43 года, 6 детей, дом, дерево — много деревьев , репутация абсолютно стойкого, мужественного и порядочного человека — 13 июля не стало Петра Офицерова, бизнес-консультанта, подельника Алексея Навального по знаменитому делу Кировлеса , который в 2013 -м получил свои 4 года условно и разрушенный бизнес , а мог — тюрьму , только потому, что отказался давать следователю «правильные» показания. Отказался, зная, что в лагере, скорее всего, ему будет почти невозможно выжить: у него была эпилепсия, от тяжелого приступа которой он, по данным Intefax из медицинских кругов , и умер. Петр был близким другом NT, добрым , отзывчивым, всегда готовым прийти на помощь ,он до последнего поддерживал журнал — верил, что рано или поздно мы вернемся в киоски.
Мы публикуем портрет Петра Офицерова, который в 2013 году написал тогдашний спецкор журнала Сергей Хазов (№ 17 (285) от 20 мая 2013) и интервью , которое Петр Офицеров дал для NT Марии Эйсмонт (19 июля 2013 года) после первого приговора по делу «Кировлеса» и своему неожиданному выходу из тюрьмы.
Петр Офицеров на Ярославском вокзале перед отъездом в Киров. 14 мая 2013 г.
«Каратюрек известен своими ступенями, которые выглядят как вершины. Поднимаешься на первую — уже радуешься победе и видишь, что еще не все, нужно еще немного. Одолел следующую, а за ней еще одна. И увидеть очередную можно, только взобравшись на предыдущую, не знаешь, сколько их еще тебя ждет. Почти как в жизни…» Петр Офицеров, бизнесмен, специалист по управлению продажами, оказался еще и автором чуть наивных романтических рассказов, публикуемых в «Живом журнале». Избалованная москвичка из рассказа «Каратюрек. Черное сердце Алтая», у которой в горах произошла переоценка ценностей, кажется антиподом самому Петру, который по-чеховски не устает повторять: «Дело надо делать». Делать — не чтобы почивать потом на лаврах, а чтобы работать снова — в этом смысл рассказа и, похоже, суть всей жизненной философии Офицерова.
Простое открытое лицо, крепкое рукопожатие, широкая, как-то не по-московски искренняя улыбка: кажется, что Петр только что был на сенокосе или, скажем, чинил телегу — и вот оказался внезапно в кафе «Шоколадница» на Ярославском вокзале с чемоданом и женой Лидией за полтора часа до отъезда в Киров. В исходе процесса он, кажется, не сомневается. «Когда выйду, — говорит он, но тут же поправляется, — если посадят, конечно...» О возможном сроке говорит спокойно, без геройства или истерики, как будто речь идет об очередном консалтинговом проекте. Да и вообще, когда он начинает говорить, понимаешь, что имеешь дело вовсе не с простачком: во всем чувствуется почти научный подход, будь-то пчеловодство или лесозаготовки.
Круги по стране
|
|
Петр Офицеров в Милотичах с матерью (в центре) и бабушкой Родился Петр во Фрунзе (ныне Бишкек), столице Киргизской ССР, 4 мая 1975 года в семье шофера и учительницы начальных классов. Крестьянские корни у него и правда есть: предки отца, оренбургские кулаки, бежали в Киргизию в 30-е, спасаясь от коллективизации. В 1986 году родители Петра вместе с ним и его младшим братом Дмитрием переезжают на Чукотку, в город Билибино, вслед за «героическим», как его называет наш собеседник, дядей Владимиром: глава ОБХСС Фрунзе неподкупный подполковник милиции Владимир Офицеров в начале 80-х поймал на взятках племянника тогдашнего первого секретаря ЦК киргизской Компартии Турдакуна Усубалиева, за что и поплатился местом. В Билибино Петр оканчивает школу: не отличник, но учится неплохо, занимается классической борьбой. «Он был тихим, спокойным мальчиком, много читал, очень любил историю, — вспоминает в разговоре с The New Times мама Петра Татьяна Тимофеевна, — его несколько раз заставляли читать уроки истории вместо учителя». |
«На Чукотке это нормально, — говорит сам Петр, — когда на улице минус 55, у тебя два варианта: либо смотреть телевизор, либо идти и чем-то заниматься». В школе Петр стал писать свои первые рассказы, сначала — юмористические: «У них было сочинение на тему «Труд облагораживает человека», — говорит Татьяна Тимофеевна, — а он написал рассказ «Будь проклята та обезьяна, которая первая взяла палку в руки». Мы смеялись до слез, а учительница поставила тройку «за талант»: тема-то не раскрыта».
