Дайте мне волю

Премьера «Болотного дела» вновь пробудила пламенную любовь силовых структур к искусству театра: в особнячок на Спартаковской потянулись «театралы в штатском». Накануне и после премьеры в «доке» побывали участковые, пожарные, следователи из уголовного розыска и из убойного отдела ЦАО, прокуратура, ФСБ, МЧС, несколько товарищей без документов, но с папками и овчарка. В день премьеры за углом стоял автозак, а у ворот — автобус с отрядом полицейских. Актеров, режиссера и художественного руководителя немного потрясывало, и это совсем не было похоже на предпремьерное волнение. Публики было столько, что она перемешалась с актерами, оставив для игрового пространства маленький кусочек сцены. Боялись ли в «доке» провокаций, митингов, бомб или арестов? Нет, больше всего боялись, что им сорвут спектакль, придумают очередную «эвакуацию», как это уже случилось в Трехпрудном, после чего им пришлось искать новое помещение. «Болотное дело» сыграли 6 мая и будут играть еще и еще. Ближайшие показы — 18 и 22 мая. «Не дождутся!» — говорит Елена Гремина, режиссер спектакля.

Документальную пьесу «Три четверти грусти» драматург из Екатеринбурга, ученица Николая Коляды Полина Бородина написала на основе своих многочасовых интервью с родными и близкими фигурантов «болотного процесса». Никаких имен в тексте нет, есть лишь обозначения — Мать, Сестра, Невеста, Отец, Друг. В процессе работы над спектаклем отказались и от этого: четыре актера (Константин Кожевников, Варвара Фаэр, Анастасия Патлай, Марина Бойко) играют за всех — за мужчин и женщин, за родителей и друзей, за невест и братьев. Чтобы никому не навредить. «Система настолько абсурдна, что непонятно, как она будет реагировать на спектакль, — призналась Полина Бородина. — Важно, чтобы никакие истории не ассоциировались с конкретными людьми». В таком максимально зашифрованном виде «Болотное дело» вышло к зрителю.

Большую часть текста герои произносят в зал, раскачиваясь в гамаках или освобождая от фантиков карамельки, грудой сваленные на стол. Берешь карамельку, разворачиваешь обертку, фантик — в одну сторону, карамельку — в целлофановый пакетик. Процесс, доведенный до автоматизма: в тюрьму нельзя передавать конфеты в обертках, сигареты — в пачках.

Гамаки, конфеты, уютные абажуры с бахромой — это такие приметы абсолютно мирной жизни. Словно действие происходит на дачной веранде, где на домашнее чаепитие собрались близкие друзья. «Меня трясет от слова «Держитесь!» — признается кто-то из персонажей. — Что значит «держитесь»? Мы живем! Просто к обычным бытовым проблемам прибавились другие: добиться свидания, передать передачу, встретиться с адвокатом». Вот такая обычная жизнь — ведь человек привыкает ко всему, даже если тебе кажется, что жизнь твоя превратилась в ад.

За время «болотного процесса» в СИЗО произошло пять свадеб! Пять!

Мы услышим, какой путь надо пройти по кабинетам, чтобы взять это разрешение, как происходит сама церемония регистрации и как издевательски звучит призыв «Давайте оставим молодых наедине». Потому что «наедине» они побудут лишь несколько минут, крепко обнявшись и сознавая, что находятся под неусыпным прицелом глазков и видеокамер. «Потрогать, ощутить тепло, прижаться хоть на минутку», — от таких признаний становится не по себе.

После очередной серии обвинений, прозвучавших в зале суда, следователь тихо признается родным: «Вы извините, это не отсюда, не от сердца! То, что я там читал, — это не отсюда идет (прижимает руку к груди, показывая, где это «отсюда»). Извините меня!» Чего в этом признании больше — цинизма или раскаяния? Несколько раз одна из героинь произносит одну и ту же фразу, обращаясь к тем, кто лжесвидетельствует «не от сердца»: «Давай поменяемся! Давай! Он на твое место, а ты — сюда, к нам, в камеру! И мы тогда все забудем!»

Спектакль «дока» — о том, чтобы не забыть. И еще о том, как меняет человека беда, как по-другому фокусируется окружающий мир, как сразу становится понятно, что важно, что нет. Как просто, как буднично они рассказывают о совершенно чудовищных эпизодах, невозможных для нормального общества, для нормальной страны. И нет в их словах ни обиды, ни гнева — а просто удивление.

Как у одного из подследственных умерла мать, и он узнал об этом из выпуска теленовостей, и как кричал в стену камеры номер телефона, чтоб было слышно в тюремном дворе: «У меня мать умерла! Позвоните сестре! Хочу знать подробности!» Как другого конвойный бил по голове за то, что «не так посмотрел». Как каждого свидания надо добиваться с боем, как выискивать возможность передать теплую одежду, лекарства, еду. Как сестра сняла с себя свитер на свидании и надела на брата, прямо на глазах у конвоя. Как мать вернулась от своей подруги, у которой сын разбился на мотоцикле, и подумала: «Какое счастье! У меня сын в тюрьме! Живой! А мог бы разбиться на мотоцикле!»

И улыбаются, качаются в гамаках, разворачивают конфетки, сигареты вытряхивают из пачек… И вспоминают, и пытаются понять своих взрослых детей, вчера еще бывших мальчиками и девочками.

Мы видим лишь четырех человек, но сколько реальных героев спрятано в этих монологах, можно только догадываться. Матери, жены, невесты, отцы, братья и сестры, друзья, бабушки и дедушки — все они существуют по отдельности и вместе одновременно. Так судьба и беда объединили совершенно незнакомых людей из разных социальных слоев, с разным образованием и политическими взглядами, превратив в единое целое, в один сплошной комок боли и надежды. Их живые, теплые голоса становятся тем «пеплом Клааса», который не позволяет стереть события 6 мая из нашей памяти. Есть такая древняя мудрость: «Не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней». Общество в случае с «Болотным делом» не смогло ничего изменить, поэтому просто пытается забыть о том, что произошло», — утверждают авторы спектакля в программке.

Но все-таки не совсем так, не совсем. Хотя на общество оказывается колоссальное давление, а коллективную память пытаются корректировать на всех идеологических направлениях — от средств массовой информации до сферы культуры и искусства. Чтобы сопротивляться такому массированному наступлению, надо иметь и гражданскую смелость, и гражданское мышление, и гражданскую независимость. А еще человеческое достоинство и способность сопереживать. В финале спектакля герои поют старинную песню каторжан:

Последние две строчки актеры повторяют до тех пор, пока их не подхватят в зале. Зал отзывается с трудом, словно боится самих этих слов. Вот когда весь маленький зал Театра.doc грянет «Сбейте оковы, Дайте мне волю!», тогда их подхватят и в другом зале, а потом еще в другом зале, а потом на улице, а потом на площади, а потом…