Ноябрь — мрачный месяц, предзимний. В нашей холодной стране официоз в ноябре всегда отмечал свой казенный праздник: День Крови, переворота, день военных парадов, кровавых флагов и баллистических ракет, катавшихся по Красной площади. Площадь была украшена соответственно: мрачная пирамида с мрачным ликвидатором человеческой жизни в России вообще и 15 миллионов душ в частности, пошедших в топку голода, чрезвычаек и Гражданской войны; Исторический музей, где было место только для одной лживой истории одной партии власти. И как бренд катастрофы над всем этим похоронным пейзажем зловеще сверкали красные звезды.
Да, злостный неплательщик квартплаты у себя в подземелье может торжествовать: его царство формально пало, но он продолжает «украшать» собой главную площадь страны, без копейки, даром, за счет бюджета, отнимая конфеты у сирот и молоко и мясо у стариков, как он делал это и при жизни. На этот артефакт зла, Мавзолей, не посмел посягнуть демократ Ельцин, и нынешний крутой и твердый чекистский президент, избранник Лубянки и милитаристов, тоже не рискует зарыть эту могилу.
Начинается земля не только от Кремля: еще и от незарытого трупа, от зомби, от упыря. Наша жизнь с 1917 года — наши похороны. Два монстра, Гог и Магог, Ленин и Сталин, до сих пор направляют течение наших дней. Это об одном из них сказал Галич: «В мире не найдется святотатца, чтобы поднял на меня копье. Если ж я умру — что может статься, — Вечным будет царствие мое».
В октябре 1917-го талантливый экстремист Ульянов разрубил гордиев узел вялого демократического процесса и прекратил мучения слабенькой новорожденной демократии. За один месяц он, фанатик власти и социалистической утопии, захватил и исполнительную, и законодательную власть (и Временное правительство, и Демократическое, и Государственное совещание перестали существовать, а Советы прямо на своем II съезде стали фикцией). Ноября хватило на ликвидацию независимого суда и закрытие оппозиционных СМИ. 20 декабря уже заработала ВЧК и начались массовые репрессии.
Владимир Путин действовал в иной последовательности, нежели Владимир Ульянов. Он начал удушение страны со свободных СМИ и судебной системы. Но к 90-летнему юбилею коммунистической диктатуры он завершил свою «достройку», узурпировав законодательную власть, когда возглавил список «Единой России». Лубянские же функционеры получили на откуп все высшие должности в стране. Точечные репрессии, точечное раскулачивание, подковерную борьбу с «мировым империализмом» (нападки на «однополярный мир») мы уже имеем.
Чекисты отметят День Диктатуры у себя на Лубянке за закрытыми дверями, коммунисты и большевики всех сортов побегут на демонстрацию, а массы получат компенсацию в виде Дня Изоляционизма 4 ноября. Очередная официозная агитка гласит, что 4 ноября была в Смутное время восстановлена российская государственность, когда Минин, Пожарский + казаки с помощью Ивана Сусанина выгнали поляков. На самом же деле Григорий Отрепьев проводил либеральные реформы, поляки не ходили дальше введенных им придворных балов, а основной польский «контингент» был призван уже после Тушинского вора московскими боярами, которых резали бандиты И. Болотникова и собственные мужички.
Идея призвать на царство королевича Владислава и даже самого Сигизмунда, уния с Польшей — это была неглупая и перспективная идея передовых бояр-западников. Но их было мало, и ничего не вышло. Большинство хотело отдать жизнь за царя и до сих пор хочет. Не за царя, так хоть за диктатора <...>
Впервые опубликовано в NT № 39 от 5 ноября 2007 года.