В 1991 году семья по программе переселения северян переезжает в село Милотичи Барятинского района Калужской области. Родители Петра живут здесь до сих пор: «Обычная семья, ничего особенного, — сказала The New Times про Офицеровых глава администрации Милотичей Ирина Журавлева. — Петра тоже помню, он тут работал несколько лет, дояром был в колхозе. Нормальный парень, непьющий».
Пчелиная юность
В 1998-м Петр оканчивает Российский государственный аграрный заочный университет. Диплом пишет по пчеловодству, и не для корочки: глубоко вникает в тему, два года проводит опыты на пасеке в колхозе «Социалистическая деревня Милотичи» (власть в стране сменилась, название хозяйства осталось). Остаться бы ему пасечником, но помешал конфликт с тогдашним главой райадминистрации Николаем Хохловым: «Я выиграл конкурс на заместителя главы администрации района по спорту — в школе вел спортивный кружок. А у меня была прописка уже московская. Пришел я на итоговое собеседование, а он (Хохлов) и говорит: «Ты москвич, что ли? Ну езжай в Москву».
Беременная Аленой Лидия тоже хотела рожать в столице, а потом решили не возвращаться: «У нас там дом был без водопровода, без канализации». В Москве разместились в трехкомнатной квартире Лидиных родителей в Очакове, где и живут до сих пор. С деньгами поначалу было сложно, Петр работал одновременно агентом по недвижимости и охранником, но хотелось новых горизонтов.
В яблочко
Впрочем, сразу стать членом партии Петр не мог: «Яблоко», в ту пору четвертая по величине фракция в Госдуме, внимательно подходило к отбору сторонников. «Мы хотели сделать так, чтобы люди понимали, зачем пришли к нам, — объяснила журналу Наталья Бородина, в конце 90-х — секретарь бюро московского регионального отделения партии, — сначала необходимо было наработать кандидатский стаж, потом пройти кадровую комиссию». Офицеров становится членом партии только в 2000-м, после полутора лет активного участия в избирательных кампаниях: разносил и расклеивал листовки, собирал подписи...
„
Я ХОТЕЛ БЫ БЫТЬ ОБЫЧНЫМ МИРНЫМ ГРАЖДАНИНОМ, СЕМЬЯНИНОМ, ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕМ. НО ВЛАСТИ УКРАЛИ У МЕНЯ ЭТУ ВОЗМОЖНОСТЬ И ЗАСТАВЛЯЮТ БЫТЬ КЕМ-ТО
”
В 2001-м Офицеров становится членом бюро регионального совета «Яблока», работа в партии ему нравится. Татьяна Тимофеевна вспоминает, как Петр с гордостью показывал листок с результатами выборов в бюро, на которых он занял второе место. Но в 2003-м — новый поворот. После провала «Яблока» на думских выборах (в том же году) Офицеров решает уйти из политики и остается в партии лишь номинально: «Что делать дальше, было не очень понятно: большая часть населения заливалась слезами о том, как все прекрасно, пришел новый президент, Путин — это наше все». Кроме того, надо было кормить семью.
Впрочем, однопартийцы говорят, что особенно ярко себя Офицеров в «Яблоке» не проявлял и до 2003 года: «Он был не слишком активный, я про него ничего сказать не могу, — рассказал журналу председатель «Яблока» Сергей Митрохин. — Он общался с Навальным, входил в круг близких ему людей». Не помнит Офицерова и принимавший его в партию один из ее создателей и лидеров Вячеслав Игрунов.
Не слишком запомнился Петр и Наталье Бородиной: «Он дружил с Навальным, у них были какие-то общие проекты. Знаете, Петя, — человек ведомый, легко идет за тем, кто берет инициативу».
«На партсобраниях было полно странноватых людей и полусумасшедших старушек, — вспоминал в разговоре с The New Times сам Алексей Навальный, — а тут молодой активный парень, который проводит заседания, работает. Мы с ним были по одну сторону баррикад, я знал, что он меня поддержит, хотя не могу сказать, что мы с ним как-то близко дружили».
Продажный бизнес
|
|
2010 г. Петр Офицеров с сыном Святославом |
Еще в 2002-м Офицеров устраивается в одну из компаний холдинга «Росагроимпорт», одного из крупнейших на тот момент импортеров алкоголя. Владимир Зубакин, гендиректор и один из учредителей холдинга, хотя с Петром «общался немного», рассказал The New Times, что тот прошел путь от обычного менеджера до директора отдела продаж со штатом 60 человек: «Нареканий по нему не было».
