Виктор Пивоваров, «Скажи а-а-а!», 2010. Стекло, ассамбляж. Предоставлено Музеем искусства авангарда (МАГМА). Фото: colta.ru
Первая выставка разместилась в Музее современного искусства «Гараж», вторая — в ГМИИ им. Пушкина. Экспозиции дополняют друг друга и являются совместным проектом художника и двух музеев. Они даже имеют формальный повод — в 2017 году Виктору Пивоварову исполняется 80 лет. Повод именно формальный: несмотря на то что с 1982 года художник живет в Праге, последнее время он стал востребован на родине. Его выставки проходят в Москве и Петербурге с завидной регулярностью. Однако концепция данного проекта все же юбилейная: в «Гараже» проходит ретроспектива, а в Пушкинском музее выставляется новый проект, напрямую связанный с мировым искусством и рефлексией автора на эту тему.
По следам веселых картинок
Широкой публике Виктор Пивоваров известен в первую очередь как книжный иллюстратор. Именно он придумал и нарисовал знакомый всем логотип журнала «Веселые картинки». За свою жизнь Пивоваров оформил более пятидесяти книг, вышедших в СССР огромными тиражами. Детский художник — это не только особое мастерство и свой мир, но и особое инфантильное мышление, которое нужно уметь передать в книжной иллюстрации. Это ему великолепно удается. Героями его книг, а позднее и графических серий часто становятся животные — тоже из детства. «Когда я был в пионерском лагере, кто-то из ребят поймал маленькую лесную мышку. Ее отдали мне. Днем я носил ее в нагрудном кармане, кормил кашей и хлебом и разговаривал с ней. А ночью укладывал спать в небольшой мешочек с травой и листьями»… Мышонок все время убегал из мешочка, пионеры ползали под кроватями и находили беглеца в чьем-нибудь ботинке или сандалии. «В последний день лета, вернее, в последнюю ночь мой мышонок удрал и утонул в банке с какой-то микстурой, стоявшей на окне. У меня нет, кажется, ни одной книжки, где я бы обошелся без мышонка. Он обязательно где-нибудь прогрызет себе дырочку и выглянет».
«Жизнь в Москве, не в той, что наверху, а в той, что внизу, в нашей Москве, упоительна! Стихи, застолья, Эрот, порхающий под потолками, культ дружества»
В прошлом году в Музее Востока прошла выставка Пивоварова «Лисы и праздники», сквозным героем которой стала лиса. В восточной мифологии она изображается как оборотень. Но поскольку это была не выставка детских иллюстраций, а «концептуальный проект», то автор придумал еще одну параллельную историю. Альбом «Лисы и праздники» (Пивоваров, как и его друг Илья Кабаков, выстраивает свою графику в тематические сюжетные альбомы) — игровая мистификация, рассказывающая о несуществующем народе Еврейской автономной области, который верит в культ Святых лис и имеет систему домашних праздников, представляющих собой причудливое смешение иудейских, православных и китайских обрядов.
Эдуард Штейнберг, Виктор Пивоваров и Владимир Янкилевский, Москва. 1978 © Игорь Пальмин
Ретроспектива в «Гараже» называется «След улитки» и устроена как романтическое путешествие. Она делится на одиннадцать глав, представляя Пивоварова как станкового художника и как книжного иллюстратора, мемуариста и писателя. Ключевой образ — улитка, которая, по мнению кураторов, стала для художника воплощением «стратегий отгораживания и укрытия от внешнего мира».
Искусство письма и шрифта
В 1970–1980-х годах в Москве сложился кружок единомышленников, которых позднее стали называть московскими концептуалистами. Название неточное, неверное, но устоявшееся. Оно пошло от статьи Бориса Гройса, опубликованной в эмигрантском журнале «А-Я»: «При широком понимании «концептуализм» будет означать любую попытку отойти от делания предметов искусства как материальных объектов, предназначенных для созерцания и эстетической оценки, и перейти к выявлению и формированию тех условий, которые диктуют восприятие произведений искусства зрителем». Хотя Гройс написал эту статью после знакомства в Москве с кругом неофициальных художников, ни одно имя из «отцов-основателей» московских концептуалистов в его тексте указано не было. Сегодня таковыми называются едва ли не все художники этого периода. Мы можем отнести к ним Пивоварова и Кабакова, а также Эрика Булатова и Олега Васильева. Их связывали не только дружеские отношения, но и то, что все четверо в советские годы успешно и плодотворно занимались книжной графикой. Это была та отдушина, в которой художники могли себя реализовать и иметь хороший заработок.
