Фото: telegraph.co.uk
В мире спецслужб предметом особого интереса были перебежчики. На Востоке торжественно принимали беглецов с Запада. На Западе раскрывали объятия перед беженцами с Востока. Но все, кто бежал на Запад, жили в страхе, потому что считались злейшими врагами советской власти. Некоторые из них исчезали или умирали при странных обстоятельствах. Для советских спецслужб принципиально важно было наказать отступника, чтобы все знали: корпорация предательств не признает.
Седьмой пункт
5 февраля 1930 года Политбюро приняло первое развернутое постановление о работе внешней разведки— Иностранного отдела ОГПУ. В особо секретном документе под названием «Задачи, стоящие перед ИНО ОГПУ» седьмым пунктом значилось: «Организация уничтожения предателей, перебежчиков и главарей белогвардейских террористических организаций».
В том же, 1930 году в Швеции разгорелся громкий скандал — политического убежища попросил советник полпредства Сергей Дмитриевский. А вслед за советником к шведам обратился и советский военный атташе в Стокгольме Александр Соболев.
В Швецию временным поверенным в делах срочно отправили знаменитую Александру Коллонтай. И одновременно командировали оперативного работника ведомства госбезопасности с заданием ликвидировать если не ущерб, нанесенный советской власти, то, по крайней мере, самого перебежчика.
Коллонтай записала в дневнике: «У нас совещание по делу Соболева с тов. Ш., присланным «со специальной миссией». Тов. Ш. живо заявляет: «Я сумею извлечь Соболева из засады, доставлю в Союз живым или трупом». Я решительно воспрещаю обсуждать такие дикие выходки. Это значит лить воду на мельницу наших врагов».
Другие полпреды в такие деликатные миссии не вмешивались или их мнением не интересовались.
Георгий Агабеков, назначенный в 1927 году резидентом советской внешней разведки в Тегеран, стал первым советским разведчиком, бежавшим на Запад. Он написал воспоминания в 1930 году. Они вышли под названием «Секретный террор: записки разведчика». А летом 1937 года Агабекова ликвидировали недавние сослуживцы из летучей группы Иностранного отдела, уничтожавшей перебежчиков.
Действовали по советскому закону. 21 ноября 1927 года ЦИК СССР (высший орган государственной власти) постановил: «Лица, отказавшиеся вернуться в Союз ССР, объявляются вне закона. Объявление вне закона влечет за собой: а) конфискацию всего имущества осужденного, б) расстрел осужденного через 24 часа после удостоверения его личности. Настоящий закон имеет обратную силу».
Иначе говоря, бежавший от советской власти автоматически подлежал уничтожению. Бегство из Советского Союза и было самым страшным преступлением. Причем наказанию подлежали и те, кто совершил это «преступление» до принятия закона!
Такие операции проводили совместно Иностранный отдел и Особая группа при руководителе ведомства госбезопасности, которой руководил Яков Серебрянский, человек авантюрного склада, бывший член партии эсеров-максималистов и будущий полковник госбезопасности.
Ликвидация на языке разведки именовалась тогда «литерным делом». Скажем, резидент политической разведки в Испании майор госбезопасности Александр Орлов докладывал в Москву: «Это литерное дело оказалось наиболее трудным из всех предыдущих... Но я надеюсь, что мы и этот литер проведем так, как вы этого от нас требуете». Сам Орлов вскоре сам стал перебежчиком и уехал в США.
«Лица, отказавшиеся вернуться в Союз ССР, объявляются вне закона. Объявление вне закона влечет за собой: а) конфискацию всего имущества осужденного, б) расстрел осужденного через 24 часа после удостоверения его личности»
«Я возвращаю себе свободу»
В ночь на 4 сентября 1937 года неподалеку от швейцарской границы, на шоссе, ведущем из местечка Шамбланд на Женевском озере в Лозанну, обнаружили тело убитого советского военного разведчика Игнатия Порецкого, более известного под фамилией Рейсс. Незадолго до этого он встретился с сотрудницей советского постпредства в Париже и вручил ей пакет, в котором был орден Красного знамени и письмо Сталину.
