Ленин и Крупская покидают здание Высших женских курсов (сейчас — Педагогический университет),
28 августа 1918 Фото: lenin-ulijanov.narod.ru
В конце 1971 года директор Института русского языка АН СССР Федот Петрович Филин создал специальную группу по разработке нового проекта — «Словаря языка В.И. Ленина» на базе 55 томов Полного собрания его сочинений. 2,5-миллионная картотека словаря, позволявшая найти все контексты любого употребленного Лениным слова, привела к открытию, которого филологи меньше всего ожидали: коммунистический Ленин и Ленин настоящий — два разных человека. Прямолинейное и однобокое советское видение Ленина — непримиримого врага буржуазии и борца за мировую революцию — было лишь одной стороной медали.
Другого Ленина старательно прятали. Этот Ленин изобретательно ругался, мог назвать немецких социал-демократов «навозной кучей», а интеллигенцию — «говном нации». Ученым приходилось доказывать, что и такие слова — часть языка Ильича и их необходимо включать в словарь. У этого Ленина были свои человеческие слабости, например, он любил пить пиво и, в сущности, ничем не отличался от рядового советского гражданина. Кроме того, Ленин оказался буквально гигантом русского языка. В его лексиконе было выявлено около 4000 слов, не отраженных в академических словарях и энциклопедиях XIX—XX веков. Из всех исследованных авторских языков ленинский оказался самым богатым — около 37 500 слов. Для сравнения: в языке Шекспира от 15 000 до 20 000 слов, а четырехтомный «Словарь языка Пушкина» включает немногим более 21 000.
Мавзолей языка Ленина
До перестройки не было оснований закрывать масштабный проект, способный создать «мавзолей языка» Ленина. Но и помогать работе ученых, в ходе которой развенчивалась одна мистификация за другой, в ЦК партии не хотели. Кто бы мог подумать во времена Союза, что Ленин не был сторонником жесткой коллективизации? Что называл колхозы «богадельнями»? Что хотел привлечь к ответу тех, кто их создавал? Такая информация из коммунистической библии, коей были сочинения Ильича, могла наделать больше шуму, чем опубликование трудов еретиков-диссидентов.
Как все мы вышли из Пушкина в литературном языке, так мы вышли из Ленина в нашем языке общественно-политической мысли
По замыслу создателей, окончательно работа над словарем должна была завершиться лишь к 2010 —2012 годам. Но после распада Союза проект свернули. Было принято решение об упразднении в Институте русского языка АН СССР сектора «Словаря языка Ленина». В 1992-м на его месте был создан сектор русского политического языка, который к концу 90-х годов тоже был расформирован. Закономерен вопрос: зачем для изучения языка Ленина нужно было создавать отдельный словарь?
Этот вопрос корреспондент The New Times задал Татьяне Федоровне Ивановой — ученому секретарю сектора «Словаря языка Ленина».
Ни словарь Ожегова, ни 17-томный «Словарь современного русского литературного языка» не покрывают все индивидуальное богатство ленинского владения языком. В дореволюционной России последний общеязыковой словарь — 1847 года. Словарь 1922 года не был закончен, а словарь Ушакова вышел только в 1935 году. Кстати, работа над ним начиналась как раз по инициативе Ленина. Получился провал: не было общеязыкового словаря в течение 88 лет. Поэтому мы сначала думали, что создаем общеязыковой словарь того времени с иллюстрациями из Ленина. Но ленинский язык настолько богат по лексическому составу, что стало ясно: получается словарь и не писательский, и не общетолковый с иллюстрациями из Ленина, и даже не словарь политика. Это был словарь ленинской языковой картины мира, словарь языковой личности Ленина.
Верхи нас побаивались. Ленин был весь соткан из мифов, причем из мифов под ту коммунистическую идеологию, которая господствовала в доперестроечный период. Когда мы стали работать над словарем, нам пришлось выйти на Институт марксизма-ленинизма, который курировал вопросы изучения Ленина. Увидев результаты нашей работы, они испугались. Потому что, например, на слово «пиво» в общедоступной картотеке шла цитата «Мы с Наденькой были в Германии в деревне и в пивнушке пили пиво с друзьями». Ну как это — Ленин может пить пиво? Из-за этого сектор постоянно находился под угрозой закрытия.
Утописты и кухарка
NT: То есть словарь скорее развенчивал миф о Ленине?
Совершенно верно. Например, знаменитая фраза о кухарке, которая при советской власти может управлять государством. С помощью нашей картотеки можно было в Полном собрании сочинений найти соответствующий контекст: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством». Разница очевидна.
Когда мы задумывали этот словарь, нам и в голову не приходило, что у этого дела будет мощная идеологическая сторона, что мы без разрешения ЦК партии даже и опубликоваться-то не сможем. Думали, что это — филологический труд, обычный академический словарь, каких немало делали в то время, сродни «Словарю русских народных говоров».
NT: Вам мешали?
Прямого противодействия не было. Но требовались, так это назовем, «консультации» Института марксизма-ленинизма. Бывали и проблемы. Например, со словом «аборт». Институт марксизма-ленинизма читает пробный том словаря: «абонент, абонемент, абонировать»… И вдруг наталкивается на слово «аборт». Говорят Денисову (руководитель сектора «Словаря языка Ленина». — The New Times): «Петр Никитич, почему в начале словаря стоит слово «аборт»? Не может «Словарь языка Ленина» начинаться со слова «аборт», как вы, Петр Никитич, не понимаете!»
С другой стороны, к нам ежегодно поступало до 300 запросов. Звонят, например, из Минска: «Сейчас проходит пленум компартии Белоруссии, нам нужна такая-то цитата». Или помощник писателя Леонова спрашивает, правда ли, что Ленин говорил: «Ради дела мы с чертовой бабушкой можем вступить в сношения»?
NT: Сильно ли повлиял язык Ленина на становление русского языка в XX веке?
Безусловно. Как все мы вышли из Пушкина в литературном языке, так мы вышли из Ленина в нашем языке общественно-политической мысли.
Впервые опубликовано в NT № 39 от 5 ноября 2007 года
