Власть в России боится любых перемен. Так считают эксперты Международной Агоры Павел Чиков и Дамир Гайнутдинов, опубликовавшие доклад «Неофобия российской власти».
Страх нового у российской власти выражается в противодействии как техническому, так социальному прогрессу. Единственное открытое для инноваций пространство — это технологии слежки, пропаганды и цензуры. Ко всем несанкционированным инициативам власть относится с подозрением. Чиков и Гайнутдинов ставят диагноз «неофобия»: боязнь новизны, которая в крайней патологической форме представляет собой иррациональный и неконтролируемый страх перед новым.
В документе рассматриваются медицина и биотехнологии, в качестве областей, в которых власти сопротивляются позитивным переменам и интернет и связь, где, наоборот, наблюдается активное внедрение последних технологий. Авторы доклада напоминают, что в 2009 году в Екатеринбурге правительства государства-членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) заключили Соглашение о сотрудничестве в области международной информационной безопасности. В документе была обозначена обеспокоенность тем, что в интернете тиражируются искаженные представления о «политической системе, общественном строе, внешней и внутренней политике, важных политических и общественных процессах в государстве, духовных, нравственных и культурных ценностях его населения». Эта обеспокоенность только усилилась после Арабской весны 2012 года, уверены Чиков и Гайнутдинов. Начиная с 2012 года, в российское законодательство вносятся все больше новых поправок, направленных на ограничение свободного распространения информации в интернете. Однако по-настоящему эффективных результатов добиться не удается. Власть пытается контролировать сферу, слабо поддающуюся контролю, и потому воспринимает ее как угрозу нацбезопасности. Эксперты из Агоры предсказывают появление современных аналогов советских глушилок, подавлявших сигналы заграничных радиостанций в годы холодной войны.
Что касается медицины, то авторы доклада обращают внимание на консервативную политику властей в области контроля за оборотом лекарственных и наркотических средств, которую они называют «не имеющее никакого разумного и логичного объяснения». Сопротивление программам заместительной терапии, уголовные дела против врачей, выписывающих обезболивающие — это лишь некоторые примеры «карательного подхода, обусловленного отказом воспринимать современные практики». Чиков и Гайнутдинов предполагают, что в вопросе медицины на власть может оказывать влияние Русская православная церковь.
В части, посвященной новациям в сфере контроля, авторы доклада отмечают, что с 2015 года российское государство тратит большие деньги на установку камер слежения и оснащение их функцией распознавания лиц. «Только в Москве установлено более 100 тысяч таких камер, а бюджет программы составляет почти 200 млрд рублей», — пишут эксперты Агоры. Также современные технологии используются и для выявления экстремизма. В частности о наличии такого программного обеспечения объявлял Роскомнадзор. В докладе также напоминают о программе «Ревизор», созданной для контроля выполнения операторами связи обязанностей по блокировке сайтов.
В заключение Чиков и Гайнутдинов предсказывают, что приведенными примерами боязнь государства перед развитием не ограничивается и добавляют, что стремление тотального контроля мешает, помимо прочего, экономическому развитию России.
