фото: Ксения Жихарева Может, это время такое, когда все кажется актуальным и связанным? Три подряд прочитанные книги — русско-израильского романиста, немецкого искусствоведа и московского журналиста, книги разного жанра и разных сюжетов, но все говорят о том, что мы переживаем сегодня. Язык Дины Рубиной — это язык счастья: цветистый, полнокровный, при чтении ее историй кажется, будто на твоих глазах ткется сама ткань жизни, и все ее цвета вплетаются в судьбу героев, застывая узорами роскошного южного ковра, то расстеленного в пустыне, то путешествующего по европейским городам. Новый роман Дины Рубиной — трилогия «Русская канарейка», две книги которой уже вышли. Композиция здесь — необычная и рискованная: первый том, «Желтухин», — предыстория второго, «Голос». Предыстория, в которой задаешься вопросом: одна семейная сага в нескольких поколениях разворачивается в Казахстане, другая — в Одессе, какая тут связь? Второй том отвечает на этот вопрос, герои — потомки этих двух ветвей, встречающиеся в Вене, потом в Таиланде, потом в Париже. География в романе всемирная. Он — израильтянин, «голос», выдающийся контратенор и разведчик. Она — русская, упорхнувшая из Казахстана в Лондон и продолжающая порхать по свету, фотограф, а в далеком прошлом связывает их… канарейка по имени Желтухин, жившая у обеих семей. Страшные судьбы предков — революция, война, шариковщина, наступившая в Одессе, — и советская романтика шестидесятых. Удивительное попадание этой книги в нерв происходящего сегодня: тайные операции — и спецслужб, и нелегальных торговцев оружием под видом невинных бизнесменов.
Действие книги «1913. Лето целого века» Флориана Иллиеса, немецкого журналиста и критика, начинается в январе 1913 года, когда Иосиф Джугашвили по фальшивому паспорту прибывает в Вену и впервые называет себя Сталиным. Он проводит здесь месяц в доме возле парка Шёнбрунн. Неподалеку в общежитии живет Гитлер, проваливший экзамен в Академию художеств. С другой стороны парка — резиденция императора Франца-Иосифа. Все трое редко выходят из дома и гуляют в Шёнбруннском парке, где вполне могли видеть друг друга. Шёнбрунн оказывается местом «большого взрыва» — кровавого ХХ века. Хроника 1913 года, читающаяся как роман. Действующие лица — Кафка, Фрейд, Пикассо, Климт, Кокошка, Юнг, Пруст, Малевич, Кандинский и множество других. Иллиес следит за всеми, за их встречами, ссорами, любовями, перемещениями и неврозами. Невроз — у всех. То ли «по Фрейду», насмерть разругавшемуся с Юнгом, то ли от того, что жизнь, кажущаяся в 1913 году раскрытым павлиньим хвостом, цветником гениев, всплеском модернизма, кубизма, марксизма — измов всех цветов радуги, незаметно начинает ломаться. „
«Сегодняшний читатель не просто узнает 1914-й в 2014-м — он боится рифмы»
” Но главный герой этой книги, конечно же, — невидимый 1914 год, год начала Первой мировой войны. Сегодняшний читатель не просто узнает его в 2014-м — он боится рифмы. А персонажи книги в своем 1913-м приближаются к краю бездны, не видя ее, но предчувствуя, всеми своими неврозами и отчаянной потребностью создать великие произведения. Не у всех получается, но все думают только об этом: запечатлеть слом эпох, «жизнь никогда не будет прежней». И третья книга — Николая Андреева «Жизнь Сахарова» — документальный роман (почти тысяча страниц), где скрупулезно воссоздается в ежедневном режиме жизнь Андрея Дмитриевича — с ранней юности до смерти. О том, что он — «отец водородной бомбы», увенчанный всеми наградами, знают только жена и коллеги (Курчатов, Зельдович, Тамм, Капица), а «рассекречивает» академика, как водится, Запад. Но в этот момент Сахаров, всегда считавший целью своей жизни служение Родине, начинает служить ей иначе — в качестве правозащитника, вызывая гнев властей, а затем и советского народа, его «агрессивно-послушного большинства»: идеи конвергенции капитализма и социализма, требование свободного выезда из страны кажутся народу кощунственными. Когда академик выступает против войны в Афганистане, его ссылают в Горький. Наконец, Сахаров побеждает, хотя сегодня его снова записали бы в «национал-предатели».
