Изо всех наших дат эта самая непереходящая. Не зависит она ни от политических сезонов, ни от расцветки флага, ни от нефтедобычи. Гимн, правда, прежний. За вычетом кратких ельцинских каникул мы имеем тот же набор из 70-х: «Безбашенный период дискуссий и бравад сменился перспективою пугающей. Он говорит полезные и нужные слова, закручивая гаечку за гаечкой» (Н. Болтянская).
30 октября 1974 года «во глубине мордовских руд» узник совести Кронид Любарский организовал голодовку протеста «общего профиля»: против арестов за политические убеждения, против отсутствия в стране политических прав и свобод… Так и повелось с той поры: во дни шахтера, комбайнера, чекиста, юриста — тортик, барбекю, бутылочка. В День политзаключенного — голодовка во всех политлагерях. В былые времена президенты США представляли Конгрессу список этих самых политзаключенных. У правозащитников 1986–1987 годов был в ходу лозунг «Освободите политзаключенных или посадите нас!»
Весь ельцинский период чекистская гидра действовала так: одного проглотит — выплюнет, другого проглотит — выплюнет. Виктор Орехов — Вил Мирзаянов — Александр Никитин — Валентин Моисеев — Григорий Пасько. Присутствие на сцене Ельцина и кукарекание во дворе вольного телевидения и прочих СМИ, что регулярно обеспечивало рассвет, мешали гидриному пищеварению, и политзаключенные не скапливались у нее в пищеводе. Когда же настала путинская блаженная эра и из вольных телевизионных петухов наварили для юной диктатуры полезный и питательный бульончик, политзаключенные пошли в гидрину утробушку косяком. Сначала ученые типа Данилова и Сутягина — за легальное сотрудничество с иноземцами; такие чеченцы, как Зара Муртазалиева, получившая срок за всех террористов разом; потом «юкосовцы», раскулаченные и отправленные на этап просто за то, что были «нэпманы» и «мироеды»; журналисты типа Бориса Стомахина, получившего за свои статьи в интернете 5 лет (непочтительность к Путину и России плюс слишком горячая защита чеченского народа). Да еще целый набор лимоновцев досиживает довольно-таки крупные сроки за мелкое хулиганство.
Статья «Экстремизм» — это тот крюк, на который гидра поймает все журналистское сообщество по формуле Гейне: «Агенты-чужеземцы суть те, кто средь нас хотят раздуть мятеж. Подобных отщепенцев нет среди местных уроженцев... Кто будет громко рассуждать, того на месте расстрелять. Кто будет в мимике замечен, тот будет также изувечен». Рыболовы из органов уже интересовались творчеством карасей-идеалистов В. Шендеровича и А. Пионтковского. К тому же, как и в советские времена, наши политзаключенные, кроме лимоновцев и Стомахина, еще и сплошь узники совести, высший сорт по законам «Эмнести Интернешнл»: к насилию не призывали и его не применяли. А сроки у них такие, что и Буковский когда-то по столько не получал: не семь лет, не десять, а как за государственную измену: у В. Данилова — 15 лет, у И. Сутягина — 14, у А. Пичугина — пожизненное заключение. К тому же нынешним политзаключенным хуже нас, прежних. У нас была своя следственная тюрьма (Лефортово), свои этапы, свои «крытки» (Чистополь и Владимир), свои лагеря: Мордовия (Потьма), пермские зоны (35, 36, 37). У нас были свои статьи УК: 70, 190', 64, 72. А сейчас сажают только к уголовникам на растерзание и по уголовным статьям.
30 октября, в день поминовения всех свечек, горящих за колючей проволокой (символ «Эмнести»), нам остается просить президента: давайте расконсервируем пермские политические зоны, где сейчас музей, а мы с удовольствием займем место экспонатов.
Впервые опубликовано в NT № 38 от 29 октября 2007 года.
