Венгерский режиссер Корнель Мундруцо снял фильм «Белый бог», главный герой которого — собака — страдает от человеческой жестокости. Канн, май 2014 г. /фото: Regis Duvignau/Reuters *Cм. Юрий Гладильщиков. «Третий Канн Андрея Звягинцева», The New Times № 14–15 от 28 апреля 2014 г. В субботу, 24 мая, когда этот номер The New Times уже ушел в типографию, на Лазурном Берегу вручали награды 67-го Каннского фестиваля. Так что, открывая эту статью, читатель уже знает, сбылись ли наши прогнозы по поводу того, кто победит, а кто останется незамеченным*. А после того как жюри оценило работу кинематографистов, всегда легче оценить и работу жюри… Впрочем, уже в последние дни фестиваля было очевидно, чем запомнится этот конкурс, чем он похож и не похож на предыдущие. Неумолимое дежавю Каннская программа знаменита не только качеством картин, но и саркастическим изяществом расписания. Фильмы подобраны и расставлены так, что зрителя мучает неуловимое дежавю — подождите, я же только что где-то видел такого же педофила («Михаэль» и «Полисс» в конкурсе-2011), такие же горящие гениталии («Илия» и «Печать греха» на фестивале-2013), такой же лимузин, в котором весь фильм катается главный герой («Космополис» Кроненберга и «Святые моторы» Каракса в 2012-м). Впрочем, к концу фестиваля это дежавю может оказаться шуткой склонного к клоунаде в жизни и в работе арт-директора Каннского фестиваля Тьерри Фремо, а может — полноценным кинематографическим трендом. В этом году в Канне по традиции много рифм — от серьезных (в конкурсных и внеконкурсных программах как минимум пять кинобиографий) до дурацких. Например, в показанном поутру фильме братьев Люка и Жан-Пьера Дарденнов «Два дня, одна ночь» злодея зовут Дюмон, а в картине Беннета Миллера «Охотник на лис», которую показывают через несколько часов, — Дюпон. В антиутопии венгра Корнеля Мундруцо «Белый бог» из программы «Особый взгляд» главный герой — пес — страдает от человеческой жестокости, а в «Прощай, речь» Жан-Люка Годара — от человеческого идиотизма. 83-летний мэтр Годар, надо сказать, не просто держится молодцом, он пребывает в лучшей за последние пару десятилетий форме: его новая картина — душераздирающе смешная и умная комедия о псевдоинтеллектуалах, которые даже на унитаз садятся в роденовской позе. Происходящее показано глазами резонера — собаки. При этом глазам зрителя грозит серьезная опасность лопнуть — Годар, забавляющийся с новыми технологиями, снял кино в 3D: в некоторых эпизодах для левого глаза на экране одна картинка, для правого — другая. А пока открыты оба, понять невозможно вообще ничего. В фильме завсегдатая Канна и звезды европейских театральных фестивалей Мундруцо рассказана еще более грустная история: мы попадаем в Будапешт ближайшего будущего, где на беспородных собак объявлена облава на государственном уровне. Главный герой, метис шарпея и лабрадора, поднимает собачье восстание. Кадры с собаками, захватившими город, так потрясли жюри, что «Белый бог» оказался чуть ли не главным претендентом на приз «Особого взгляда».
