В России родилось прецедентное право — это ровно то, чего можно было опасаться после того, как 8 лет дали Алексею Улюкаеву. Чтобы не было политических — именно политических — упреков в чрезмерной мягкости приговора, судья Пресненского суда Татьяна Васюченко повторила опыт судьи Замоскворецкого суда Ларисы Семеновой и назначила наказание Никите Белых в 8 лет лишения свободы. Можно возразить, что такой срок — низший предел соответствующей части статьи Уголовного кодекса, карающей за получение взятки. Но у суда как в случае с Улюкаевым, так и в случае с Белых, была возможность назначить наказание ниже низшего предела. С учетом возраста экс-министра и состояния здоровья экс-губернатора. И в том и в другом случае подобные, как пел Высоцкий, «срока огромные» практически равносильны смертному приговору.
Но… Дамы умывают руки: их задача — не назначить слишком мягкое наказание, чтобы потом не было претензий. А суды высших инстанций уже могут решать, как заблагорассудится, — они ближе к политике, им виднее.
Тень Феоктистова
Есть некоторая усталость от шоков и пересечений красных линий: никто в судебном сословии уже не стесняется сомнительных доказательств и сроков, которые дают, вообще говоря, за умышленные убийства. Белых же, по признанию самого суда, не нанес даже ущерба предприятиям области. Однако после дела Михаила Ходорковского вообще все дозволено — в том числе нарушение законов формальной логики, которой обучают в первом семестре на первом курсе юридических вузов (во всяком случае в мои позднесоветские времена на юрфаке МГУ, может быть, сейчас все поменялось?). То один сам у себя нефть украл, то другой взятку провоцирует в буквальном смысле пальцами, то третий, никому вреда не причинив и ничего ни у кого не вымогая, вдруг оказывается взяточником.
Но отсутствие логики и необнаружение причинно-следственных связей и есть фирменный стиль нашего правосудия. Никакая судебная реформа спасти от этого стиля не может. Потому что он навеян «музыкой» — самой атмосферой авторитарного режима и действиями ФСБ, имеющей прямой идеологический интерес в посадке идеологически чуждых спецслужбе персонажей. Не случайно за делом Белых маячит фигура все того же Феоктистова, который разрабатывал и Улюкаева тоже.
Фото: youtube.com
Какая, прости господи, судебная реформа, когда следуя новым канонам нового русского прецедентного права, правосудие становится все более жестоким — от «двушечки» за перфоманс и высмеивание православного фундаментализма, несовместимого со светской Конституцией России, до «восьмерки» за взятку без доказательств. Плюс деградация прокуратуры, тоже, как и судейский корпус, в основном представленной дамами, — они просят всем по десять лет! Ничего не екнуло в сердце, не тренькнуло в голове? Не вспомнилась история страны, отравленной сталинизмом? Не захотелось ли сравнить себя с Вышинским, когда произносились слова о том, что Белых «дискредитировал государственную власть». Больше дискредитировать государственную власть, чем это уже сделали православные чекисты и приватизировавшие государство кремлевские олигархи, невозможно. Больше дискредитировать саму идею парламентаризма по сравнению с тем, как это сделали наши парламентарии, просто немыслимо. Больше дискредитировать правовую, судебную, пенитенциарную систему, чем это сделали наши судьи, прокуроры, следователи, работники невидимого и видимого фронтов за последние 18 ле,т просто нельзя.
И вновь, как в деле Улюкаева, элиты судят сами себя. На процессе экс-министра истеблишмент показал, как его представители строят отношения друг с другом. Ведь если язык жестов Улюкаева Сечин понял как вымогательство взятки, получается, что у них, в этих высших сферах, так принято и они эту азбуку расшифровывают так, как надо, вплоть до точного понимания суммы взятки без слов. Значит, такое уже с ними со всеми бывало — раз они так хорошо читают эту коррупционную азбуку Морзе.
А процесс Белых показывает, как устроена региональная власть, особенно в бедных регионах. Да и, собственно, власть в целом. Мы это знаем из научных докладов, в которых, например, читаем: «Поскольку регионы несут основную нагрузку социальных выплат, не располагая достаточными доходами, недостаточная налоговая база объективно подталкивает руководство регионов к давлению на бизнес с целью получить дополнительные ресурсы для «нестандартных» социальных проектов… Поскольку речь идет о неформальных (неформализуемых, незащищаемых контрактами) отношениях, оптимальной формой становятся долгосрочные связи между региональными администрациями и бизнесом… Собственно, в 2000-е годы возникли институты «принудительной благотворительности» (из доклада НИУ–ВШЭ «Экономика России: перед долгим переходом» на XVII Международной научной конференции НИУ–ВШЭ, апрель 2016-го, авторы Н. Акиндинова, Я. Кузьминов, Е. Ясин).
Cosi fan tutte
Речь идет о повсеместном явлении — cosi fan tutte. Так делают все губернаторы, чтобы регион мог выжить. Так устроен наш федерализм, что региональные начальники вынуждены выстраивать неформальные связи, которые называются богатым словосочетанием «социальная ответственность бизнеса». И все лишь для того, чтобы иметь возможность покрасить фасады. Так их учит федеральная власть, которая выдаивает и держит на коротком поводке «бизнес с государственным мышлением».
Получается, что самые распространенные практики управления весят 8 лет лишения свободы?
Почему за весь политический класс России должен отдуваться честный, работящий, квалифицированный губернатор? Ответ: потому что либерал должен сидеть не в Кремле (на совещании), а в тюрьме. Так решил правящий класс Российской Федерации — класс феоктистовых.
Пакет, переданный в руки Белых, — это все равно, что подброшенные наркотики. Это — не доказательства в строго правовом смысле слова. А в интерпретации басманных, замоскворецких, пресненских судов — решающий фактор для того, чтобы посадить больного человека на в прямом смысле убивающие его 8 лет. Или суд сознательно пошел по пути дела юриста ЮКОСа Василия Алексаняна, которого до последнего держали в заключении, до тех пор, пока он не ослеп, или у российских судов еще и очень короткая память, несмотря на приверженность новому русскому прецедентному праву.
Дело Белых — еще одна красная линия, которую перешел политический режим, воплощенный и персонифицированный в том числе в его судах и судьях. Это политико-правовая катастрофа, которая становится нормой.
* Постоянный колумнист NT, руководитель программы Московского центра Карнеги
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
