«Золотая маска» на вид кажется неизменной, но ее ждут неизбежные и, возможно, драматические перемены
С 4 февраля в Москве начинается показ спектаклей фестиваля и национальной премии «Золотая маска» — ежегодный смотр лучших достижений современного театра. Этой осенью вокруг «Золотой маски» разразился скандал, вызванный грубым вмешательством Министерства культуры в дела одного из самых успешных культурных институтов страны. В связи с этим о «Маске» заговорили везде, о ней узнали те, кто никогда не интересовался ни театром, ни премиями. И у многих возникло ощущение, что осуществляется рейдерский захват престижного театрального бренда.
Явление Минкульта
«Золотая маска» действительно является главной и самой популярной театральной премией. За двадцать лет своего существования эта структура, возникшая в 1994 году как московская премия Союза театральных деятелей, превратилась в огромный проект, работающий круглый год. Это единственная театральная институция, которая связывает вместе все театры страны, создает контекст и предлагает ориентиры, указывает путь развития и отмечает его этапы.
В России довольно мало хорошо работающих систем, и «Золотая маска» — одна из них. Финансово эта премия, учрежденная СТД, в основном опирается на спонсоров. С 2002 года основной партнер премии — Сбербанк, который сейчас дает почти 70% бюджета, и благодаря этому «Маска» может себе позволить то, что не могут многие подобные организации, — круглогодичную, постоянную, последовательную работу. «Маска» не проходит тендеров, конкурсов, и в течение последних десяти лет ее дирекция не менялась.
Собственно, именно за это обстоятельство и зацепилось Министерство культуры. Минкульт не был учредителем премии, но некоторое время назад стал ее партнером. Это решение было принято ради развития фестиваля — конечно, надеялись на деньги из госбюджета, которые пошли, прежде всего, на гастроли победителей в регионах и за рубежом. Но тогда никому и в голову не могло прийти, к каким последствиям это приведет.
Голос недовольных
«Маска» всегда была независимой, механизм ее работы довольно прозрачен. Решения принимаются экспертами: трудоемкий процесс сбора и анализа информации по всему театральному пространству России ведут два экспертных совета, музыкальный и драматический, осенью объявляется их решение. Весной два жюри, состоящих из профессиональных режиссеров, актеров, критиков и педагогов, смотрят конкурс и выносят свое решение. Лауреатами «Маски» являются многие выдающие театральные деятели, и присоединение к этому списку весьма почетно. Конечно, такой большой проект не обходится без недовольных.
В театре это было воспринято как оскорбление, его директор чуть ли не со слезами на глазах спрашивал: «Как? Как вы могли? Вы убиваете стариков!»
Помню, как долго и мучительно члены драматического жюри 2013 года (я входила в их число) обсуждали, что делать со спектаклем «Пристань» Вахтанговского театра: с одной стороны, нельзя было не отметить эту достойнейшую работу художественного руководителя театра Римаса Туминаса, благодаря которой зритель смог увидеть старших актеров театра в выгодных для них сценах из разных пьес; с другой — назвать лучшим спектакль, состоящий из небольших номеров, сделанных специально для бенефисного выхода любимых публикой звезд, было бы странно. В результате жюри решило дать «Пристани» специальный приз, за сохранение традиций. Но в театре это было воспринято как оскорбление, его директор Кирилл Крок чуть ли не со слезами на глазах спрашивал: «Как? Как вы могли? Вы убиваете стариков!»
Театральные люди эмоциональны и близко к сердцу принимают свою работу. Кстати, в том же году победителем был признан спектакль Ярославского театра «Без названия» с действительно выдающейся работой режиссера Евгения Марчелли и актера Виталия Кищенко. Победа не часто достается провинциальным театрам, случай с Марчелли — второй за все время существования премии. Однако участие коллективов со всей России в конкурсе принципиально важно, и это очень много значит для конкретных театров, облегчая сложное существование новаторских и художественно смелых спектаклей в провинции.
Председатель Союза театральных деятелей РФ Александр Калягин, президент фестиваля «Золотая маска» Георгий Тараторкин и замминистра культуры РФ Александр Журавский пытаются договориться о будущем главной российской театральной премии
«Маска» никогда не заигрывала с периферийными театрами, не снижала критериев ради формального участия. Эксперты ездят по всей стране, чтобы увидеть то, что может стать реальным достижением, и благодаря их работе шансы быть признанным получает любой городской театр, если там появится интересный, яркий спектакль.
Помимо конкурса «Маска» привозит в Москву и спектакли дополнительной программы «Маска плюс» — экспериментальные и необычные. Программы меняются: в этом году вместо традиционно устраиваемых «russian case» (для гостей из других стран), лабораторий и семинаров в Москву приедет Александринский театр, а в дни школьных каникул покажут специальную программу детских спектаклей.
