Совещание с руководством Минобороны, оборонно-промышленного комплекса, главами министерств и регионов, Сочи, 22 ноября 2017 года. Фото: kremlin.ru
22 ноября имеет все основания стать самым черным днем для российского бизнеса. Встречаясь с руководителями Минобороны и оборонно-промышленного комплекса Владимир Путин сообщил: «Способность экономики быстро увеличивать объемы оборонной продукции и услуг в нужное время — одно из важнейших условий обеспечения военной безопасности государства. К этому должны быть готовы все стратегические и просто крупные предприятия независимо от форм собственности». Если глава государства говорил всерьез и, что самое главное, понимал, что говорит, это фактически означает начало конца рыночной экономики в нашей стране. Это означает, что Россия возвращается к мобилизационной экономике сталинского типа.
Уместно вспомнить, что целью сталинской индустриализации было вовсе не стремление вывести страну на «передовые рубежи» или, упаси бог, увеличить благосостояние подведомственного населения. Целью было обеспечить вооруженные силы необходимым количеством военной техники. Заводы и фабрики создавались как бы для выпуска гражданской продукции, но в так называемый «угрожаемый период», накануне войны, они должны были очень быстро перейти на выпуск патронов и снарядов, танков и самолетов. Следует признать, что эта концепция оправдала себя во время Великой Отечественной, позволила в кротчайшие сроки развернуть военное производство и уже к началу — середине 1942-го обойти Германию по выпуску основных видов вооружения.
Однако следование этой концепции стало одной из главных причин развала советской экономики в 1980-х. Ведь предприятия обречены были создавать параллельные резервные поточные линии, содержать не только их, а также избыточное количество персонала. Промышленность должна была унифицировать основные компоненты и узлы таким образом, чтобы они годились как для военной, так и для гражданской продукции. Грубо говоря, детали от холодильника «Минск» должны были подходить для разных узлов атомных подводных лодок, а детали «Москвича» — для боевых машин пехоты. Более того, заблаговременно создавались гигантские запасы стратегических материалов, чтобы обеспечить работу промышленности во время войны. Но некоторые производства, например алюминия, — непрерывные, их нельзя остановить. В результате СССР получал огромное количество ненужного металла, который был вынужден использовать для изготовления посуды.
В 1980-е промышленность исправно выдавала тысячи танков, самолетов и ракет, а государство уже не могло расплатиться. Рынок гражданского производства был слишком мал, а стоимость экспортных нефти и газа катастрофически упала
Реализация концепции промышленной мобилизации обернулась гигантскими диспропорциями в экономике. Ведь так или иначе стоимость военного производства «для будущих войн» вносилась в стоимость уже выпускавшихся гражданских товаров, не говоря уже о том, что унификация узлов имела катастрофическое влияние на потребительские свойства этих товаров. Одной из важнейших функций Госплана и было искусственное балансирование цен, чтобы добиться хотя бы подобия рентабельности производства, отягощенного «мобилизационными заданиями». При этом директор завода прекрасно знал, что за сбой гражданского производства его лишь пожурят, а вот за срыв выпуска военной продукции можно и «партбилет положить». В 1980-е промышленность исправно выдавала тысячи танков, самолетов и ракет, а государство уже не могло расплатиться. Рынок гражданского производства был слишком мал, а стоимость экспортных нефти и газа катастрофически упала.
Эта система была обречена на развал в условиях рыночной экономики после краха СССР. Частные владельцы не могли оплачивать содержание мобмощностей. В результате сложная цепочка производственной кооперации (к примеру, для производства истребителя Су-30 требовалось полторы тысячи компонентов, которые изготавливались на «гражданских производствах») тоже благополучно развалилась. Именно поэтому в 2000-х, когда в результате роста цен на нефть и газ у государства появились деньги на производство вооружений, промышленность год за годом срывала оборонный заказ. Частные производители как черт от ладана бежали от крайне невыгодного оборонного производства. Ведь для того, чтобы изготовить несколько сотен компонентов, им за свои деньги нужно было содержать отдельные цеха и поточные линии. Выход был в создании специализированного военного производства, когда все комплектующие изготавливались бы на заводах конечной сборки, что многократно увеличивало стоимость изделий. Именно таким путем, насколько можно понять, пошли производитель систем ПВО «Алмаз-Антей» и главный производитель военной авиации, объединение КНААПО в Комсомольске-на— Амуре. Понятно, что такой подход делал их «изделия» буквально золотыми. Лишь зарубежные контракты позволяли им держаться на плаву.
Однако в условиях экономического кризиса и сокращения иностранных заказов эта схема перестала работать. И тогда, если принимать слова Путина всерьез, решили вновь вернуться к модели мобилизационной экономики. То есть к тому, чтобы с помощью неэкономических мер (сравнительно недавно в Думе уже выступали с инициативами о введении уголовных наказаний в отношений тех бизнесменов, которые отказываются от выполнения оборонного заказа) принудить промышленность к обеспечению военного производства. Последствия предсказать нетрудно. Если новые мобзадания будут распределяться со всей пролетарской решительностью, то сначала это в разы увеличит коррупционные издержки. Частные предприниматели попробуют откупиться от минобороновских чиновников. А поскольку через непродолжительное время выяснится, что выпуск военной продукции почему-то не растет, последуют предложения о национализации «стратегически важных» отраслей (при желании к ним можно подверстать всю промышленность) и воссоздании Госплана. К превращению страны в единый военный лагерь, окруженный злобными врагами будет сделан еще один шаг.
Если новые мобзадания будут распределяться со всей пролетарской решительностью, то сначала это в разы увеличит коррупционные издержки. Частные предприниматели попробуют откупиться от минобороновских чиновников
При таком подходе более-менее бессмысленно обсуждать, что включение всей промышленности в систему оборонно-промышленного комплекса имеет значение, только при наличии вооруженных сил, основанных на концепции массовой мобилизации. Когда в «угрожаемый период» под ружье призывают миллионы резервистов, получивших военную подготовку во время службы по призыву. Но совсем недавно Владимир Путин заявлял, что одной из целей Кремля является переход к профессиональной армии. Что, заметим, в первую очередь вызвано скверной демографической ситуацией — 18-летнего возраста ежегодно достигают не более 650 тыс. юношей, и это продлится как минимум до 2030 года. Это означает, что призывной ресурс в России очень небольшой — служить, просто некому. Для кого же, спрашивается, вести массовое производство военной техники. Тем более что и опыт последних войн говорит, что конфликты будущего будут скоротечными: ни призывать резервистов, ни изготовить для них оружие никто не успеет.
Вероятнее всего, объясняя свои провалы, капитаны ОПК пожаловались Путину на частных производителей, и кто-то порекомендовал ему вспомнить о сталинских рецептах…
