Команда Кусто намерена прожить в океане на этой базе 31 день, чего раньше никто не делал. Фабьен Кусто — внук Жак-Ива Кусто, сын Жан-Мишеля Кусто, океанский сорвиголова, проживший в стае белых акул четыре с половиной месяца. Его жизнь, страхи и зачем он снова идет на глубину — в очерке The New Times
В лишениях океанской жизни Фабьена Кусто смущает только еда, но не очень /фото: Carrie Vonderhaar Все пройдет как обычно: сначала вопрос про деда, Жак-Ива Кусто, затем вопрос о детстве на знаменитом «Калипсо», и Фабьен Кусто как обычно поправит — кораблей у деда было два, бывший минный тральщик «Калипсо» и турбопарусный «Алсион», и да, он рос на борту обоих кораблей. Затем еще пара вопросов о дедушке, его знаменитой красной шапочке и о том, почему сам Фабьен не носит такую же, и вообще — зачем занимается всем этим необъяснимым безумством, вроде того случая, когда он четыре с лишним месяца жил в стае белых акул. В ожидании этих бесконечно задаваемых вопросов Фабьен Кусто покручивается в кресле, изучает черные стены крохотной студии нью-йоркского офиса Би-би-си и жизнерадостно восклицает: «Здесь еще теснее, чем в аквариуме!» Молоденькая сотрудница Би-би-си тщетно пытается настроить аппаратуру, чтобы связаться с головным офисом Би-би-си в Лондоне, и на шутки гостя не реагирует. «У вас здесь есть интернет? — Кусто посмеивается и делает вид, что вертит ручки консоли. — Может быть, игры? Знаете, я ведь могу говорить с ними с французским акцентом, если хотите. Не знаю, они тогда поймут меня? А я пойму их лондонский акцент? Это будет забавно! Вообще я могу и по-французски с ними разговаривать». В Нью-Йорке 10 часов утра, в Лондоне 15.00, но лондонский офис ничего не слышит, сотрудница радиостанции нервно разбирается со звуком и строго бросает океанографу: «Давайте лучше сосредоточимся на интервью. Английский язык предпочтительнее». «О да, думаю, я даже во сне смогу это делать», — ничуть не обижается Кусто. Сейчас, за пять недель до 1 июня, дня, когда он с коллегами уйдет на глубину, Кусто приходится общаться с журналистами в два раза чаще обычного. Он знает наизусть все редакции в городе, после эфиров брезгливо стирает с лица щедрый телевизионный грим, медленно стекающий на весеннем солнце, отвечает наезженными, почти вызубренными словами и добавляет шутки к месту. Фабьен Кусто к своей участи относится, как к испытанию, ведь иначе никто не узнает, чем занимается он и его команда. Через пять недель он и еще шестеро человек отплывут на 9 миль от архипелага Флорида-Кис, цепочки коралловых островов и рифов, наденут водолазные костюмы и акваланги, нырнут с лодки, погрузятся в Атлантический океан на глубину 20 метров и заплывут в подводную лабораторию Aquarius, одну из нескольких подобных баз в мире. «Миссия-31» поставит рекорд: в лаборатории размером с троллейбус команда Фабьена Кусто будет жить и работать 31 день. До них так долго в океане еще не жил ни один человек на Земле. Армейские условия, нагрузки, как у космонавтов, трехъярусные койки, общий туалет, узкий проход, маленькая кухня, 10–12 часов погружений с аквалангом в день, и рыбы, да, особенно рыбы, они молчат и не задают вопросов. Сотрудница Би-би-си наконец связывается с Лондоном и передает Кусто студийные наушники. В ушах раздается приветствие, Кусто откликается бодрым «Hi!», отодвигает свой стаканчик Starbuck, дежурно улыбается и готовится к первому вопросу, про деда. Все пройдет как обычно, идеально, гладко, и ему в очередной раз не зададут самый главный вопрос: каково быть потомком двух самых известных в мире океанографов-исследователей и при этом иметь глупость заниматься тем же самым? А ведь у Фабьена Кусто на это есть ответ.