Николь Кидман танцует на церемонии открытия Каннского фестиваля. 14 мая 2014 г. /фото: Regis Duvignau/Reuters От Сен-Лорана до Фетисова Пожалуй, главный тренд Канна-2014, который в какой-то степени противоречит утверждаемой в сегодняшней России коллективистско-идеологизированной морали, — это фильм-биография, жанр, по умолчанию выделяющий ценность каждой конкретной личности с ее достоинствами и недостатками в противовес любому общественному мейнстриму. Открывался фестиваль конфетной внеконкурсной мелодрамой «Грейс, принцесса Монако». Душещипательная история о том, как принцесса Монако (в исполнении Николь Кидман) очаровала французского президента де Голля, который намеревался чуть ли не аннексировать Монте-Карло, не понравилась ни критикам, ни княжеской семье расположенного рядом с Канном микроскопического государства — на красную дорожку они не явились. Одним из первых в конкурсе показали «Мистера Тернера» Майка Ли — историю великого английского художника, под свист оскорбленной в лучших, в том числе религиозных, чувствах толпы изобретшего импрессионизм — за век с лишним до его официального появления. «Тернер» — фильм о гениальном нонконформисте, которому плевать на представления окружающих о прекрасном: он лепит прекрасное сам, неэстетично харкая на холст, чтобы лучше размазывалась краска. Герой — неприятный небритый толстяк, изъясняющийся кряхтеньем, пыхтеньем, сопеньем. Мусор, из которого рождается красота, плевок, превратившийся в грубо намалеванное, но от того не меньше слепящее обывательские глаза солнце, — вот предметы исследования Майка Ли, одного из главных леваков британского кино. И это исследование определенно пригодится российским любителям чистого, традиционного, идеалистического искусства — для лучшего понимания чувств и целей художников, посягающих на общественную мораль. „
Автор «Майдана» Сергей Лозница отказался отвечать на вопросы российских СМИ
” «Тернеру» воспоследовал еще один байопик — «Сен-Лоран» Бертрана Бонелло, в котором титульный дизайнер-легенда, будучи еще молодым, но уже вовсю страдающим от мнимой нереализованности, снимает на парижских улицах мальчиков, галлюцинирует и бьется над знаменитой русской коллекцией. К ряду своеобразных ЖЗЛ можно причислить и документальный фильм «Красная армия» американца Гейба Польски. Он повествует о том, как великолепная пятерка хоккейного ЦСКА — Фетисов, Ларионов, Касатонов, Крутов и Макаров — взаимодействует после победоносных восьмидесятых в крайне неодинаковых условиях: у одних — биография в Америке и работа в спорткомитете, у других — достойная старость. Вячеслав Фетисов, по сути являющийся главным героем ленты, ведет себя местами, мягко говоря, невежливо: останавливает вопрос журналиста-интервьюера царственным взмахом руки — занят, мол, говорю по мобильному; позволяет себе квазиюмористические реплики вроде «ну что, давай работать, привыкли там ни хрена не делать в своей Америке». Маскулинный путинский чиновник, конечно, остается выдающимся спортсменом — стоит только отвлечься на кадры, где он одну за другой виртуозно вколачивает шайбы в американские и канадские ворота. Но трудно отделаться от ощущения, что одно связано с другим: даже покинув арену, наш герой продолжает существовать в пространстве, где действует исключительно право сильного. И это, ей-богу, заставляет задуматься о том, настолько ли хорош спорт и не стоит ли предпочесть ему физкультуру.