В письме говорилось: «Я возвращаю себе свободу. Назад к Ленину, его учению и делу... Только победа освободит человечество от капитализма и Советский Союз от сталинизма. Вперед к новым боям за социализм и пролетарскую революцию!»
которым пользовался Порецкий-Рейсс
Фото: oko-planet.su
Полтора десятка лет на службе в разведке странным образом не избавили Порецкого от революционного романтизма. А для Сталина письмо Игнатия Порецкого было личным оскорблением.
Из головы мертвого разведчика при вскрытии извлекли пять пуль, из тела еще семь. Его пальцы сжимали прядь русых волос — это помогло следствию. Швейцарская полиция обнаружила брошенный автомобиль со следами крови в кабине и арестовала женщину, которая взяла машину напрокат. Ее звали Рената Штайнер, и она не могла понять, куда делись ее друзья, которым она передала этот автомобиль.
Полиция восстановила предполагаемую картину убийства. Московской опергруппе помогла Гертруда Шильдбах, член компартии Германии. Советские разведчики регулярно просили ее оказывать «небольшие услуги» — обычно следить за какими-то людьми. Полиция пришла к выводу, что Гертруда Шильдбах уговорила Порецкого встретиться. Они отправились в загородный ресторан. Пообедав, пошли гулять, и тут на заброшенной дороге появился автомобиль, из которого выскочило несколько человек. Они запихнули Порецкого в машину, где застрелили его. Труп выбросили на дорогу.
Первоначально убрать Порецкого поручили майору госбезопасности Теодору Малли (оперативный псевдоним «Манн»). Малли был венгром, католическим священником. В Первую мировую служил в австро-венгерской армии и попал в русский плен. После октябрьской революции вступил добровольцем в Красную армию, потом его взяли в ВЧК. Он успешно работал нелегальным резидентом в Лондоне.
Ему предложили два варианта на выбор. Ударить Порецкого утюгом по голове в его гостиничном номере и инсценировать ограбление. Или отравить во время совместной трапезы в кафе и распрощаться раньше, чем тот уйдет в мир иной. Малли дружил с Порецким и отказался от поручения. На следующий год его арестовали, приговорили к смертной казни и расстреляли.
Вместо Малли из Москвы вызвали специалистов по «мокрым делам». Павел Судоплатов, который, занимаясь в НКВД такими делами, дослужился до генеральского звания, в своих воспоминаниях назвал имена убийц Порецкого — двух сотрудников Иностранного отдела, их отметили орденами Красного знамени.
Один из них, Ролан Аббиат, родился в Англии, его отец был профессором консерватории. С начала тридцатых работал на советскую разведку. После убийства Рейсса переехал в СССР, получил гражданство. Второй, Борис Мануилович Афанасьев (настоящая фамилия Атанасов), родился в Болгарии, член компартии, после попытки убить болгарского министра бежал в Советский Союз.
В военной разведке Порецкий служил заместителем Вальтера Кривицкого, руководителя крупной нелегальной резидентуры в Западной Европе. Через месяц после убийства своего заместителя Кривицкий получил указание срочно вернуться в Москву. Понимая, что его ждет, попросил политического убежища во Франции. В 1938 году переехал в США. Написал книгу «Я был агентом Сталина». В феврале 1941 года ушел из жизни при не выясненных обстоятельствах
Малли дружил с Порецким и отказался от поручения убить друга. На следующий год его арестовали, приговорили к смертной казни и расстреляли
Приговор не отменен
Заместитель резидента внешней разведки в Турции полковник Константин Волков, который работал под крышей вице-консула, после войны решил бежать в Англию. 4 сентября 1945 года в Стамбуле он предложил англичанам назвать имена советских агентов в Великобритании в обмен на политическое убежище для себя и жены.
Английские разведчики в Турции запросили Лондон. Сообщение из Стамбула попало в руки советского агента внутри МI6 Кима Филби, который, понимая, что разоблачение грозит, прежде всего, ему самому, сразу же связался с советскими офицерами. Резидент в Стамбуле полковник Михаил Батурин (отец Юрия Батурина, помощника Ельцина) получил указание срочно эвакуировать Волкова в Советский Союз. Волков был казнен...