Жак-Ив Кусто сам разработал технологию турбо-паруса для «Алсиона». Воды Мадагаскара, 1 апреля 2003 г. Француз в Нью-Йорке Большую часть своей жизни француз Фабьен Кусто, уроженец Парижа, провел в Соединенных Штатах Америки. Семья постоянно переезжала, и Фабьен успел 24 раза сменить место жительства. Последние годы он осел в Нью-Йорке, в престижном районе Brooklyn Heights, хотя заверяет, что дома в основном переодевается, а живет в чемодане. Он говорит на английском без акцента, хотя может «включить» его в любой момент, потому что американцы находят это «очаровательным». Думает одновременно на двух языках, сны тоже видит на обоих языках, часто использует в речи морские термины вроде «рыбачить» в смысле «искать». Улыбается и смеется по-американски наигранно, даты пишет по-европейски — день, месяц, год. Любит по-детски попридуриваться, одевается как нью-йоркский пижон в рубашки, джинсы и пиджаки с грудным щегольским платочком и как европеец носит рюкзак с торчащим из кармана зонтом. Исключительно воспитанный и приветливый, высокий, в хорошей форме, короткие серые волосы, местами переходящие в серебро. Вместо типичного в Нью-Йорке iPhone — Nokia Lumia, один из главных спонсоров «Миссии-31». У Фабьена Кусто нет зарплаты. Род его деятельности называетcя «океанограф-исследователь» и «фильммейкер». Это значит, что он изучает Мировой океан, снимает документальные фильмы и руководит командой из двух десятков человек. Еще Кусто управляет собственной некоммерческой компанией Plant A Fish, которая добивается улучшения водной экосистемы по всему миру за счет поддержки и восстановления океанской флоры и фауны. Заработок приносят фильмы, продюсирование, выступления на конференциях и иногда поддержка спонсоров. И хотя Кусто шутит, что нельзя недооценивать роскошь зарплаты, страховки и пенсии, сам он о тех временах, когда у него все это было, не скучает: это был период, когда он пытался убедить себя в том, что океан — это не для него.
«Калипсо» уже больше 20 лет хотят перестроить из груды металла в музей. Фото сделано в 1997 г. Корни
Жак-Ив Кусто с внуком Фабьеном. 1970 г. Фабьен родился в Париже в 1967 году. За два года до этого его дед Жак-Ив Кусто, уже тогда известный океанограф, ученый и изобретатель акваланга, получил «Оскар» за документальный фильм «Мир без солнца». Фильм рассказывал о строительстве командой Кусто первого в мире подводного дома — базы Conshelf Two на глубине 11 метров в Красном море, в лагуне Шаб-Руми, где Жак-Ив вместе с командой прожил 30 дней. «Моя бабушка Симона была на «Калипсо» больше, чем дед и папа, вместе взятые. На самом деле она была настоящим капитаном судна, и именно благодаря ей мой дедушка был так успешен, она просто в камеру не лезла, — рассказывает Фабьен. — Она была удивительная леди, была первой женщиной-аквалангистом, первой женщиной-акванавтом». Мама Фабьена, Анна-Мария, много лет была экспедиционным фотографом на борту «Калипсо» и «Алсиона». Отец Фабьена, Жан-Мишель Кусто, по образованию архитектор, но в результате и он в 1979 году после гибели своего младшего брата Филиппа присоединился к команде отца. Филипп был любимчиком Кусто-старшего, снимал с ним все его фильмы и должен был стать главным преемником семейного дела. Филипп разбился под Лиссабоном на самолете-амфибии PBY Catalina. Раздавленный горем, Жак-Ив позвал старшего сына в