Герой фильма Кирилла Серебренникова, школьник Вениамин (Петр Скворцов), не в шутку вообразил себя святым
История повторяется из года в год: в течение всего «Кинотавра» — главного фестиваля отечественного кино — все его гости и участники кричат о кризисе и упадке, а потом жалуются на результаты. Традиция, которую не изменить. Разумеется, по гамбургскому (или каннскому, венецианскому, берлинскому) счету даже лучшие сочинские премьеры не дотягивают до высшего балла. Однако ни одно событие не отражает так точно и своевременно процессы, происходящие сегодня если не в искусстве, то в обществе как таковом. «Кинотавр» — то самое зеркало, на которое мы не устаем пенять.
Так и в этот раз: вырисовавшийся в финале фестиваля конфликт оказался ярким и вряд ли случайным. На главные премии претендовали фильмы-антиподы, будто нарочно сведенные в одной программе: оптимистичный «Хороший мальчик» Оксаны Карас и полемический «Ученик» Кирилла Серебренникова. Действие обоих разворачивается в современной российской школе. Герои — подростки-старшеклассники, вступающие в вынужденный возрастной конфликт с родителями и учителями, осознающие свое место в окружающей среде. Только один — действительно хороший мальчик, который пытается помочь близким, а другой — религиозный фанатик и потенциальный убийца. Впрочем, оба недовольны существующим порядком вещей и желают его изменить.
Жюри под руководством Николая Лебедева, создателя самого кассового российского фильма 2016 года «Экипаж», предсказуемо предпочло добро злу. Гран-при достался «Хорошему мальчику», приз за режиссуру — «Ученику»: не позорный, но все же проигрыш. Конечно, речь в этом конфликте шла отнюдь не только об искусстве или профессионализме, но и о предпочтительной модели кинематографа и социума.
Милое, школьное
«Хорошего мальчика», легкомысленное жизнеописание девятиклассника Коли Смирнова, уже размашисто сравнили со знаменитым «Плюмбумом» Абдрашитова и Миндадзе — и правда, главный герой (талантливый Семен Трескунов, 16-летняя звезда мейнстримного кино) зрел не по годам. Он и с отцом (Константин Хабенский) спорит на равных, и директору (Михаил Ефремов) бросает вызов, и хулиганов не боится, хотя комплекция у него довольно хлипкая. Не довольствуется мимолетным романом с фигуристой десятиклассницей и подбивает клинья к симпатичной учительнице английского.
Александр Паль в «Хорошем мальчике» стал учителем информатики
Формально это фильм взросления, но на самом деле он больше похож не на радикального и трагического «Плюмбума» — в «Хорошем мальчике» был бы немыслимым такой страшный финал — и не на условные «400 ударов»*, а на «Приключения Петрова и Васечкина»**, только снятые с поправкой на другую эпоху. Теперь можно себе позволить произнести слово «сиськи», показать интерьер подпольного казино и даже пустить в кадр женщину в шелковом белье, бреющую ноги. Ничего страшного! Не только Коля хороший, окружающая его вселенная хороша: Москва у Карас вышла какая-то обаятельно игрушечная. За кадром не замолкает ностальгическая ретромузыка, а еще все постоянно танцуют, по поводу и без — просто чтобы градус хорошего настроения не падал. В общем, feel good movie, как сказали бы в Голливуде.
Из состязания с ним, проклятым, и возникает идея возрождения подросткового и детского кино на отечественной базе — пока, если не считать мультики про богатырей, не очень-то действенная. Трудно представить себе, что подростки узнают себя в «Хорошем мальчике»: им даже гораздо более взрослый и опасный мир прошлогодней тинейджерской love story «14+» не показался соблазнительным (судя по скромным кассовым сборам). А взрослые, в свою очередь, могут решить, что им такой фильм не по возрасту. «Хороший мальчик» — не только своеобразная утопия, но и картина, снятая для утопической прокатной ситуации, до которой России пока далеко.
Герои — подростки-старшеклассники. Только один — действительно хороший мальчик, который пытается помочь близким, а другой — религиозный фанатик и потенциальный убийца
Впрочем, сценарист картины Михаил Местецкий — настоящий утопист. Он участвовал и в создании новой советской мифологии (сценарий «Легенды № 17»), и в супергероической сказке «СуперБобровы», а в своем «Тряпичном союзе», при всем его панковском задоре, предпочитал трансформации реальности поэтическую мечту о ней. Пожалуй, он как раз способен переформатировать пустой тренд так называемого доброго кино в искренне оптимистичную волну фильмов о «России, которую мы хотели бы видеть за окном». И у него даже есть для этого команда: Василий Буткевич и Александр Паль пришли в «Хорошего мальчика» прямиком из «Тряпичного союза», слегка переменив амплуа.
Что они все вместе пытаются нам сказать? Мир прекрасен, хоть и несовершенен, вокруг милые люди, все опасности воображаемы, трудности преодолимы. Ты только мечтай, люби, танцуй. Что ж, не худший набор мыслей. Даже неожиданный для России образца 2016 года.
