Интервью директора Федеральной службы безопасности Бортникова А.В. «Российской газете» стало политическим каминг-аутом, полным саморазоблачением с обозначением ориентации. Его ориентация даже для нынешнего гибридного авторитарного режима, ложками черпающего свою легитимность в неаппетитном бульоне отечественного прошлого, несколько экстравагантна.
Уже все привыкли, например, к тому, что глава Совета безопасности Николай Патрушев ищет заговор Америки против России под всеми фонарями и у себя в комнате отдыха, министр культуры бегает как Онегин по балам по открытиям памятников царям, а верховный главнокомандующий Владимир Путин считает «тысячелетнюю историю» со всеми ее сомнительными скрепами, по форме напоминающими орудия пыток, более важной составляющей могущества, чем экономическое развитие. Но открыто присягать Сталину при всем понимании важной роли его образа в выработке мозга россиянина нового типа (мечтающего о еще более твердой руке, с которой при этом можно есть) никто по сию пору не пытался.
Каминг-аут — событие важное. Все-таки не пикейный жилет какой-нибудь — глава спецслужбы. Слова, произнесенные чиновником такого ранга, немедленно обретают статус неписаной государственной идеологии. И официальной версии истории. В этой истории вновь «чрезвычайка» противостоит английской разведке, молодое советское государство ловит вражеских шпионов, органы чистят сами себя от всякой заразы, а заодно очищают от нее и государственную бюрократию, спасают товарища Сталина от заговора троцкистов, а товарищ Берия является образцом эффективности.
В сущности, та картина мира, которую описал Бортников А.В., — это мир волшебной сказки по Владимиру Проппу, выдающемуся русскому фольклористу, автору «Морфологии сказок»: действия персонажей предопределены и являются повторяющимися. Проблема только в том, что и персонажи, и сюжеты — из официальной сталинской историографии. Кроме того, сказка, рассказанная на ночь отнюдь не Ариной Родионовной, обретает почти нормативный характер — особенно учитывая не по дням, а по часам расширяющиеся полномочия спецслужб.
Слова, произнесенные чиновником такого ранга, немедленно обретают статус неписаной государственной идеологии. И официальной версии истории
Проблема в том, что Бортников говорит слова, которые существенная часть наших сограждан уже готова услышать и принять как свои собственные. Эта часть сограждан, возможно, не умела их сформулировать или «боялась произнести». Во всяком случае произносить их прилюдно считалось неприличным. А некий авторитетный человек, генерал армии, начальник структуры, которая де факто руководит Россией, побеждает террористов и коррупционеров, предлагает с помощью казенного советского языка четкую картину истории, а значит, мира. И тогда «теневая идеология» (термин Александра Рубцова) выходит на свет. А в светлом чекистском прошлом мы видим будущее России — терпеть окончания строительства этой романтичной антиутопии (она же ретроутопия) осталось недолго, всего каких-нибудь шесть лет.
Картина моторным маслом от генерала Бортникова закрепляет особую неформальную роль ВЧК-НКВД-МГБ-КГБ-ФСБ во всех процессах, которые когда-либо происходили в стране. Представителям спецслужб всегда можно немного больше, чем обычным гражданам. Потому что «так надо» и «такое время было (есть и будет)». Других оправданий и не нужно. Им, чекистам, можно преступать закон. Остальным — нет. Они живут по своим неформальным правилам, а другие на это не имеют права. Если бытовой насильник совершает убийство — он будет наказан в соответствии с законом. Если убийство совершает спецслужбист — это акт государственной важности, секретная операция, имеющая особый смысл. Награда — секретным указом, переписка — в архив под грифом «секретно».
Нарушение законов в таком мире возводится в ранг высшей морали. И все потому, что только они на своей Лубянке твердо знают, как надо Родину любить, остальные либо должны встать на позиции наследников Дзержинского, либо сдаться властям. А кто не сдается, того уничтожают или выдавливают — из страны или из сообщества законопослушных граждан, превращая их в людей второго сорта, «нежелательных» или «иностранных агентов».
Им, чекистам, можно преступать закон. Остальным — нет. Они живут по своим неформальным правилам, а другие на это не имеют права. Если бытовой насильник совершает убийство — он будет наказан в соответствии с законом. Если убийство совершает спецслужбист — это акт государственной важности, секретная операция, имеющая особый смысл
Как заметил социолог Алексей Левинсон, «этос спецслужб» — наши неформальные внутренние правила выше и приоритетнее всех остальных формальных — постепенно был акцептирован всей российской государственной бюрократией. Они могут не приходить в суды по повесткам, вести наблюдение за другими представителями истеблишмента, отказывать в допуске к своему священному Граалю — архивам, формировать идеологическую, историческую и политическую повестку целого государства, предлагать обществу свою оптику, с помощью которой можно смотреть на мир, полный врагов и «пятых колонн», прямо влиять на конъюнктуру рынков своими крышеваниями и силовыми интервенциями в бизнес-среду. Люди, схожие по типажу с Олегом Феоктистовым, становятся инструментами управления рынками и финансово-политическими элитами. Это такое оружие нового чекистского олигархата. Однако беда даже не столько в том, что в политике и экономике много государства (хотя это само по себе останавливает какое-либо развитие), а в том, что государство представлено корпорацией спецслужбистов. «Гражданская» же часть государственной бюрократии стремится во всем этой корпорации подражать.
Эти две корпорации — чекистская и бюрократическая — заинтересованы в поддержании состояния перманентной «чрезвычайки». Поэтому они выдумывают врагов — в истории страны и в ее настоящем. И берут на себя функцию обороны от вымышленных оккупантов.
Суверенитет — главное для них слово. Только это суверенитет не страны, а корпораций, главное богатство которых — рента с трубопроводов. И обеспечение безопасности этих трубопроводов стоит выше в иерархии ценностей, чем даже верность Сталину, Иоанну Грозному и любым другим упырям. Зато сталинистские мифологемы, военная история, где нет народа, но есть государственные начальники, полководцы и герои СМЕРШа, духовные скрепы и звон колоколов на храме Христа Спасителя помогают представить обычное извлечение ренты, как занятие чрезвычайно богоугодное, патриотичное и высоконравственное.
Российскому политическому режиму было что отмечать в 2017 году. Но только не столетие революции, а столетие титульной спецслужбы — корпорации владельцев России. Дата оказалась настолько духоподъемной, что один из ключевых членов корпорации решился на каминг-аут. Значит, теперь уже можно так рассуждать. Еще одна красная линия перейдена. Еще один ужас становится нормой… И эти люди запрещают употреблять матерные слова в открытой печати. Какая щепетильность для наследников Ежова, Ягоды и Берии.
Люди, схожие по типажу с Олегом Феоктистовым, становятся инструментами управления рынками и финансово-политическими элитами. Это такое оружие нового чекистского олигархата
* Постоянный колумнист NT, руководитель программы Московского центра Карнеги
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