дело, и их партнерство продлилось 14 лет. Жан-Мишель Кусто в конце концов стал самостоятельной фигурой в мире океанографии и защиты окружающей среды. Дети Филиппа тоже занимаются океанографией, как и родная сестра Фабьена — Селин. В общем, настоящий клан, который, правда, Фабьен продолжать не намерен: детей у него нет и не будет, потому что он не хочет быть вечно отсутствующим родителем. Челюсти Всю жизнь Фабьен рос среди ученых, исследователей, документалистов и океанологов. «Я ничего, кроме этого, в детстве и не знал», — говорит он сегодня. Когда ему исполнилось четыре года, он «как хороший французский ребенок» попросил папу привезти ему жареную курицу из KFC, и пока Жан-Мишель мотался по Лос-Анджелесу за фастфудом, Фабьен совершил свое первое дайвинговое погружение. По возвращении Жан-Мишель обнаружил сына на дне бассейна, делящим поочередно один акваланг с другом семьи. «Мне было любопытно: я же видел, что все члены семьи ныряют, и подумал: ну хорошо, давайте посмотрим, каково это вообще», — объясняет Фабьен. Через неделю ему подарили его собственный акваланг, и семья отправилась нырять на побережье Калифорнии. К семи годам Фабьен профессионально нырял и постоянно рядом видел акул, и это всегда было чем-то совершенно естественным. Акулы, говорит Кусто, признак здоровой экосистемы; сейчас он видит акул гораздо реже. Тогда же ему в руки попал известный бельгийский комикс «Приключения Тинтина». На обложке самого любимого выпуска Фабьена, «Сокровища Кровавого Рокама», изображен репортер-авантюрист Тинтин и его верный пес Милу, которые бороздят океанское дно в подводной лодке, внешне напоминающей акулу. Подлодка выглядит намеренно мультяшно — у «акулы» глуповатая улыбка, глаза навыкате, а из спины растет, словно огромный волдырь, стеклянный купол, в котором видны Тинтин и Милу. Это изображение навсегда врезалось молодому Фабьену в подкорку головы: даже сегодня на его iPad-mini чехол с этой картинкой. Фабьен уверен: в мире не существует сильнее мотивации, чем детская фантазия. „
«Моя бабушка была на «Калипсо» больше, чем дед и папа, вместе взятые. На самом деле она была настоящим капитаном судна»
” В семь лет Фабьен с семьей путешествовал на круизном лайнере по Атлантическому океану. В корабельном кинотеатре крутили недавнюю премьеру «Челюсти», и Фабьен попросил родителей отвезти его на сеанс, но родители ребенка, который много раз видел настоящих акул, строго-настрого запретили ему смотреть «Челюсти». «Сейчас смотришь «Челюсти», и это так смешно. Это такие 1970-е! — смеется Кусто. — Но в те годы он многих заставил бояться океана. И они крутили этот фильм на океанском лайнере, разумеется». Выслушав наставления родни, Фабьен немедленно пробрался в зал. Сразу же после этого, опять же «будучи умным французским ребенком», он стал задавать родителям вопросы, из которых все стало понятно. Фабьена наказали на месяц. «Это того стоило! — вспоминает океанограф со смехом. — Я был заворожен, потрясен этим невероятным животным. Заворожен тем, как оно пожирало лодки, ныряльщиков, буйки, бюджет». Фильм оставил молодого Кусто озадаченным: как же так, он же сам видел акул и они вовсе не такие безжалостные убийцы. Он окончательно понял, чего хочет: показать миру настоящую жизнь акул. И Фабьен понял, как именно он это хочет сделать — с помощью подводной лодки-акулы, как у Тинтина.
