Я даже заглянула на сайты страховых компаний, посчитала. Четыре собаки и два кота. Минимум 50 фунтов в месяц. И это без лекарств, которые здесь очень дорогие. Даже за рецепт ветеринар берет 20 фунтов, а без рецепта в онлайн ветеринарных аптеках, где дешевле, чем в ветклинике, заказать лекарство нельзя.
Ветеринарная страховка, как и любая страховка, — это рулетка. Платишь-платишь, и ничего, слава Богу, не случается. А пытаешься сэкономить, понадеявшись, что ничего не случится, и вот оно, случилось. Конечно, когда случается, о деньгах не думаешь, то есть думаешь, конечно, но это не первая твоя мысль.
Случилось — с Санни, нашей самой старшей собакой, которой 12 лет. У нее обнаружилось гормональное нарушение, которое требовало ежемесячных сложных, двойных и тройных анализов крови. Без введения гормона, после введения гормона и т.д. Все это нужно было, чтобы определить правильную дозу. Определяли 4 месяца. Общий счет — больше £500. Чтобы не расстраиваться, я не стала снова ходить на страховые сайты и смотреть, оплатила бы страховка подобные анализы. И лекарства, которые ей придется принимать ежедневно до конца жизни. Доза, которую определили, стоит больше 100 фунтов в месяц. Теперь уже, конечно, ее страховать поздно, болезнь установлена, и никакая страховка задним числом не застрахует.
Но как застраховать себя и свою собаку от мучений, если у собаки обнаружили смертельную болезнь?
Санни смотрит на меня своими огромными карими глазами и спрашивает: «Оставишь долизать?»
Я смотрю на нее и думаю: «Конечно, Санни, все, что угодно, и долизать, и добавку!»
Она уже вылизала мою тарелку, масленку, и все, что было на столе, отправилось на пол, к ней под нос.
Теперь я позволяю Санни все.
Санни умирает. Она об этом еще не знает. Я знаю. Я получила результаты УЗИ: «Большая неоперабельная опухоль печени». Это — вдобавок к ее гормональному нарушению.
Ветеринары в клинике добросовестные и честные, они не стали вселять в меня ненужные надежды и не рекомендовали делать пункцию, чтобы определить, злокачественная ли опухоль. Какая разница, если опухоль неоперабельная.
Я часто думаю об эвтаназии, и не только в связи с болезнями собак. Я верю в то, что животное следует избавлять от мучений. Слава Богу, это повсюду разрешено. В отличие от эвтаназии для людей.
Я применяла эвтаназию в прошлом.
Буся, мама Санни и бабушка всех наших собак, была моим волевым решением усыплена, когда ее неоперабельный рак молочной железы стал мучить ее сверх меры.
Смайли, дочка Санни и сестра всех наших собак, ушла тихо, от укола, когда рак все той же печени уже не давал ей нормально жить.
Омар, самый нежный и красивый афганский борзой, у которого отказали почки в результате страшного отравления и которого я выносила на руках во двор до последнего…
Санни пока интересуется жизнью, особенно едой. Она еще не знает, что приговор произнесен. И пусть не знает.
Я буду позволять ей вылизывать все тарелки.
Я буду давать ей все, что пожелает ее собачья душа.
Но, когда настанет час, я помогу ей спокойно и безболезненно уйти.
Put to sleep. Дать заснуть.
* Продолжение. Начало — NT № 40 от 30 ноября и № 42 от 14 декабря 2015 года. №№ 1, 3, 5, 9, 11, 13, 16, 18, 20, 22 за 2016 год.
