Зинаида Славина, первая исполнительница роли Шен Те и Шуи Та. «Добрый человек из Сезуана», 1964 г. /фото: архив Театра на Таганке Страшно подумать, что прошло 50 лет, как я окончила Щукинское училище. В прошлом году там была встреча со студентами, и одна из студенток сказала: «Столько лет не живут». Наверное, в чем-то она была права, ведь актерская работа, служение театру, требует огромных эмоциональных, умственных и физических сил, крепкого здоровья. Это не только цветы и овации, как многие думают, это труд днем и ночью над текстами, над осмыслением и пониманием роли, над требованиями режиссера, которые могут быть сегодня одни, а завтра другие. Это постоянный творческий поиск, я бы сравнила его с забегом на длинную дистанцию, в котором не у всех хватает сил добежать до финиша. Не добежали где-то уже половина моих сокурсников, прекрасные актеры и замечательные люди.
Художественным руководителем нашего курса была великолепная актриса Вахтанговского театра Анна Алексеевна Орочко. А преподавателями – «вахтанговцы» Синельникова Мария Давыдовна, Полевицкая Елена Александровна, Катин-Ярцев Юрий Васильевич, Коган Галина Григорьевна, и еще многие и многие; всем им я благодарна за то, что они воспитали из меня актрису. Среди них был и Юрий Петрович Любимов.
Одним из методов учебного процесса в Щукинском училище была (наверное, и сейчас существует) постановка этюдов. Каждый день проходили репетиции мастерства. Мы, студенты, будущие актеры, всегда вносили свою лепту в игру этюдов, предлагали свои решения, отстаивая и утверждая право на учебу в институте, где мы постигали глубины театрального творчества.
Играли мы в главном зале. На втором или третьем курсе, видимо, Анна Алексеевна предложила Любимову поработать со мной и Бибо Ватаевым над отрывком из «Укрощения строптивой» Шекспира. Эта была моя первая творческая встреча с Юрием Петровичем, и его устроила наша работа. Она была замечательно сыграна и вызвала у педагогов и студентов восторг.
Перед летними каникулами Юрий Петрович подошел ко мне и сказал, чтобы я занялась пантомимой, пластикой и текстом Брехта «Добрый человек из Сезуана», но зачем не объяснил. В Риге мы с мамой шли по улице и вдруг встретили Борю Галкина, сокурсника, он-то и сказал, что я назначена на роль Шен Те и Шуи Та. «Добрый человек из Сезуана» ставился уже полноценным спектаклем, где участвовал весь наш курс.
Мы занимались в учебных аудиториях за пустыми столами, которые художник спектакля Борис Бланк затем перекрасил в черный цвет. На постановку нам выделили мало средств, поэтому студенты помогали придумывать и оформление спектакля. Юрий Петрович уже тогда работал с разноцветным фонарем, которым светил на нас из зала, когда мы репетировали. Зеленый цвет обозначал «можно», красный – «глаза б мои на вас не смотрели». Такая у него была палитра управления нами, студентами. Он был очень требовательным, когда ему совсем не нравилось, он шел и показывал. Но показывать – это одно, а играть на сцене – другое; мы вместе должны были выстроить рисунок роли.
В пьесе Брехта каждая строка – это отдельная тема. Мне было особенно сложно, потому что я получила сразу две роли. Мы много репетировали, но выходило не совсем убедительно. Канва спектакля начала складываться после того, как Юрий Петрович пригласил для работы над спектаклем актеров младших курсов – Борю Хмельницкого и Толю Васильева, которые сочинили для него музыку. Брехт насторожил, начались споры на кафедре – выпускать спектакль или нет, но он вызвал всеобщий интерес. А когда на просмотр пригласили родителей, мы растерялись от того, как нас принимали – были овации. Мы не ожидали этого.
Наверное, было дано свыше, чтобы в одном месте сошлись Юрий Петрович и все мои сокурсники, яркие и талантливые. Нам удалось убедить прежде всего зрителя, а затем Минкульт и власть предержащих, что из студентов мы превратились в настоящих лицедеев. Ведь без Аллы Демидовой, Иры Кузнецовой, Игоря Петрова, Маши Полицеймако, Люси Комаровской, Милы Возиян, без музыки, написанной нашими товарищами, вряд ли бы состоялся спектакль. А значит и Театр на Таганке.
«Добрый человек из Сезуана» сделал Любимова знаменитым. Я тогда еще не понимала, что случилось, что за особые методы у него были, что за школа возникла. Сначала мы играли спектакль в училище, затем несколько раз на сцене Вахтанговского театра, а потом уже на Таганке, куда мгновенно пошел зритель. В театре все работали в полную силу – силу своего таланта. Конечно, это были единомышленники. Кто-то остался доволен, кто-то нет, но равнодушных не было, потому что все хотели играть. Все ждали работу – великую работу, которую дает театр.