Жак-Ив и Жан-Мишель Кусто во время экспедиции на «Калипсо». Амазонка, 1975 г. Выбор Фабьен Кусто с самого начала понимал, что у него на самом деле нет никакого выбора. Он всегда знал, чем хочет заниматься, но знал, что быть третьим поколением в прославленной династии и продолжать их дело — занятие для самоубийцы. Тогда Фабьен решил проверить: так ли его на самом деле манит океан, как ему кажется? «Мне нужен был тест, доказательство — тянут ли, привлекают ли, озадачивают ли меня другие вещи». Он принципиально не пошел учиться на океанолога и ученого, вместо этого окончил Бостонский университет и получил степень бакалавра экономики окружающей среды. Изучал международный маркетинг и бизнес, работал агентом по продажам в художественной галерее, аккаунт-менеджером, дизайнером-графиком. Это и были те дни, когда он получал стабильную зарплату и занимался «традиционной работой». В своих поисках Фабьен наткнулся только на одно явление, которое его завораживает: винтажные мотоциклы. Гонщиком стать никогда не думал, но хобби на всю жизнь нашел: когда есть время, запирается в гараже, выключает телефон и часами копается в груде металла. «Это мой дзен-момент, сидеть, когда никто не может меня найти, взять какую-нибудь простую вещь, вроде мотора, разобрать его, собрать обратно и вдохнуть совершенно новую жизнь в нечто, что иначе могло бы отправиться на свалку. Я очень это люблю», — рассказывает Кусто. В общем, как он ни ломал себя, как ни боролся с собой, но в конце концов пришел к тому, к чему должен был прийти: только океан делает его счастливым. Летом 1997 года, за несколько месяцев до тридцатилетия Фабьена, в возрасте 87 лет скончался Жак-Ив Кусто. После себя он оставил 134 документальных фильма, 70 книг, новый, поп-развлекательный подход к науке, природоохранные организации более чем с 300 тысячами членов, акваланг, технологию турбопаруса, разбитую и затопленную баржей в Сингапуре «Калипсо», фамильное величие и семейную драму. За несколько лет до своей смерти Жак-Ив стал судиться с сыном Жан-Мишелем, который открыл на Фиджи отель «Кусто». Кусто-дед требовал, чтобы Кусто-сын не называл свои бизнесы фамилией «Кусто», а называл их как есть: «Жан-Мишель Кусто». Скандал был лютый, пресса была в восторге. Если разговорить Фабьена, он готов об этом вспоминать. По его словам, скандал получился большим в основном благодаря журналистам, потому что на деле это был лишь арбитражный спор, смысл которого был в том, чтобы разделить некоммерческую деятельность дедушкиного природоохранного «Общества Кусто» и деятельность папиного бизнеса. «Повлияло ли это на нашу семью? Конечно, повлияло. Будь мы нормальными людьми, непубличными фигурами, это разрешилось бы так, как решаются все споры в семье». Спор Кусто-сын проиграл, гостиница называется «Жан-Мишель Кусто», а в статьях про Кусто-деда и Кусто-сына пишут только так: между ними были большие разногласия по общему делу. Конфликт отцов и детей в чистом виде. В начале 2000-х Кусто-внук сделал-таки выбор: бросил все и вернулся в океан. Говорит, что это было сложное решение: он прекрасно понимал, с какими ожиданиями публики он столкнется. Фабьен стал снимать фильмы и вместе с отцом и сестрой Селин создал трехлетний документальный сериал Ocean Adventures. А потом наконец решил: пришло время акулы-подлодки.
Семья Кусто: Фабьен, Селин и их отец, Жан-Мишель. 2007 г., работа над Ocean Adventures Плавающий конь «Троя» была настоящим шедевром безумной инженерной мысли. Подводная лодка-акула должна была своим внешним видом обмануть белых акул, чтобы они думали, что рядом с ними если и не их соплеменник, то хотя бы тормознутый кузен из Австралии, как шутил Фабьен. «Троя» совсем не была похожа на наивную лодку Тинтина из детства Кусто. Это была стальная убийца, огромная, страшная, как сама смерть, почти что «Челюсти». Злая острая морда, широкая, дьявольская пасть. Каркас из гнутых стальных труб, позвоночник из эластичного пластика, корпус обшит толстым латексом, перемешанным со стеклянной крошкой и стеклом, чтобы имитировать шершавую шкуру акулы. Откидная голова из стеклопластика, камеры в «глазах», замаскированные под рыб-прилипал, и замкнутая пневматическая система, гоняющая воздух, словно кровь по венам, через поршни хвоста и плавников. Лодка не герметичная, поэтому Фабьен надевал водолазный костюм, залезал в заполненное водой чрево через откидную голову, ложился на живот и джойстиками управлял этой четырехметровой лодкой. Пятьсот сорок четыре килограмма чистого плавучего безумия. „
Он всегда знал, что быть третьим поколением в прославленной династии — занятие для самоубийцы
