Эмиля Гилельса можно назвать счастливчиком во всех отношениях

Эмиля Гилельса можно назвать счастливчиком во всех отношениях. Он был гением, обласканным советской властью, его игру называли «эталоном советского пианистического стиля». Гилельса боготворили великие мира сего, ему поклонялись большие артисты. Однако наше общество не сделало почти ничего для увековечения памяти великого музыканта: его девяностолетие в прошлом году отметили более чем скромно. Это говорит о нашем пренебрежительном отношении к прошлому, о появлении «черных дыр» в нашей исторической памяти. В домашнем архиве семьи Гилельсов хранится более 11 тысяч уникальных документов: записи, фотографии, письма… Это первая публикация редчайших документов из архива великого пианиста.

Внук Эмиля Гилельса
Кирилл Гилельс — Олегу Дусаеву

Поздравление с присуждением Ленинской премии от Фаины Раневской. 1962

Фотография великого пианиста Артура Рубинштейна с дарственной надписью Эмилю Гилельсу. 1960

Могие считают Эмиля Гилельса музыкальным символом советского государства. Его ценила власть, любил Сталин...
Его действительно ценила власть, и, поскольку он прожил до 1985 года, не только Сталин — и Хрущев, и Брежнев, и Андропов, и многие другие относились к нему с почтением. Эмиль Григорьевич получил признание еще в 1933 году. В советское время было и хорошее, и плохое — это часть истории. Конечно, многие приписывают Гилельсу то, что он был пианист-«трибун», посланец Советского Союза... В чем-то это было, безусловно, так, потому что Эмиль Григорьевич ездил с гастролями и в США, и в другие страны. Можно сказать, что на него была возложена миссия пропаганды советского искусства. Здесь история государства наслоилась на творчество конкретного исполнителя.

Любой великий человек обрастает мифами. Гилельса тоже мифологизировали?
Когда выходили рецензии, которые он, кстати, и не читал, Эмиль Григорьевич смеялся: «Ну что опять пишут — Гилельс работает над собой?» Наверное, местами была какая-то мифологизация. Понимаете, столько людей писали о нем, от крупных музыковедов до журналистов «Ивановского рабочего», — здесь были неизбежны разного рода ошибки.

С какой целью супруга Эмиля Григорьевича систематизировала его архив?
Бабушка систематизировала все, что называется, «от нуля до результата». Просто считала это своим долгом. После его смерти она ходила к нему в кабинет как на работу. Разбирала, печатала, набирала что-то на машинке.

А Вы продолжаете ее дело?
Рано или поздно я передам все эти уникальные материалы в Госархив. Это принципиальное решение, несмотря на информацию о том, что из архивов что-то пропадает. Но архив Эмиля Гилельса не для «Сотбис» — мне и в голову такое не придет. Все это должно остаться в Российской Федерации, и любой желающий должен иметь к этому доступ. Не каждый материал я, конечно, буду туда передавать. Бабушка, к примеру, собрала массу бумаг, которые у нее обозначены как «Милиной рукой». Телефоны каких-то врачей и тому подобные записи. Но архив все-таки должен нести в себе определенную информативность.

Почему Вы отказались от идеи создать музей Эмиля Гилельса?

Я посчитал, что это нецелесообразно. Эмиль Григорьевич не был зациклен на себе, на собственном величии. Есть люди, которые еще при жизни готовят себе музей, обставляют свое жилище особенным образом, продумывают все. Это не про него. Кроме того, дом Эмиля Гилельса был всегда закрыт. Конечно, приходили друзья, но он не устраивал там музыкальных вечеров и прочих встреч.

Дочь Э. Гилельса Елена. 1957

Почему же Вы не передали все государству или городу? Разве они не устроили бы достойный музей?
А что сделала Москва или государство для памяти Эмиля Гилельса? Ничего... Сейчас же как: люди нужны живые и здоровые и приносящие деньги. К 90-летию этого великого художника (в 2006 году. — The New Times) только Московская консерватория сделала фестиваль. Московская же филармония, солистом которой Гилельс был долгие годы, не ударила палец о палец! По такому отношению я сужу об уровне Московской филармонии. И я не считаю, что нужно было у них что-то просить, тем более просить почтить память такого планетарного человека, как Эмиль Гилельс.

Московская консерватория помимо фестиваля создала экспозицию, выпустила диски — сделала все к юбилею своего великого профессора, хотя я ничего у ректора Тиграна Алиханова не просил. И за это ему особая благодарность. Министерство культуры тоже не замечено было ни в каких действиях. Но я вам скажу вот что: проблема не в государстве, проблема в людях. Государство и люди — единое целое, единый механизм. Можно сидеть на кухне и по примеру диссидентов ругать власть, но надо понимать, что власть состоит из таких же людей, как мы. Те же пороки, которые присутствуют в обществе, переходят на власть. Власть не сделала для памяти Гилельса ничего хорошего, но и ничего плохого. Просто не сделано ничего…

Только записи и архив донесут до потомков имя Гилельса?
Эмиль Григорьевич говорил: «Мой памятник — мои пластинки. Меня не будет, а пластинки останутся». Чтобы понять Гилельса, надо слушать его записи. Архив документов только сопутствует фонографическому. Но надо помнить главное: архив не просто сохранение, это просвещение. Люди должны иметь возможность посмотреть и ознакомиться со всеми материалами. На государственном уровне в отношении Эмиля Гилельса никто этим, увы, не занимается.

На гастролях во Владимире. 50-е годы