После побега чекиста на Запад перебежчика заочно приговаривали к высшей мере наказания, и сменявшие друг друга председатели КГБ отдавали приказ уничтожить предателя. Но организовать убийство в другой стране, да еще если человека охраняют, совсем не просто. Да и в позднесоветские времена было решено подобные акции проводить только в самом крайнем случае, чтобы избежать громких международных скандалов. И не хотели рисковать своими разведывательными возможностями.
Впрочем, перебежчик все равно не верил, что его не станут искать, и остаток жизни проводил в страхе перед внезапным появлением бывших товарищей по КГБ. Во всяком случае бывший начальник управления нелегальной разведки генерал-майор Юрий Дроздов написал в своей книге: «Приговор, вынесенный ему, остается в силе, и никакие конъюнктурные поблажки не отменят его». Дроздов имел в виду полковника Олега Гордиевского (он исполнял обязанности резидента в Англии), чье бегство в 1985 году стало самым громким провалом советской разведки.
Такой же принцип существовал и в других социалистических странах. Скажем, немалое число офицеров из министерства госбезопасности ГДР перебежало на Запад. Семерых выкрали на Западе и вернули в ГДР, чтобы казнить. Остальные получали время от времени зловещее предупреждение: «Мы найдем тебя везде».
План каждой ликвидации писался от руки в одном экземпляре, его подписывал сам министр госбезопасности Эрих Мильке. «Тот, кто выступит против нас, — говорил на совещаниях Мильке, — не может рассчитывать на снисхождение. Такие элементы должны почувствовать всю твердость нашей власти. И под этим я понимаю не только наши правовые возможности».
Эрих Мильке, удостоенный звания Героя Советского Союза, хотел, чтобы все знали: от его чекистов никому не уйти, враг должен был наказан любой ценой.
После побега чекиста на Запад перебежчика заочно приговаривали к высшей мере наказания, и сменявшие друг друга председатели КГБ отдавали приказ уничтожить предателя
Скажи, кто твой агент
Осенью 1985 года в вашингтонской резидентуре советской внешней разведки решали важную проблему. Нужно было отозвать в Москву одного человека, но так, чтобы он ничего не заподозрил. Ему оказали доверие — ввели в состав группы, которой доверили особое задание. И подполковник Валерий Мартынов, который в вашингтонской резидентуре работал по научно-технической линии, а по прикрытию был атташе по вопросам культуры, улетел на родину, не представляя, что его ждет.
Научно-техническая разведка («линия Т») — очень престижное направление, но добиться успеха непросто. Считается, что Мартынов попал в ловушку, расставленную ФБР. Ему подсунули двойного агента, вербовку которого сочли большим успехом. В обмен Мартынов стал давать информацию американцам — о ситуации в резидентуре, о вербовочных планах. Коллеги считают, что он работал не ради денег, а ради карьеры. Он получил орден Красной звезды и повышение. Но тут сотрудник ЦРУ Олдрич Эймс предложил свои услуги советской разведке. И сразу назвал имя Мартынова как американского агента. Судьба подполковника Мартынова была решена. Когда самолет приземлился в Москве, его арестовали.
Главная ценность Олдрича Эймса состояла в том, что он назвал имена агентов американской разведки в Москве — всех расстреляли.
Впоследствии в провале самого Эймса разведчики станут упрекать своего бывшего руководителя Владимира Крючкова. Ведь это он, демонстрируя успехи своей службы, положил на стол высшему руководству список американских агентов, переданный Эймсом. И он позволил, чтобы их всех разом арестовали и расстреляли. Разве удивительно, что после этого американцы стали искать, кто же выдал всех агентов? И в конце концов нашли.
