Те, кто отвечает за все

Девяностолетие со дня рождения Юрия Нагибина и столетие со дня рождения Юрия Германа в календаре стоят рядом — 3 и 4 апреля соответственно. Но близки эти два писателя не только по календарю. Юрий Герман был старше на 10 лет (родился в 1910‑м), прошел войну фронтовым корреспондентом, а в партию вступил только в 1958 году, после ХХ съезда. Юрий Нагибин, друг и почитатель Андрея Платонова, тоже прошел войну, был переводчиком в политуправлении, а в партию не вступал вообще. Пути их сошлись в оттепель.
Уверовавший в перемены Юрий Герман, законченный идеалист, не вынес новых заморозков и ушел в 1967-м. Более подготовленный к краху надежд скептик Юрий Нагибин дожил до 1994-го. Долгие годы они были нам не нужны, казались лишними, отсталыми, советскими. Мы убирали их в нафталин, а то и в макулатуру.
Но вот перестройка открыла дискуссию на тему: идеалы или интересы? И мы, конечно, выбирали интересы, нам казалось, что все наши беды от идеалов. Мы думали, что честность, образованность, благородство, доброта, трудолюбие — в интересах каждого. Но когда оказалось, что интересы диктуют большинству желание предать, украсть, промолчать, вырвать из горла, — многие полезли на старые полки за Германом и Нагибиным. И вспомнили — под пронзительные фанфары о сталинской роли в разгроме гитлеровской Германии, под оглушительный треск динамиков о безупречном Советском Союзе, безупречно выигравшем войну, — о том, что нам оставили эти два очевидца. В своем цик­ле «Богояр» и рассказе «Терпение» Юрий Нагибин поведал о страшных островах-поселениях, куда ссылали искалеченных воинов, инвалидов войны, чтобы они не портили пейзаж в городах страны, за которую воевали, и не просили милостыню в поездах. Помните Пашку-самовара из «Терпения», обрубок без рук и ног? А Юрий Герман в своей «Операции «С Новым годом!», как раз успел накануне похолодания (1964-й), показать жесто­кость и неоднозначность партизанской войны.
Когда оказалось, что главный идеал «лихих нулевых» — это «бабло», мы вспомнили о трилогии Германа: «Дело, которому ты служишь» (1957), «Дорогой мой человек» (1961) и «Я отвечаю за все» (1964). За чистой и упрямой бескомпромиссностью Володи Устименко, за строгим и добрым лицом Алексея Баталова, который его сыграл в кино, за стоицизмом и жертвенностью погибшей в застенках НКВД Володиной тетки Аглаи сегодня мы видим сподвижников и товарищей по этому самому общему делу, которому служим и мы: по поискам «большого, чистого и настоящего» и по отчаянным и тщетным попыткам хоть как-то облегчить положение нашей общей страны, пусть с другим названием.
Юрий Герман одним из первых описал пытки в советских застенках. Правда, он хватался за соломинку и все искал честных чекистов, способных застрелиться, чтобы не стать палачами. В оттепель такие иллюзии были в ходу. Но жестокой и мрачной правды у него все-таки больше.
И как же для нас сегодня драгоценен нагибинский «Огненный протопоп» и завещание сожженного за инакомыслие Аввакума: «Не начный блажен, а скончавый», «не были бы мы борцы, не были бы у нас венцы». Дорого стоит и его предсказание, сколько нам еще брести путями несогласных: «До самой до смерти, Марковна». Я вижу нагибинского председателя Егора Трубникова в «Матросской Тишине» за неумение лизать кремлевские пятки. Я вижу задержанных Володю Устименко и Варьку в омоновском автобусе. Я вижу застреленную Аглаю недалеко от лифта, где убили Аню Политковскую. Да не оставят они нас сегодня, когда нам надо ответить за все: за себя, за поколение, за СССР, за Россию, за завтра и за вчера.