Фото: thenewdaily.com.au
Вы же представляете себе, как выглядит лондонский паб в пятницу вечером? Вот ровно так он и выглядел. Мало сказать — толпа. Это была, страшно подумать, какая толпа! Как сельди, набитые в бочку из-под кильки. Гвалт был такой, как будто не просто «Челси» играла с «Манчестером», но будто играли они на бирже, а все болельщики одновременно были еще и брокеры и орали не только в поддержку своей команды, но и в связи с падением котировок — вот какая это была толпа. Люди стояли друг к другу ближе, чем в час пик в метро. Одеты люди были в какие-то нарочито смешные одежды, словно не просто пришли выпить пива и встретиться с друзьями, но еще и немножко на маскарад. Джентльмен в зеленой твидовой кепке. Юноша в спортивной куртке с надписью «СССР». Рыжая девушка с такой (только у рыжих бывает) белой и нежной кожей, что если взять девушку под локоть, то останется синяк. Рабочий в комбинезоне. Или клерк из Сити, прикидывающийся рабочим. Женщина лет пятидесяти с веснушками во все декольте. Великан. Карлик. Пьяный, который и упал бы, но некуда. Словом — Лондон, пятница, вечер, паб...
Стакан с пивом по-человечески ко рту поднести было нельзя. Легче было присесть к своему застрявшему под чьим-то локтем стакану, чтобы отхлебнуть из него. Стакан обязательно был липким. Пена обязательно перехлестывала через край. Если пиво выпил и хочешь еще, надо было положить деньги в свой липкий стакан и передать стакан над головами в сторону барной стойки. Минут через пять стакан возвращался полным. Если спросить еды, бармен смотрел как на сумасшедшего: «What? Fish and chips? Really?» Дело было еще в те времена, когда в лондонских пабах можно было курить: над головами висел табачный дым, по плотности напоминавший вату. И было весело. Вредно, конечно, для здоровья, но веселее, чем теперь.
А люди все прибывали. И места всем не было. Стояли на тротуаре, на улице, в скверике через дорогу. Из паба наружу передавали стаканы с пивом. В общем шуме нельзя было понять, о чем говорили друг с другом все эти люди, но говорили до хрипоты.
Я тоже стоял возле этого паба, хозяин которого страшно гордился тем, что отказался продать свое заведение сети Rat&Parrot. Я пил тягучий, как мед, стаут с черносмородиновым сиропом и болтал с черной, как ночь, девушкой из Бангладеш. Девушку неожиданно звали Валерия. Через несколько дней британские войска должны были войти в Ирак. Назавтра в Гайд-парке должна была состояться антивоенная демонстрация, и Валерия всерьез говорила, что если на демонстрацию придет миллион человек, то войны не будет, а Тони Блэру ничего другого не останется, как только уйти в отставку. В уличной темноте из всей Валерии разглядеть можно было только белые зубы, белые белки глаз, розовые губы и розовый кулон на шее. И она всерьез верила, эта растворившаяся во тьме девушка, что пойдет завтра в Гайд-парк и остановит войну.
«Нет, ты послушай, — розовые губы порхали независимо, как экзотический мотылек. — Правительство просто не сможет удержаться. Ты представляешь себе, сколько это — миллион человек?»
На этих ее словах из паба раздались какие-то особо истошные крики. Толпа в пабе принялась качаться, как качается океан. И люди выплескивались из двери, как выплескивается из стакана пивная пена.
«Что там? Драка! — констатировала Валерия ровно тем же тоном, каким только что говорила о международной политике. — Интересно, кто-нибудь вызвал полицейских?»
Я понятия не имел, как в Лондоне вызывают полицейских. Но кто-то их явно вызвал. Минуты через три к пабу подъехала полицейская машина, и из нее вышли два молодых человека в этой их красивой полицейской форме со шлемами, принятыми, кажется, еще во времена королевы Виктории. Полицейские были безоружны. Теперь, после взрывов в метро, лондонская полиция иногда ходит с оружием, а тогда, перед войной в Ираке, они не носили не только пистолетов, но даже и дубинок.
Драка в пабе продолжалась. Полицейские деловито подошли к дверям, постояли минуту, обменялись парой, видимо, совершенно профессиональных соображений, сняли шлемы, положили шлемы перед дверьми на тротуар и решительно вошли в паб, как иной купальщик решительно входит в бушующие морские волны. Через минуту драка была прекращена. Полицейские вышли из паба, и каждый из них вел под локоть по здоровенному парню, каковые, видимо, и были зачинщиками драки. С одним из зачинщиков полицейские решили провести разъяснительную работу. Тот полицейский, что постарше, говорил парню, стоявшему перед ним, как провинившийся школьник: «Вы поступили дурно. Драки в общественных местах запрещены законом. Это официальное предупреждение. Возвращайтесь в паб и никогда, слышите, никогда больше не устраивайте в пабах драк».
Ко второму зачинщику полицейские, посовещавшись, решили применить наказание. Тот полицейский, что постарше, покачался на каблуках и сказал: «Вы поступили дурно. Драки в общественных местах запрещены законом. Вы затеяли драку да еще и оказали сопротивление полиции. Отправляйтесь немедленно домой».
«Почему я домой, а он обратно в паб? — пытался возражать наказанный. — Он дрался не хуже моего». — «Отправляйтесь немедленно домой!» — отрезал полицейский голосом, не терпящим возражений.
Инцидент был исчерпан. Наказанный поплелся домой, а полицейские, невозмутимо подобрав с тротуара свои шлемы, направились к патрульной машине.
И тут я не выдержал. Любопытство разбирало меня настолько, что я покинул независимо порхавшего в темноте и продолжавшего лекцию о международном положении розового мотылька. Я догнал полицейских и остановил того, что постарше: «Офицер, простите! — я совершенно не разбираюсь в британских полицейских чинах. — Объясните мне, пожалуйста, почему вы оставили шлемы на тротуаре, прежде чем войти в паб?»
«Видите ли, — полицейский улыбнулся, — шлемы довольно твердые, а в пабе была толпа. Мы рисковали поранить кого-нибудь своими шлемами».
Назавтра в Гайд-парке действительно состоялась антивоенная демонстрация и митингующих действительно было больше миллиона. Еще через несколько дней в Ираке началась война.
Впервые опубликовано в NT 21 от 26 мая 2008 года