Жан-Пьер и Люк Дарденны с героиней их фильма «Два дня, одна ночь» Марион Котийяр /фото: Benoit Tessier/Reuters Страсти роковые Вопрос о влиянии занятий профессиональным спортом на деградацию личности поднимается и в одном из лучших конкурсных фильмов — «Охотнике на лис» американского режиссера Беннета Миллера, снявшего когда-то оскароносную биографию Трумана Капоте. Братья, олимпийские чемпионы по рестлингу Марк и Дэйв Шульц, прельстившись невообразимым гонораром, идут практически в услужение к претенциозному миллиардеру Джону Дюпону. Родившийся в семье, где спортом исторически считаются выездка и травля лис, Дюпон с детства обожает маргинальную вольную борьбу. Все нормально: у аристократической миллиардерской мамы есть табун лошадей, у сына — команда борцов, которую он также поощряет «сахарком» в виде чеков на суммы с многими нулями. Но обожания и денег мало. Звание тренера национальной сборной невозможно купить, особенно если любому виду тренировок предпочитаешь совместное с игроками разнюхивание кокаина… Этот по-настоящему страшный фильм об ужасах феодального сознания, которое прекрасно себя чувствует и в XX веке, кончается настоящим преступлением страсти: миллиардер Дюпон сходит с ума и убивает старшего брата своего любимого борца, Дейва Щульца, за что на долгие годы попадает в тюрьму. Тяга богача к собственной игрушке оказалась не менее смертельной, чем любовь поэта-романтика к депрессивной аристократке в «Безумной любви» Джессики Хауснер, или страсть, разгоревшаяся между голливудской звездой и монакским князем в «Грейс, принцессе Монако»: люди неуправляемы, любой сорт внутривидового шовинизма губителен. Проклятый выбор Одним из заметных фильмов на фестивале стал гимн гуманизму, спетый, пожалуй, главными европейскими авторами начала тысячелетия — бельгийскими братьями Дарденн. «Два дня, одна ночь» — действительно два с небольшим дня из жизни заурядной офисной обитательницы в исполнении Марион Котийяр. Ее начальство, оказавшись в стесненных финансовых условиях, ставит вопрос так: либо Сандра (так зовут героиню) остается на работе и тогда ее коллеги лишаются годовых бонусов, либо Сандру увольняют и сэкономленные бонусы выплачиваются. По этому поводу проводится голосование, и почти все коллеги Сандры выбирают деньги: девушке по телефону сообщают об увольнении. Но тут же предлагают спасительную соломинку: в понедельник будет проведено повторное голосование, и ей дается шанс — уговорить коллег за выходные дни изменить решение и тем самым спасти ее… До какой степени унижения готов дойти человек и как ему этого не хочется, как он старается быть добрым и как у него не получается — об этом и других сортах морального выбора идет речь в фильме. Одинокий, несчастный и практически без кожи — таким предстает homo sapiens, обитающий в либеральном обществе. У него нет денег, а часто — и совести. Но у него есть свобода выбора — единственная, пожалуй, вещь, за которую действительно стоит сражаться. Еще одним фильмом, о котором много говорили и спорили на фестивале, стал документальный «Майдан» российского режиссера Сергея Лозницы, показанный вне конкурса. Это хроника последней украинской революции с декабря 2013-го по февраль 2014-го. „
Говорят, министр Мединский в последний момент передумал ехать в Канн на премьеру «Левиафана»
” **Олег Сенцов, украинский кинорежиссер, был арестован в Симферополе в начале мая. Его фильмы получали призы на международных кинофестивалях. На собственной пресс-конференции Лозница отказался отвечать на вопросы российских СМИ — такое решение режиссер принял в связи с событиями на Украине. А еще он обратил внимание журналистов на то, что его коллега — украинский режиссер Олег Сенцов** находится в тюрьме по обвинению в подготовке теракта в Крыму. Но, конечно, самым ожидаемым русским фильмом в Канне был «Левиафан» Андрея Звягинцева, показанный в конкурсе самым почетным образом — одним из последних. Картина рассказывает историю автомеханика Николая (его сыграл Алексей Серебряков), который живет в доме с видом на живописную бухту на берегу Баренцева моря (Кольский полуостров), — дом и землю хочет забрать себе местный мэр. Венчает историю худший из возможных финалов — после того как домовладельца сажают в тюрьму, мы наблюдаем подробный молебен в местной церкви, во время которого коррумпированный батюшка успевает как восхвалить власть, так и пнуть Pussy Riot. Так беспощадно, как Заягинцев в «Левиафане», о российской действительности в последние годы не высказывался, пожалуй, никто, да еще и за деньги Министерства культуры. Говорят, министр Мединский передумал ехать на премьеру «Левиафана» в Канн в последний момент. И правильно сделал. Знакомый шведский дистрибьютор, подойдя к автору этих строк на вечеринке, сообщил, что прогрессивная общественность готовится кричать ему громкое «бууу» — прямо на показе фильма, полного нецензурной лексики и финансово поддержанного людьми, только что принявшими закон о недопустимости живой речи в кино.