Казалось бы, есть чем гордиться, не так много у нас столь продуманной системной работы. Но именно это и вызвало неожиданные нападки со стороны команды министра Владимира Мединского. В мае, на совещании Министерства культуры «О реализации Основ государственной культурной политики РФ», проходившем в Туле, заместитель министра культуры Владимир Аристархов вдруг сообщил, что фестиваль «Золотая маска» «системно поддерживает постановки, которые очевидно противоречат нравственным нормам, очевидно провоцируют общество, очевидно содержат элементы русофобии, презрение к истории нашей страны и сознательно выходят за нравственные рамки». Людей, знающих ситуацию не понаслышке, очень удивили слова чиновника: «Капустники, выдаваемые за театральные постановки, это не та драма, даже если она считает себя новой, которую мы обязаны поддерживать. (…) Если бюджет того же самого фестиваля состоит на 80% из негосударственных, из сбербанковских, что то же самое, что из государственных, наверное, мы вправе требовать, чтобы люди за эти деньги нам не вредили».
За сменяемость
Вопрос этих самых «негосударственных» денег, которые «то же самое, что из государственных», — очевидно, краеугольный. Чиновники Министерства культуры, не компетентные в вопросах искусства, но хорошо знающие бюрократические приемы, принятые при нынешнем президенте и его правительстве, считают себя хранителями неких «национальных ценностей», которые они как преданные слуги государевы должны предъявлять по требованию в неизменном виде. Поэтому они уверены, что люди, в течение двадцати лет развивавшие некий бренд, менее заинтересованы в успехе и хуже знают свое дело, чем они, пришедшие на свои посты с карьерных лестниц молодежных идеологических движений. Этих людей нужно поправить, а то и заменить.
Конечно, и в самой театральной среде нашлось множество недовольных. Например, режиссер и актер Николай Бурляев, много лет возглавляющий свой собственный фестиваль «Золотой витязь», щедро поддерживаемый государством, просто и голословно заявил, что «Маска» превратилась в «доходный промысел», «междусобойчик». А драматург и писатель Юрий Поляков пожаловался, что «из штаб-квартиры «Золотой маски» звонили в областные театры и убеждали не ставить мои пьесы» (ему помогли и выделили государственный грант на персональный фестиваль «Смотрины», состоящий исключительно из его пьес, поставленных, несмотря на запреты «штаб-квартиры»; успеха, впрочем, этот проект не стяжал). Недовольных собралась целая команда, усилиями которой Минкульт и начал наступление на регламент премии.
Чиновники, не компетентные в вопросах искусства, считают себя хранителями неких «национальных ценностей», которые они как преданные слуги государевы должны предъявлять по требованию в неизменном виде
Было оказано давление на СТД, пошли разговоры о том, что танцующий девушку диктует ей правила поведения, что нужна сменяемость экспертов (слово «сменяемость» в условиях нынешнего правления может восприниматься только как карикатура). Этот пункт оказался самым конфликтным: работа эксперта, который смотрит более 200 спектаклей в год от Камчатки до Калининграда, требует большого самоотречения, свободного времени и хорошего здоровья, но критикующие требовали немедленного введения в экспертные советы пожилых людей или известных журналистов, которые работать не смогли бы, зато обеспечивали статус.
В результате в совет по инициативе Минкульта ввели несколько человек, из которых наиболее одиозными взглядами отличилась специалист Института имени Лихачева Капитолина Кокшенева, прославившаяся взглядами отменной твердости при экспертизе печально известного спектакля новосибирской оперы «Тангейзер». Одно упоминание ее фамилии вызвало резкую реакцию тех режиссеров, кто давно стал жупелом охранительной журналистики: Константин Богомолов и Кирилл Серебренников тут же заявили, что с таким экспертным советом они работать не хотят. Это подлило масла в огонь, ситуация забурлила, и лишь усилия директора «Золотой маски» Марии Ревякиной и председателя СТД Александра Калягина, которые взяли на себя непопулярные сегодня обязанности миротворцев, ввели ситуацию обратно в рабочий режим.
«Золотая маска» этого года создавалась еще по старым правилам. Новые покажут себя через год. Есть надежда, что основные принципы премии удалось сохранить, что привыкшие к кипению страстей театральные деятели отстоят свою позицию без особого ущерба для ее смысла. Хотя, конечно, разрушить не идеально, но четко и осмысленно работающий механизм легко. А вот построить на его месте что-то подобное вряд ли по плечу бодрым и мускулистым борцам за идеологический контроль.
Фото: Александр Яковлев/ИТАР-ТАСС, Михаил Джапаридзе/ТАСС