” «Троя» забрала у Кусто три года жизни. Когда он только начал искать людей, которые построят ему лодку, ему говорили: парень, ты совсем съехал с катушек. Потом нашлись такие же сумасшедшие, как Фабьен, необходимые на строительство $100 тыс. собирали как могли. Зато, когда все получилось, группа Кусто отправилась к острову Гваделупа, и каждый день Кусто забирался в этого глубоководного мутанта, плыл за помеченной стаей, внедрялся в нее и четыре с половиной месяца подряд снимал и изучал ее повадки. «Единственный способ узнать что-то новое об этих животных, это увидеть их поведение, когда нас нет рядом. Когда мы не сидим в клетке, не тычем их палкой, не прикармливаем их, — с фанатичным придыханием объясняет Кусто. — «Троя» не просто была веселым приспособлением, она была новым способом изучать акул, закамуфлироваться, будто нас там нет, плавать как один из них. Как они между собой общаются? Что за реальность их окружает? Как они охотятся, когда их не стимулируешь?» Фабьен рассказывает, что во времена его деда и отца от акул либо просто держались в стороне, либо убивали от греха подальше, а он решил, что надо просто перестать быть агрессором. Но страшно-то хоть было? «Мне было комфортно. Они ни разу не дотронулись до лодки, не проявляли агрессии, были расслабленными. Мы узнали, что это животное, которое больше нас в три-пять раз, может быть нами напугано». Операция под прикрытием удалась: Фабьен отснял 170 часов уникального материала, большая часть которого, в основном научно-биологического, так и не вошла в его фильм 2006 года «Разум демона» для американского общественного канала PBS. Телевидение хотело акул и зрелищ, а не науку и новых знаний. Кусто, впрочем, расстроенным не выглядит: своего он ведь все-таки добился.
Когда Фабьен придумал акулу-лодку, ему говорили, что он спятил. Воды Гваделупы, 2006 г. Миссия Флорида-Кис Условия жизни под водой во многом похожи на жизнь в космосе. Состояние, близкое к невесомости, перегрузки, полуфабрикаты, пища в тюбиках или разводимая в воде, малая жилая площадь и безграничное безмолвное нечто вокруг. Собственно, NASA часто отправляет астронавтов тренироваться в Aquarius, базу Фабьен сравнивает с Международной космической станцией, а людей, которые какое-то время живут под водой, так и называют — акванавты. Отличий от жизни в космосе несколько. Во-первых, волосы под водой растут быстрее. Во-вторых, в самой базе все-таки есть гравитация, а так как акванавты много плавают, у них не атрофируются ноги как у астронавтов. В-третьих, смеется Фабьен, если окончательно достали коллеги, которых в помещении с открытым туалетом ты узнаешь очень близко, то всегда можно выйти в океан. Площадь 3 на 14,5 метра, давление в три раза больше, чем на МКС, — три атмосферы, вдоль стен шкафы, оборудование, многоярусные койки, проход — 70 сантиметров, так что семеро человек постоянно будут друг друга задевать. Зато есть Wi-Fi, а с ним Facebook, Twitter, Instagram, Skype, e-mail. Можно ли было представить, спрашивает Фабьен, чтобы его дед сидел на дне океана у берегов Флориды и вел по видеосвязи урок для школьников в Китае? Конечно, нет. А Фабьен такой урок проведет. До 1 июня Фабьен несколько раз бывал на Aquarius, но всего по часу; его команда побьет предыдущий рекорд нахождения на этой базе — 19 дней. По словам Фабьена, на свете вообще мало людей, которые жили под водой больше нескольких недель. Единственный, кто после 2 июля 2014-го, когда Кусто и команда вернутся на поверхность, будет близок к такому долгому пребыванию под водой, — это, конечно же, его собственный дед Жак-Ив Кусто и Conshelf Two. Правда, команда Фабьена будет жить на глубине в два раза большей, а оттого и давление будет больше, и условия тяжелее. Команда Фабьена собирается изучать влияние изменения климата и загрязнений на океан, а также физиологическое и психологическое влияние жизни под водой, без солнца, на самого человека. По мнению Фабьена Кусто, каждое новое поколение людей должно стоять на плечах предыдущего, брать у них лучшее, но всегда интерпретировать окружающую действительность по-своему. Жак-Ив Кусто открыл миру океан. Жан-Мишель Кусто посвятил себя охране океана как единой среды. Фабьен пошел дальше: говорит, что надо начать думать out of the box (выйти за пределы стереотипов), потому что, если изучать океан так же, как его изучали раньше, ничего нового не узнать. Кусто верит: пришло время для молодых, рискованных, дерзких, самоуверенных и увлеченных людей, их ждет масса открытий. «Вы не представляете себе, сколько еще осталось белых пятен в океане, — говорит Фабьен.— То, что мы узнали за последние сто лет, это менее пяти процентов. Мы знаем так ничтожно мало, только базовые вещи. Биологические виды, климатические перемены, геология, динамика — мы все это плохо понимаем. Но ведь именно это руководит всей нашей жизнью, экономикой, технологией, наукой, медициной. Эта планета называется «Земля», а должна бы называться «Океан».