Библией по башке
«Ученик» Серебренникова клонится к противоположному полюсу — не так называемому доброму кино, а так называемой чернухе. И правда русская адаптация пьесы немца Мариуса фон Майенбурга (режиссер уже ставил ее на сцене «Гоголь-центра» под названием «(М)ученик») конденсирует все ключевые проблемы российского общества: религиозная нетерпимость, бюрократия и формализм, насилие психологическое и физическое, гомофобия, антисемитизм.
Петр Скворцов (лежит) сыграл главную роль только в фильме «Ученик», а вот Александр Горчилин — еще и в спектакле «Гоголь-центра» «(М)ученик»
Здешний герой — ровесник «хорошего» Коли, блестяще сыгранный Петром Скворцовым школьник Веня. И он, конечно, плохой мальчик. Незнамо где подцепив бациллу радикального православия, он не расстается с Библией и цитирует ее в каждой фразе. Серебренников скрупулезно выводит на экран первоисточник цитаты, книгу и стих: мол, не сомневайтесь, именно так там и сказано. Шокируя мать (Юлия Ауг) и учителей, герой интригует ровесников — симпатичную одноклассницу (Александра Ревенко) и застенчивого инвалида (Александр Горчилин). Веня требует запретить занятия в бассейне, где приходится постыдно оголяться, и срывает уроки биологии — ведь люди не могли произойти от обезьян! Ему плевать на оценки и репутацию: он знает, что правильно, а что нет. В конце концов притащит в школу и прибьет к стене огромный крест — на котором, что неудивительно, будет распят вовсе не он. С подачи дружелюбного попа, преподавателя «Основ религиозной культуры», экстремизм Вени отныне принят в школе как норма. Изгоем же становится его единственный оппонент — учительница биологии и школьный психолог (Виктория Исакова), все с б?льшим трудом отстаивающая право каждого на критическое мышление и сострадание к ближнему.
Смелое и актуальное высказывание награждают за ремесленное совершенство, а милому семейному фильму, несущему в себе иллюзорный уют, искусственно придают статус выдающегося произведения
Несомненно, Серебренников здесь не просто режиссер, пересказывающий чужой сюжет, а такой же концептуальный мыслитель и борец за здравый смысл, как его героиня. Он прямо указывает на воинствующий инфантилизм всего российского социума, для которого покорность вздорным древним догмам — путь более комфортный, чем самостоятельное осмысление действительности. Не умиляется мальчику-идеалисту (бесспорно, Веня — идеалист, а не лицемер), а ужасается. И вообще предпочитает лобовые метафоры, точно осознав: пришло время называть вещи своими именами, причем подчеркивая в нужных местах. Иначе не прочтут.
Разумеется, это вызывает дискомфорт и приводит к парадоксу, случившемуся на «Кинотавре». Смелое и актуальное высказывание награждают за ремесленное совершенство (которое шероховатому «Ученику» не вполне присуще — правда, снят он виртуозно), а милому семейному фильму, несущему в себе иллюзорный уют, искусственно придают статус выдающегося произведения, награждая Гран-при.
Картины мира
Очевидно, что должны существовать — и награждаться, и показываться — разные фильмы: детские и взрослые, коммерческие и авторские, светлые и мрачные. Каждое жюри имеет полное право на свое мнение и выбор: помнится, автор тех самых новаторских фильмов 1980-х Вадим Абдрашитов в свое время наотрез отказался давать хоть утешительный приз «Грузу 200» покойного Алексея Балабанова. Жюри Лебедева мудро заметило и «Хорошего мальчика», и «Ученика», не забыло экспериментальную «Зоологию» Ивана Твердовского (актерский приз Наталье Павленковой) и зрительского «Коллектора» Алексея Красовского (актерский приз Константину Хабенскому и награда лучшему оператору Денису Фирстову), а за дебют премировало документальную «Чужую работу» Дениса Шабаева. Никто не ушел обиженным. Ну почти никто.
Хороший мальчик Коля (Семен Трескунов) пока сам стесняется танцевать — больше любуется чужими танцами
Проговорив очевидное, вернемся к конфликту двух картин мира. Благостность одной («Хороший мальчик») возвращает к стереотипу кинематографа как великого утешителя: смотреть должно быть приятно — это первая заповедь. А заодно — поучительно. Раз фильм говорит о взрослеющих детях, пусть даст им напутствие: какими быть, к чему стремиться, а как поступать нельзя. Тут даже взрослые нужны как наглядные пособия — не пей из лужи, таким вот козленочком станешь. Яростность другой («Ученик») сгущает краски ради того, чтобы вырвать зрителя из кокона благополучия, разбудить его ото сна, подложив горошину под перины. Как говорил Ларс фон Триер, «фильм должен быть подобен камешку в ботинке».
Один мальчик призывает подольше задержаться в детстве. Другой — срочно повзрослеть. Получается, так или иначе необходимо прислушаться к одному из них и совершить свой выбор. А были ли мальчики? На этот вопрос — не менее знаковый для русской культуры, чем «что делать?» и «кто виноват?»,— ответ даст уже зритель.
* «400 ударов» — дебютный полнометражный фильм Франсуа Трюффо, во многом автобиографический.
** «Приключения Петрова и Васечкина» — детская двухсерийная музыкальная комедия (1983), снятая режиссером Владимиром Алениковым.
Фото: kinopoisk.ru
