Караджич получил 40 лет тюрьмы — за преступления против человечности. Приговор ему вызвал предсказуемую реакцию в России. Подавляющее большинство комментариев депутатов и политологов сводилось к тому, что МТБЮ — это «суд над сербами», а стало быть, экс-президент самопровозглашенной Республики Сербской — жертва расправы, учиненной Западом. Ни в одном из виденных мной российских комментариев не прозвучало слово «Сребреница». А между тем именно убийство более восьми тысяч мусульман в этом боснийском городке и стало главным пунктом обвинения в геноциде, предъявленного Караджичу.
Но о специфике наши комментаторы умалчивают, равно как и о том, что трибунал судил (и судит) не только сербов (среди которых есть и оправданные), но также хорватов, мусульман, косовских албанцев. Судят, кстати, не всегда успешно. Есть отдельные случаи, когда оправдательные приговоры выглядят как следствие успешной ликвидации или устрашения свидетелей. Более того, в России предпочитают не замечать того факта, что и Радован Караджич, и командующий войсками боснийских сербов Ратко Младич были выданы трибуналу Сербией, где они скрывались.
Суд — дело индвидуальное. Каждый отвечает за свои поступки. То, что кому-то удалось обмануть правосудие или ускользнуть от него, — не повод закрыть глаза на преступления других. Но российские защитники Караджича о таких вещах не задумываются. И это, наверное, и есть самое страшное: демонстративный аморализм, ставший стилем жизни и политики
На это у российских адвокатов Милошевича, Караджича и Младича есть дежурный ответ: мол, Белград пошел на выдачу не от хорошей жизни, а «токмо волей вашингтонского и брюссельского обкомов». Однако почему даже после избрания президента-националиста Томислава Николича, официальная позиция Белграда не изменилась, никто не объясняет. А объяснение это вполне заурядное: большинство сербов, хоть и считает себя жертвами несправедливости, вовсе не собираются навечно увязнуть в спорах о не самом блестящем прошлом. Экономика, проблема беженцев, безвизовый режим с Европейским союзом, а в перспективе и вступление в него — вот что интересует сегодня граждан Сербии. Недаром именно при бывшем национал-радикале Николиче переговоры об урегулировании отношений с Косово пошли полным ходом. Пусть несовершенная, но конкурентная и демократическая политика даже в такой травмированной авторитаризмом и войной стране, как Сербия, довольно быстро приводит к реализму и прагматизму. И так сегодня происходит на Балканах практически повсеместно.
На этом фоне российские защитники Караджича и Младича, пытающиеся быть бΌльшими сербами, чем сами сербы, выглядели бы смешно, если бы не два обстоятельства. Во-первых, слово «геноцид» их не пугает. Они готовы защищать любого преступника, лишь бы он был против Запада, и особенно Америки. А во-вторых, люди, вновь и вновь спрашивающие «А почему сербов осудили больше, чем хорватов и албанцев?», игнорируют не только исторические факты (сербов больше, они были лучше вооружены и организованы), но и саму суть права. Суд — дело индвидуальное. Каждый отвечает за свои поступки. То, что кому-то удалось обмануть правосудие или ускользнуть от него, — не повод закрыть глаза на преступления других. Но российские защитники Караджича о таких вещах не задумываются. И это, наверное, и есть самое страшное: демонстративный аморализм, ставший стилем жизни и политики, и коллективная ответственность, заменяющая ответственность личную и в конечном счете совесть.
Впервые опубликовано в NT № 10 от 26 марта 2016 года.