В 2006 -м Петр создает собственную компанию — «Реал Ворк Менеджмент», специализирующуюся на управлении продажами в компаниях-клиентах — в основном в сфере товаров народного потребления. Семинары, обучение менеджеров по продажам, работа с розничными сетями — бизнес Офицерова работает до сих пор. «Порядочный, умный, четко разбирающий все по полочкам специалист», — характеризует Петра один из его клиентов, генеральный директор компании «Катарина» Андрей Хромов. Помимо работы над консалтинговыми проектами Офицеров пишет книги по технике продаж, на прошлой неделе вышла третья его работа «Поставщик — розничные сети».
Впрочем, одной теорией Офицеров не ограничивается: «Я стараюсь держать бизнес на кончиках пальцев, потому что когда вы ни за что не отвечаете, то перестаете чувствовать, что реально происходит. В 2000 году в моей фирме люди работали на голом проценте, и это были одни инструменты управления. А сегодня даже работать не нужно: берешь кредит в банке, потом говоришь, не могу деньги отдать. Сегодня рассказывать что-то из учебника мало, надо уметь управлять людьми. Поэтому я каждые два года затеваю какие-то бизнесы, конкретные проекты».
Так было и в 2009 году с ВЛК. Создание компании совпало с кризисом, когда многие клиенты Офицерова не могли заплатить по счетам.
«Я вижу по телевизору — Белых, Кировская область, приглашаем предпринимателей, Навальный, Гайдар, — рассказывает Петр. — Поехал в Киров, начал изучать возможности, покатался с парой таксистов, мне сказали, что «Кировлес» — ключевой игрок. Через две недели приехал снова и предложил сотрудничество. У них была глубокая задница с продажами, они в декабре 2008-го взяли на зарплаты 50 млн кредита в банке. Управление у них было какого-то пещерного века. А что касается налаживания систем сбыта, вообще был ноль — они просто сидели и ждали. Падал им заказ по телефону — у них все прекрасно. Переставало падать — все умерли».
Рассказывая о Кирове, Петр и тут не теряет самообладания, оперируя профессиональными терминами с уверенностью человека, всю жизнь проработавшего в лесных хозяйствах. «Все просто, — смеется он, — я взял в интернете стандарты по древесине и заучил их, мои сотрудники тоже заучили, сдавали потом мне экзамены».
Случайный человек
О политической подоплеке дела против Алексея Навального Петр говорит во всех интервью. Речи о том, чтобы дать против него показания, быть не может — самоуважение дороже, поясняет он.«Он меня поразил как человек, — говорит об Офицерове сам Навальный. — Ему сто раз предлагали меня слить, а он не сливает. Причем мне-то понятно, зачем я в тюрьму пойду, а он — случайно выбранный человек, которого могут посадить только потому, что надо посадить меня».
Кажется, единственное, о чем жалеет Петр, что не успел вовремя подготовить семью: «Я тут несколько оплошал. Тот уровень дохода, который есть, пока я работаю, я им обеспечить не смогу. Есть друзья, которые будут помогать, есть несколько проектов, но спокойно жить, как раньше, — такого не будет».
Впрочем, кажется, что суд в Кирове для Петра — уже пройденный этап, он размышляет о создании организации для защиты бизнеса: «Я хотел бы быть обычным мирным гражданином, семьянином, предпринимателем. Но власти украли у меня эту возможность и заставляют быть кем-то».
Чем бы ни закончился процесс по «Кировлесу» для Петра Офицерова, кажется, что вершина его Каратюрека еще не покорена. Надо дело делать, господа. Надо дело делать!
Интервью после приговора и тюрьмы
Петр Офицеров — Марии Эйсмонт, 19 июля 2013 года, Киров
От областного суда до гостиницы идем пешком. Остановившийся водитель предлагает: «Может, я вас подвезу?» «Да тут недалеко», — отвечает Офицеров. «Ну смотрите, если что — я с удовольствием». По дороге отсидевший 22 часа из назначенных ему четырех лет Офицеров делится первыми тюремными впечатлениями.
—Волнения не было ни капли, страха не было. Настороженность была. Когда Блинов начал говорить, я смотрел на супругу и особо не слушал. А вот когда итоговую часть читал, то сердечко бухало. Вижу, Светлана (адвокат Светлана Давыдова) начала нервничать, и понял, что важная часть пошла. А когда судья сказал «четыре года», «ограничение свободы», я не понял: мне что, условно? И тут смотрю — охрана входит. Тогда я все понял. Они встали, нас отгородили, я успокоился и спокойно пошел за Лидой. А когда уже повели, было совсем спокойно. Конвой был очень общительный. Когда мы уезжали, один сказал: не расстраивайся, дальше жизнь тоже будет. Я ответил: «Спасибо». И тут же меня в «ГАЗели» в «стакан» заперли — там колени вмещаются с трудом, все железное, и жарко. Я читал, что туда в наказание сажают. А Навального в салон этой «ГАЗели» поместили. Я говорю: Леха, ну что за хрень? Почему у тебя одни сплошные преимущества? Тебе и пять лет дали, и в отдельное помещение в машине посадили. А обратно уже его в «стакане» везли. В СИЗО тоже все время был спокоен: когда по коридору ходили, к медику. Как на работе. Мыслей типа «вся жизнь разрушена» не было.
