Маркес: фотосессия в Колумбии. 1990 г. /фото: Graziano Arici/Eyevine/East News
Великая Колумбия просуществовала совсем недолго, около 12 лет. Огромная территория, включавшая современные Колумбию, Панаму, Венесуэлу, Эквадор. А еще к ним могла присоединиться Перу — генерал Симон Боливар до последнего мечтал создать в Латинской Америке государство, которое, если бы его проект удался, могло стать одним из крупнейших в мире. За свою идею он боролся до последнего, но в итоге проиграл. В то ли историческом, то ли художественном романе Маркеса «Генерал в своем лабиринте» Боливар медленно умирает в последнем путешествии в окружении преданных ему до конца офицеров и когда-то преданных женщин. Этот роман он написал еще в 1989-м, но вряд ли с тех пор появилось что-то более исчерпывающе рассказывающее о смерти и походе к ней. И о том, как человек готовится, приходит и в конце концов понимает ее неизбежность. В «Осени патриарха» или «Сто лет одиночества» эта линия останется одной из главных.
Как и Боливар, Маркес, сменивший множество стран и городов, вряд ли принимал официальные границы государств. В отличие от другого великого латиноамериканца — Варгаса Льосы, он не избирался никогда в президенты, но его участие в политике континента вряд ли кто возьмется оспаривать.
1948 год, Вторая мировая война недавно завершилась, а Холодная еще толком не началась. В Боготе проходит Панамериканская конференция, на которой по настоянию США принимается решение о создании Организации американских государств. 9 апреля в центре города расстрелян лидер Либеральной партии Колумбии Хорхе Эльесер Гайтан. Громкое преступление приводит к народному восстанию в столице Колумбии, студент Маркес где-то в центре событий. Неподалеку — кубинский студенческий лидер Фидель Кастро, прилетевший на конгресс, собранный в противовес Панамериканской конференции. За этим случайным столкновением последуют большая дружба и большие споры.
„
«Не стань я писателем, я хотел бы быть пианистом в баре. Тогда я мог бы способствовать тому, чтобы влюбленные еще больше любили друг друга»
”
За учебой последуют возвращение в Картахену, черная работа в Барранкилье, громкий журналистский дебют в Боготе. Затем большое и полуголодное путешествие по Европе, в Париже он случайно познакомится с Хемингуэем, и вновь возвращение в Колумбию. 2 июля 1961-го Эрнест Хемингуэй застрелился. «Время покажет, что Хемингуэй, даже не став большим писателем, превзошел бы многих более крупных своим знанием скрытых пружин, движущих поступками людей, и, конечно, владением тайнами своего ремесла», — напишет о случайном знакомом с парижских бульваров и одном из главных своих кумиров начинающий журналист Маркес, не подозревая, что скоро сам станет писателем, а в этом же году начнется его изгнание в Мексику. Скоро на свет появится «Полковнику никто не пишет».
Слава пришла к Маркесу спустя несколько лет, в 1967 году, когда в Буэнос-Айресе вышел первый тираж «Ста лет одиночества». «Это совсем не то, что я писал прежде, compadres. На этот раз я наконец-то раскрепостился. Теперь уж либо пан, либо пропал», — говорил он другу про роман.
Слава сносит крышу всем, в том числе и писателям. Попытки заниматься большой политикой в последующие годы в Барселоне особого успеха не принесли. Для нас, читателей, это, впрочем, наверное, лишь к лучшему. Париж и Барселона в конце 1960-х — центр политической жизни Латинской Америки.
В 1968 году живущие в Европе писатели отправляют Кастро письмо протеста, оно опубликовано в Le Monde: они поддерживают «принципы» кубинской революции, но не признают «сталинских» репрессий в отношении писателей и интеллектуалов. Среди подписантов Жан-Поль Сартр, Марио Варгас Льоса, Хулио Кортасар. За Маркеса подпись поставил его друг, уверенный в позиции писателя. На деле это привело к ссоре крупнейших латиноамериканских литераторов, Льосы и Маркеса, которая продлилась почти 40 лет. Помирились они лишь в XXI веке, хотя был в том конфликте, как говорят, и более личный мотив.
Для Маркеса этот период жизни заканчивается появлением «Осени патриарха» — книги, которая должна была бы стать настольной для многих мировых диктаторов.
Нобелевская премия в 1982 году для «левого» писателя Маркеса особо даже никем не оспаривалась. Он написал больше, чем многие успевают прочесть. А в последние годы, по словам его биографа, американского журналиста Джеральда Мартина, предпочитал отказываться от получасовых интервью, за которые журналы были готовы платить по $50 тыс. Писатель, знавший все про смерть, власть и стремление к ней, говорил иногда, что пишет совсем о другом.
Playboy: Вы говорите как нимфоман.
Гарсиа Маркес: В общем-то да — только я нимфоман с повышенным интересом к сердечным делам… Не стань я писателем, я хотел бы быть пианистом в баре. Тогда я мог бы способствовать тому, чтобы влюбленные еще больше любили друг друга. Если мне удается добиться как писателю, чтобы мои книги пробуждали в людях любовь друг к другу, — думаю, это и есть смысл того, чего я хочу в жизни.