«Философская собака», 2015. Холст, масло. Собственность автора
Пивоваров окончил художественно-промышленное училище, позже — полиграфический институт. Кабаков учился графике в художественном институте им. Сурикова, там же — Булатов и Васильев. Их связывала не только работа в детской книжной иллюстрации, но и интерес к литературе, понимание шрифтов. В живописных и графических работах этих художников часто присутствуют надписи и подписи, становящиеся композиционным или смысловым элементом произведения. Почти все они были не лишены литературного дара, писали книги (как, впрочем, и Гройс, пробовавший себя в жанре романа). То есть «Московская концептуальная школа» подразумевала соединение постмодернистской литературы с искусством. Среди ее адептов числятся поэты Лев Рубинштейн и Тимур Кибиров, поэт и художник Дмитрий Пригов, художник и писатель Никита Алексеев и другие.
«Два зеркала», 2015. Холст, масло. Собственность автора
Пивоваров вспоминал, что, эмигрировав в Чехословакию, он лишился главного — круга общения: «Жизнь в Москве, не в той, что наверху, а в той, что внизу, в нашей Москве, упоительна! Стихи, застолья, Эрот, порхающий под потолками, культ дружества. Кажется, никогда в России со времен пушкинской додекабристской молодости не было таких горячих, не замутненных прагматизмом, дружеских отношений. Какое-нибудь предисловие или примечание в скучнейшем, сугубо научном сборнике становится событием всей культурной Москвы. Каждая новая картина члена узкой «референтной группы» — предмет обсуждения на целый год. В мастерских читают поэты. В моей: Холин, Сапгир, Цыферов и Дриз, Георгий Балл, Сатуновский, суперавангардист Генрих Худяков, бесподобный молодой Лимонов, Алена Басилова, Кира Сапгир, красавица Лена Щапова…»
«Меланхолия», 2015. Холст, масло. Собственность автора
Несмотря на близость этих художников, Пивоваров отмечает, что если для Кабакова, судя по его высказываниям, «работа в книге была рабским оброком» (как и для Васильева и Булатова, которые стремились не к графике, а к живописи), то сам он до определенного времени полагал, что мог бы полностью реализовать себя в иллюстрации. «Тем более, — говорит он, — в какой-то момент мне стали предлагать очень хорошие книги, и я оформлял их с огромным наслаждением».
Потерянные ключи
График по образованию, Пивоваров и в своих живописных работах остается приверженцем рисунка и сюжета. В них чувствуется влияние раннего Кабакова, неслучайно иногда критика называет художников «братьями». Пивоваров рассказывает, что всегда был сторонником нарратива — и это видно по его выставкам. Правда, его высказывания об абстрактной живописи не выдерживают никакой критики: «Если говорить об абстракции сегодня, то она на сто процентов предмет коммерческого искусства, и больше ничего, там нет каких-то содержательных или духовных моментов… Абстрактное искусство покупают банки и большие корпорации для украшения интерьеров, оно играет архитектурно-декоративную роль… Эта область от меня страшно далека, но я осознаю, что оформить пространство, в котором живет и работает человек, — важная вещь». Пивоваров говорит как бы от лица своих товарищей по художественному цеху: «Абстрактная картина покупается и вешается в целях комфорта. Картина, которая имеет какое-то содержание, конечно, тоже может быть комфортной, но мы такие картины не очень признаем, считаем их пустыми, а если картина ставит какие-то проблемы, она не имеет ничего общего с комфортом».
Современный зритель якобы не понимает картин старых мастеров — «потерял к ним ключи». Пивоваров сравнивает себя с режиссером, ставящим Шекспира: берет классический сюжет и дорисовывает его
Новый проект, который представлен в ГМИИ им. Пушкина, как раз и призван поставить проблемы, которые декларирует художник. На выставке он показывает восемь картин, написанных в конце 2015 года. Каждая представляет собой сознательную перекличку с классическими сюжетами XV–XVI столетий. Художник объясняет это тем, что современный зритель якобы не понимает картин старых мастеров — «потерял к ним ключи», что открывает возможность собственной интерпретации изображенных образов. Пивоваров сравнивает себя с режиссером, ставящим Шекспира: берет классический сюжет и дорисовывает его. Например, Лукас Кранах Старший в 1528 году перерисовал гравюру Дюрера «Меланхолия» (1514), добавив в сюжет девушку, строгающую прутик. Пивоваров раздевает исторического героя, тем самым, как утверждает он сам, приближая его к зрителю. Аналогичные игры с классическими картинами художник продолжает и в следующих работах этой серии. Получается своего рода художественный мемуар, диалог не столько с классикой, сколько погружение в собственные воспоминания и переживания — как жизненные, так и художественные.
«Мыслитель», 2015. Холст, масло. Собственность автора
Пивоваров утверждает, что классическое искусство работало с категорией «прекрасного», поэтому любая, самая драматическая ситуация в изображении художника должна была быть одновременно и совершенной эстетически. Сегодня такая постановка вопроса неактуальна. У зрителей есть сейчас редкая возможность решить, насколько прекрасны и «интерьерны» картины самого Пивоварова. А заодно поучаствовать в его художественной шараде.