Впоследствии в провале самого Эймса разведчики станут упрекать главу КГБ, а до этого руководителя ПГУ ( разведка) Владимира Крючкова. Ведь это он позволил, чтобы их всех разом арестовали и расстреляли
Секретные яды
Перебежчики из Советского Союза рассказывали, что в ведомстве госбезопасности существует секретная лаборатория, которая создает яды для оперативных целей. В конце 1938 года руководитель спецлаборатории Григорий Майрановский обратился к главе госбезопасности Лаврентию Берии: препараты необходимо проверять на живых людях. Иначе как гарантировать эффективность создаваемого ими оружия?
Берия распорядился передавать пытливым ученым приговоренных к расстрелу. Знал, что спецлаборатория создана с личного разрешения Сталина.
Лаборатория ядов НКВД Фото: russian7.ru
Работая в НКВД, Майрановский защитил докторскую диссертацию и стал профессором. Его лаборатория в войну входила в состав 4-го управления НКВД (террор и диверсии в тылу противника), которым руководил генерал Судоплатов. После войны лабораторию подчинили отделу оперативной техники министерства госбезопасности.
Помимо токсикологической лаборатории существовала и бактериологическая — под руководством доктора биологических наук Сергея Муромцева. Он был директором Научно-исследовательского института эпидемиологии и микробиологии имени Н.Ф. Гамалеи Академии медицинских наук, лауреатом сталинской премии, академиком ВАСХНИЛ. Коллеги называли его «выдающимся ученым в области медицинской и ветеринарной микробиологии». И одновременно полковник Муромцев тайно трудился в бактериологической лаборатории госбезопасности.
Еще когда готовили убийство Троцкого, возникла идея — заразить книгу бактериями туберкулеза или легочной чумы и отослать бывшему председателю Реввоенсовета республики. Лев Давидович начнет читать книгу и заразится... На допросе в 1954 году Муромцев признал, что произвел восемь «опытов» на живых людях. Люди были убиты.
Фото: © COLLECT
Задача состояла в том, чтобы не только убить, но и скрыть реальную причину смерти. Майрановский и его помощники опробовали все методы. Подмешивали яд в пищу. Делали инъекции. Кололи зонтиком и тростью, этот метод впоследствии возьмут на вооружение (зонтиком, в острие которого была капсула с ядом, рицином, был убит болгарский диссидент Георгий Марков в 1978 году в Лондоне).
Иногда в людей, превращенных в подопытных кроликов, стреляли отравленными пулями. Или вводили яд в подушку, чтобы человек умер во сне. В некоторых случаях люди умирали долго и мучительно. Майрановский рассказывал, что хуже всего пришлось тем десяти людям, которых он отравил аконитином (парализующий препарат растительного происхождения): «Мне самому становится жутко, когда я это вспоминаю», — сетовал Майрановский.
Сохранились полторы сотни протоколов об испытаниях ядов на живых людях...
Работа шла на первом этаже здания НКВД в Варсанофьевском переулке или в подвале. Допуск в лабораторию из оперативного состава имел только генерал-лейтенант Судоплатов и его помощник. Иногда Судоплатов сам просил испытать тот или иной яд. Сотрудникам лаборатории объясняли, что смертельные препараты необходимы для операций за кордоном. Но яды были востребованы и дома.
В 1953 году, уже после ареста Берии, полковник медицинской службы Майрановский показал на допросе (он был арестован в 1951 году, осужден, вышел через 10 лет), что по заданию генерала Судоплатова участвовал в убийстве неизвестных ему людей на конспиративных квартирах в Москве. Яд подмешивали к пище или выпивке. Если не действовал, делали укол. Майрановский с гордостью писал: «Моей рукой был уничтожен не один десяток заклятых врагов Советской власти». Через несколько лет председатель КГБ Владимир Семичастный и генеральный прокурор СССР Роман Руденко констатировали: «Бесчеловечные опыты проводились на заключенных, а также на лицах, специально похищавшихся для этой цели на улице. Было умерщвлено не менее 150 человек, многие из которых, как теперь установлено, были репрессированы и погибли невинно».
Уже после ареста Берии, полковник медицинской службы Майрановский показал на допросе, что по заданию генерала Судоплатова участвовал в убийстве неизвестных ему людей на конспиративных квартирах в Москве. Яд подмешивали к пище или выпивке. Если не действовал, делали укол
