Обследование доходов, расходов и потребления домохозяйств Росстат проводит регулярно, но данные за 2018 год привлекли неожиданно много общественного внимания. Всего 3% опрошенных сообщают, что им хватает денег на все расходы, включая покупку автомобиля и жилья; половина семей говорит, что им хватает денег только на еду и одежду, две трети молодых семей и пенсионеров не могут позволить себе товары длительного пользования. На фоне фиксируемой строгими показателями экономической стагнации, которая невооруженному взгляду обычного человека, по правде сказать, на бытовом уровне скорее напоминает затяжной спад, такие данные начинают беспокоить широкую публику.
Специалисты справедливо указывают, что состояние на 4 квартал 2018 года не особо отличается от данных за предыдущие годы — цифры даже чуть-чуть получше прошлогодних. Сенсационно нового в данных мало, но тем интереснее: устойчивость показателей позволяет поговорить о том, какой портрет страны дают данные обследования.
Вопиющее неравенство
Это страна, как немало говорилось и раньше, с высоким уровнем неравенства, причем неравенства резкого: доля в денежных доходах верхних 10% населения (в 4 квартале 2018 года им досталось 33,6% всех денежных поступлений) не только в 14 раз больше, чем у самых бедных (2,4%), но и в 4-5 раз больше, чем у средних (для пятого и шестого дециля эти показатели составляют 6,4% и 7,7% соответственно). И даже доходную долю девятого дециля (15,4% у людей с достатком выше среднего уровня, то есть тех, кто богаче 80% опрошенных, но беднее верхних 10%) они превосходят более чем вдвое.
Средний россиянин беден даже тогда, когда он богаче большинства соотечественников, а богатых мало, единицы процентов, но зато богаты они непропорционально. И не собираются отказываться от своих привилегий в трудные времена
Эти оценки наверняка занижены: известно (и это не вина Росстата), что самые богатые в выборках подобных опросов обычно не представлены, просто богатые — недопредставлены, а учитывая российские особенности — непрозрачность структуры собственности, масштабы коррупционной ренты, пресловутые «чемоданы с долларами» под кроватями — должны быть в нашем случае недопредставлены весьма значительно. На эту же группу пришлось 31% всех расходов на здравоохранение, 53% расходов на транспорт, 34% расходов на отдых и культурные мероприятия и 41% расходов на гостиницы, кафе и рестораны — еще раз повторю, что расходы олигархов и экстравагантных звезд эстрады в эту статистику не входят.
Другими словами, средний россиянин беден даже тогда, когда он богаче большинства соотечественников, а богатых мало, единицы процентов, но зато богаты они непропорционально. И не собираются отказываться от своих привилегий в трудные времена. Если доходы всех остальных, вплоть до девятого дециля, за год выросли на 4-7%, в размере инфляции, или, у самых бедных, чуть выше, то доходы верхнего дециля подскочили в 4 квартале 2018 года на треть в сравнении с тем же периодом предыдущего года.
Автор этих строк не является сторонницей абсолютного равенства в доходах, но то, что мы видим в данных цифрах, это не то неравенство, которое стимулирует конкуренцию и вознаграждает талант и труд. Мы имеем дело с системой, где, преодолев половину социальной лестницы — выбившись, скажем, из второго дециля в шестой (из 20% самых бедных в верхнюю половину), или из пятого в девятый (из серединки в 20% самых благополучных), вы всего лишь удваиваете свое благополучие, и все равно остаетесь слишком бедны, чтобы, в большинстве случаев, позволить себе иметь сбережения больше трехмесячного дохода (см. данные Левада-центра).
Благополучие для одиночек
Что обеспечивает относительное благополучие? При наличии работы и здоровья — отказ иметь детей, жить с престарелыми родителями, в общем, готовность жить одиночкой и никого не брать на иждивение. Если семьи с детьми отличаются от семей без детей по среднему доходу не так уж значительно — у бездетных доходы на четверть выше на одного члена домохозяйства, чем у имеющих детей, что неудивительно, — то по объему проблем различия более заметны. Так, хозяйства с детьми гораздо чаще оказываются неспособны внести обязательные платежи — за квартал не смогли оплатить услуги ЖКУ 9% семей с детьми, и 12% — внести плату за кредит.
Средний работающий взрослый, живущий один, уверенно размещается в верхних 10% по расходам на потребление (впрочем, судя по всему, в нижней их части), и в верхних 20% по всей сумме располагаемых ресурсов (отдельных данных по доходам не приводится). В то же время средняя семья из двух работающих взрослых без иждивенцев расположится в 8–9 дециле, что, видимо, отражает неравенство в оплате женского и мужского труда. Наличие в домохозяйстве хоть одного неработающего, будь то взрослый или ребенок, сразу же обрушивает ваше положение на социальной лестнице весьма значительно. Хуже всех безработным, отдельно живущим пенсионерам (15% пенсионеров в течение квартала не смогли купить назначенные врачом лекарства), и «семьям из одного взрослого с ребенком» — читай, матерям-одиночкам.
Также выгодным преимуществом является городская прописка: доходы горожан в 1,7 раз выше, и если верить данным обследования, натуральное хозяйство этой разницы больше не компенсирует (впрочем, тут нельзя не заметить, что на эту тему у социологов есть разные мнения).
Хотя на самое необходимое, вроде бы, хватает многим, бросается в глаза — и об этом много уже писали — быстро растущая доля сбережений и кредитов в расходах населения, объединенные Росстатом в один показатель. Так что неизвестно, в какой степени люди тратят накопленное, а в какой — залезают в долги.
Если оплатить лекарства или заплатить за ЖКУ обеспеченным людям проще, то в неоплате кредитов богатые и бедные признаются одинаково часто — эта цифра колеблется в районе 3–4,5 процентов для всех доходных групп. Да и влезают в долги (или тратят накопленное) и те и другие примерно одинаково
Впрочем, из других источников известно, что накопления в России относительно невелики даже у самых обеспеченных. По данным одного из опросов лишь 23% имеют сбережения, которые в случае потери дохода дадут возможность продержаться хотя бы полгода или больше, а у 40% процентов опрошенных вообще нет никаких сбережений; по свежим данным Левада-центра без сбережений живет даже больше — 65%.
По данным самого Росстата в 2018 россияне направили на сбережение рекордно малую долю своих доходов — 5,6%, что намного меньше, чем показатели прошлых, также не самых благополучных лет (в 2017 — 8,1%, в 2016 — 11,1%). И что интересно, если оплатить лекарства или заплатить за ЖКУ обеспеченным людям проще, то в неоплате кредитов богатые и бедные признаются одинаково часто — эта цифра колеблется в районе 3—4,5 процентов для всех доходных групп. Да и влезают в долги (или тратят накопленное) и те и другие примерно одинаково.
Другими словами, фиксируемое неблагополучие все больше переходит в латентную форму, постепенно накапливаясь.
*Элла Панеях — социолог, доцент департамента социологии НИУ ВШЭ, Санкт-Петербург
Фото: gdb.rferl.org