Подобных Aquarius баз в мире всего несколько. Размером с троллейбус и условиями, как на МКС. Флорида-Кис, 2014 г. Бремя фамилии В квартире Фабьена Кусто в районе Brooklyn Heights есть небольшой офис. Это весьма аскетичное помещение с белыми стенами, столом, белой маркерной доской и угловой полкой. Здесь Фабьен работает и дает скайп-интервью. Тот кусочек кабинета, который виден человеку в скайпе, выстроен так, чтобы глаз замечал только самое главное. Вот коробочки из-под телефонов Nokia, которыми команда будет снимать исследования, вот коробки с часами Doxa, тоже спонсоры, вот белая доска исписана последними пунктами приготовления к запуску «Миссии-31». До начала проекта — три недели, у Фабьена появились мешки под глазами, на лице легкая небритость, и он мелким почерком записывает на доске все, что обязательно надо доделать до вылета из Нью-Йорка на архипелаг. Потом наконец медиатишина до запуска, две недели тестовых заплывов, бесконечные повторения протоколов безопасности, тренировки, оттачивание коммуникаций, подготовка к болезням, авариям, ранениям, поломкам, ремонту. Не остается времени даже, чтобы понервничать. „
«Это приводит меня в бешенство. Я не мой дедушка! Но у меня ощущение, что люди просто хотят увидеть моего деда»
” Если среди всего этого месива спросить Фабьена Кусто, о чем его обычно не спрашивают — о его конфликте с окружающим миром, — то у него впервые закончатся готовые ответы, слеттит медиашелуха, и он начнет подбирать слова. Всю жизнь его встречают и судят по фамилии. Фамилия, говорит Кусто, с одной стороны, открывает двери, но с другой — когда ты в эту дверь заходишь, ожидания от тебя в десятки раз выше, чем от других. И ладно бы это, но ведь зачастую фамилия ничего и не решает — в конце концов поиски финансирования всегда для Фабьена становятся проблемой. Зато есть постоянное сравнение с дедом и ожидания самого лучшего результата. «Но всегда есть только один первый, один пионер. Люди видят только результат десятилетий работы и не видят неудач деда, и мерить по этому нынешнее поколение, меня — просто нечестно», — делится Кусто. Кусто кажется, что когда люди смотрят на него, они могут подумать одно из двух — либо ему просто повезло с генами и он пришел на все готовое, либо он делает все это только из-за деда. «Но это наследие дается вместе с тяжелой ответственностью и публикой с предвзятым представлением, — запинается он без отработанных фраз. — Иногда меня это приводит в бешенство. Я не мой дедушка! Я самостоятельная личность! И я делаю то, что мечтал делать всю жизнь, это мой мир. Но у меня ощущение, что люди просто ожидают увидеть моего деда. Вот это мой конфликт — быть собой и иметь право носить эту фамилию. Это привилегия и ноша». Фабьен Кусто устало улыбается, по-настоящему, не по-американски, не наигранно. В конце концов, говорит он, это только самое начало его карьеры, и впереди еще много безумных океанских подвигов. Каких именно, говорить отказывается, только обмолвился, что мечтает однажды исследовать океаны Марса. И надеется, что тоже оставит после себя след. Как-то в одном из интервью Фабьен Кусто процитировал деда, который сказал, что на свете есть только один способ заснять рыбу — самому стать рыбой. Вероятно, этот принцип работает и в других случаях: например, чтобы быть Кусто, нужно стать Кусто. фото: Carrie Vonderhaar, Georges Gobet/AFP, East News, Anne-Marie Cousteau, AFP, East News, naglubine.com, Kip Evans, Missioin Blue
