NT: Говорят о всплеске национального самосознания. Вы считаете, он есть?
Мне кажется, что впервые за 70 лет наш народ может выбрать, например, любимый сорт пива и любимый сорт колбасы. На сегодняшний день это и есть главный всплеск народного самосознания. Этот процесс опьянения рыночной экономикой, а проще говоря, процесс переваривания потребляемых продуктов — это и есть наша национальная идентичность сейчас. В такой ситуации народ совершенно управляем, и все футуристические идеи и волевые решения будут, как всегда, спускаться сверху. Так что выбирать будущее будет не народ, который пьет пиво, а администрация президента.
NT: В кинематографе уже, по сути, есть госзаказ. А в литературе?
Если пускать писателей по пути госзаказа, вспоминая сталинскую фразу, что «писатели — инженеры человеческих душ», то надо их и обеспечивать новым творческим методом, как раньше эту функцию выполнял соцреализм. Я думаю, что Сурков* вместе с нашими писателями-патриотами должны разработать метод суверенно-демократического реализма. Тогда идея госзаказа будет корректной. Сейчас же мы, писатели, пишем черт-те что, как кто захочет. А если организовывать писательские массы? Может, нужно более серьезно подходить к этой задаче — опять создать Союз писателей. Но тогда и давать дачи в Переделкине, и возрождать всю эту номенклатурную писательскую систему. И вот когда это случится, я начну писать «Норму»-2.
NT: А в чем принцип этого метода?
В двух словах, это суверенно-демократическое отражение современной возрожденной России. Наверное, так.
NT: Как Вы относитесь к идее, что подобный госзаказ — это своего рода product placement. Например, главный герой — излечившийся наркоман?
Я вижу финал такого романа под названием, например, «Гроза над Гуанчжоу», где наш работник спецслужб возвращается из опасной командировки в Китай, где он боролся с врагами России. Ставит свой поцарапанный кейс на брусчатку Красной площади, смотрит на Кремль, облегченно вздыхает и размашисто крестится. Такая литература, наверное, перспективна в данной ситуации.
NT: А имперские тенденции в обществе, Вы думаете, сейчас сильны?
Сейчас многие об этом заговорили, газеты печатают статьи, где люди изливают свою тоску по империи. Но знаете, Россия непредсказуемая страна. Особенно когда народ тихо пьет пиво, то может быть все что угодно.
NT: Ну, расценили же некоторые чиновники Вашу антиутопию «День опричника»** как утопию.
*** Почти одновременно вышли повесть Владимира Сорокина «День опричника», роман «2017» Ольги Славниковой, «ЖД» Дмитрия Быкова. Им противостоит утопия Михаила Юрьева «Третья империя»: в России построен рай на земле, основанный на силе и патриотизме
Да, для меня это, конечно, во многом удивительно. Мне разные люди говорили, что нашим чиновникам, причем разного уровня, книга понравилась. Это настолько фантастично. Представьте, что в разгар холодной войны, когда был написан «1984» Оруэлла, некий член английского парламента читает роман, хлопает по нему и говорит: «Очень дельная книга». В общем, мы живем в фантастической стране.
NT: А чем Вы можете объяснить, что в один год разные писатели не сговариваясь обратились к такому далеко не самому распространенному жанру, как антиутопия?***
Я думаю, что это не случайно и действительно говорит о непредсказуемости российского будущего. Никто не может в нашей стране дать ответ, что с ней будет через пять лет, например, какая будет власть. Писатели — это же медиумы, которые чувствуют эту неопределенность. Именно поэтому вышли эти книги. К тому же действительно у нас все чаще и чаще раздаются голоса об изоляции России, о русском пути. О том, что при социализме все было хорошо, кроме КПСС. Ее сейчас нет, значит надо взять все лучшее, что было в Советском Союзе, а вместо КПСС поставить РПЦ. Это все вместе и порождает какие-то ожидания.
NT: Получается, что ожидание окончания очередного президентского срока вызывает эсхатологические мотивы и раз в 8 лет мы будем готовиться к концу света?
Да, у нас конец правления одной команды у населения вызывает ужас, что будет дальше. Мне рассказывали очевидцы смерти Сталина, что их родителей, их дедушек, которые сидели в 30-е годы, охватил ужас. Было такое впечатление, что по мирозданию прошла трещина. Это говорит о том, что демократия у нас по-прежнему диковинный цветок, который цветет недолго раз в сто лет.
Впервые орубликовано в NT № 4 от 5 марта 2007 года