Сотрудники СИЗО интересовались: «Ну, что у вас в Москве?» Ну, я им рассказал: «У нас на Тверской дерево посадили такое — показываю размер — восемь миллионов рублей стоит». Они очень удивились. «А как выборы? Кто кандидаты?» — спрашивают. Я отвечаю: «Один оленевод, а другой у вас тут в соседней камере сидит. Остальные несущественные». «И что, за это посадили?» — «Да».
Иду по коридору, держу руки в карманах, а офицер идет следом. Я говорю: «А руки же можно так?» Он говорит: «Вообще-то нельзя, вообще-то положено руки за спину». Я говорю: «Ну ладно, за спину — так за спину». Он начал было говорить, что пошутил, но я ответил: «Да ладно, правила есть правила».
И вот единственная реакция была — я же понимал, что выхлоп какой-то должен быть, я же на психолога учился — вдруг увидел, что кожа как будто горит...
Приходим в гостиницу, Петр разбирает сумку:
— В нашей стране такие сумки должны быть у каждого. Их не нужно разбирать. Лежит себе такая удобненькая. Если что, сразу взял — и пошел.
— Правила поведения оставляем? — интересуется Лидия Офицерова.
— Да, оставляем, пригодятся, — соглашается Петр. — Они, кстати, уже пригодились. Я их изучил и по ним там торговался за каждую вещь со знанием дела. Правда, ничего не выторговал. Вообще, это получилась такая тестовая тюрьма. Теперь я знаю, что надо по-другому собирать. Кружка, например, неудачная. И надо будет составить список книг, которые туда взять.
Как там кормят?
— Он сказал, готовят там чуть лучше, чем я, — улыбается Лидия.
— Это я так сказал Лиде в шутку, — смеется Петр. — У нее такие глаза были — чуть ли не больше, чем когда меня забирали. Там утром каша овсяная на воде. А вечером они хотели меня тоже покормить, но я отказался.
С кем сидели?
— Мне адвокат, которая ходила разговаривать с начальством СИЗО, передала, что я буду сидеть с «экономическими». Захожу в камеру, эти парни сидят. Какие они «экономические»? Один украл 3800 рублей, и второй примерно столько же. Они малолетки, ну я к ним и относился, как к детям. Зашел в камеру, кинул на койку вещи, расстелил, сел. Сижу. Книги же у меня забрали. У меня были две книги: «48 законов власти» и «Как найти идею». Сотрудник СИЗО полистал и сказал: «Слушай, давай так: эти книги явно не художественные, давай замполит посмотрит и скажет, можно или нельзя».
И вот я сел, сижу. Час проходит, и я думаю: «Черт! Что, так четыре года сидеть, ничего не делая?» Смотрю — под потолком за решеткой радио, думаю: надо послушать. Телевизора нет, то есть он есть, но по очереди: очередь нашей камеры еще не пришла. Послушал радио. Это было радио «Маяк», Киров. И там передавали, что прокуроры обжаловали меру пресечения. Так что утром для меня неожиданности не было.
В своем представлении прокурор упирал на то, что Навальному надо принять участие в выборах. Вы не политик, вы не думали, что вас могут и не отпустить?
— Честно, я до последнего думал что Леху отпустят, а меня оставят. Я даже думал сумку в камере оставить. Когда меня выводили и я понял, что везут в суд, сотрудник СИЗО сказал: «Ну что, все? Сегодня на «Вятке» (фирменный поезд Киров — Москва. — The New Times)?» А я говорю: «Да ладно, я, может, еще вернусь». Он: «Нет, уже не вернешься. Это точно». Я думаю: ничего себе, какой-то лейтенант — и все знает. Меня с утра назначили дежурным по камере. Их назначают по очереди, и вот меня назначили дежурным, а я слинял. Когда ехали обратно, сопровождающие шутили. Нас провожала целая делегация, стояли человек шесть. Разговаривали так вежливо: возьмите, распишитесь тут, крестик возьмите — у меня же его сняли, только алюминиевый можно, оказывается.
Такие там правила. Сигареты, например, которые я с собой взял – мне объяснили, что они как валюта на зоне — пополам все сломали. Объяснили так: в них можно деньги пронести. А деньги — это все. С ними тут можно купить все что хочешь. «А свободу можно?» — спрашиваю сотрудника. «Нет, свободу нельзя. Хотя…» — и задумался...
