А что Медведев?
Сказать что-то хорошее о Медведеве и его правительстве могут только те, кто в нем работал или получал какую-то ощутимую пользу от его деятельности.
У не вхожего в кулуары власти человека от восьми лет премьерства бывшего президента остались самые смутные ощущения и воспоминания. Крым, санкции, повышение пенсионного возраста — вроде бы это все было при медведевском правительстве, но на полном серьезе полагать, что от этих людей многое зависело, могут только наивные люди. Впрочем, для думской «оппозиции» это был уникальный шанс ругать власть, не поминая Путина.
Удобство Медведева на посту премьер-министра состояло еще и в том, что после президентства его все-таки запомнили самые широкие народные массы. Бывшее президентство бросало на него отблеск настоящей власти, что придавало всей деятельности правительства и его критике видимость чего-то самоценного и отдельного от Путина.
Выставить этих малознакомых народу людей в качестве виновников всех грядущих бед будет довольно сложно — между тем это основная функция правительства в современной России
В этой связи возникает вопрос, как теперь будут ругать власть ее штатные критики: с одной стороны, Мишустина и его кабинет славят как когорту наиталантливейших путинских технократов, с другой стороны, ярких и харизматичных персонажей там маловато, и выставить этих малознакомых народу людей в качестве виновников всех грядущих бед будет довольно сложно — между тем это основная функция правительства в современной России: Путин отвечает только за все хорошее, а все плохое должны брать на себя «неолибералы из правительства», как любит говорить товарищ Зюганов.
Впрочем, сколько-нибудь сведущим людям вся эта борьба никогда не казалась важной: центр принятия стратегических и вообще важных решений давно переместился в окружение президента, а нахождение Медведева во главе кабинета все больше выглядело частью его социального пакета: просиди 4 года в кресле президента — и получи премьерский кабинет на 8 лет. С учетом всего вышесказанного жертвоприношение Медведева и его кабинета с самого начала было лишь вопросом времени, и это время пришло.
Как делили апельсин
Понять логику властных решений без учета реалий самодержавия невозможно. А любое самодержавие — это ведь не просто всевластие первого лица, это еще и супервлиятельный двор, то есть узкий круг лиц, в силу ряда обстоятельств имеющих регулярный доступ к этому самому лицу: кто-то по должности, а кто-то и по старой дружбе. В этом и состоит логика назначений: за каждой фамилией, которую даже вроде бы следящий за политической ситуацией в стране человек слышит первый раз, стоит интерес какого-то важного сановника или целого клана таковых.
Понятно, что самое большое количество долек получил сам самодержец: и сам Мишустин, и те персонажи, которых ему было позволено взять в правительство из прошлой жизни, и незаменимые Шойгу и Лавров — это все его доля
Таким образом, практика формирования правительства России полностью описана в старинной детской считалке:
«Мы делили апельсин,
Много нас, а он один.
Эта долька — для ежа,
Эта долька — для стрижа,
Эта долька — для утят,
Эта долька — для котят».
Понятно, что самое большое количество долек получил сам самодержец: и сам Мишустин, и те персонажи, которых ему был позволено взять в правительство из прошлой жизни, и незаменимые Шойгу и Лавров — это все его доля. Но наиболее влиятельные при дворе ежи, стрижи, котята и утята тоже получили свои дольки — каждый согласно уровню своего текущего влияния. Особенно бросается в глаза целая плеяда собянинцев и ставший незаменимым для отечественного сельского хозяйства сын секретаря Совбеза Патрушева.
Вы чьих будете?
Детальные разборы того, кто чей и в чьих интересах министр, во множестве появились сразу после публикации состава нового кабинета, но интересно все это только узким специалистам по лоббированию. Обычному же гражданину России должно быть очевидным одно: все эти министры не представляют никого, кроме лично Путина и его ближайшего окружения.
Происхождение правительства в свою очередь дает исчерпывающий ответ на вопрос, чего от него ждать: ничего нового, продолжения политики давления на остатки среднего класса, дальнейшего обогащения придворной олигархии и судорожной раздачи денег ядерному электорату Владимира Владимировича — то есть силовикам, чиновникам, пенсионерам и самым малоимущим гражданам, которые ради перспективы получения небольшой суммы готовы не то что за него голосовать, но даже и детей рожать по приказу.
Говорят, новый премьер-министр — эффективный управленец, и другие участники его кабинета тоже де проявили себя с хорошей стороны в своих сферах: новая руководительница отечественной культуры сняла в свои 39 лет 80 документальных фильмов православной тематики, вице-премьер Чернышенко отличился при подготовке и проведении сочинской Олимпиады, а новый министр здравоохранения Мурашко — засветился в нехорошей истории с покупкой томографов еще во время своей работы министром здравоохранения Коми. Короче говоря, команда подобралась истинно путинская.
Сфера прошлой деятельности господина Мишустина вовсе не предполагала какого-то стратегического мышления в вопросах экономики и тем более политики. Человек, который отвечал за сбор налогов и был на этом посту эффективен, скорее настораживает в должности главы правительства, чем вселяет надежды на экономический рост. Как кажется, основная задача правительства Мишустина — чисто техническая: изыскать деньги на социальные обещания Путина, обеспечить их распределение и взять на себя ответственность за все, что пойдет не так. Очевидно, что со стимуляцией экономики это все связано очень косвенно.
Около нуля
По поводу внезапно взошедшей из неизвестности звезды нового премьера опытные наблюдатели сразу вспомнили таких «эффективных» премьер-министров прошлого, как Михаил Фрадков и Виктор Зубков, которые, сменяя друг друга, возглавляли правительство во времена первого второго срока Владимира Путина. Сейчас, когда дальнейшая история известна, политический смысл тогдашних решений кажется вполне очевидным: вместе с удалением из власти яркого и самостоятельного Михаила Касьянова, доставшегося Путину в нагрузку ко всей схеме транзита власти от Ельцина к нему, унижен должен был быть и сам пост главы правительства, чтоб никто не рассматривал его как трамплин к президентству. И после Фрадкова и Зубкова всем стало понятно, что сам по себе председатель правительства России — это просто высокопоставленный клерк при президенте, а никакой не преемник и не звезда политики.
То, что после двух технических премьеров в это кресло ненадолго присел сам Путин, только завершило картину: окончательно стало понятно, что власть в России — это не институт, а конкретный человек.
Нынешнее и все будущие правительства Путина будут правительствами его величества — но не в современном английском понимании этого словосочетания, а в самом архаичном, времен расцвета монархий
Сейчас, во время второго второго срока Путина мы наблюдаем демонстрацию того же самого: Медведев оставался в премьерском кресле как живое напоминание о транзитной схеме 2008-2012 годов и все это время был кем-то большим, чем просто премьер-министр. Как минимум, он был еще и лидером правящей партии, что всячески подчеркивалось.
Очевидно, Путину больше не нужны никакие фигуры с особым статусом в ближайшем окружении и на сколько-нибудь значимых постах. Сколько бы аппаратного веса ни набрал Мишустин за отпущенное ему время на высоком посту, в политическом смысле он может стать крупной фигурой только при невероятном стечении обстоятельств. Едва ли беспартийный Мишустин возглавит ЕР да и вообще задержится на своем посту долго.
Чтоб потускневшая харизма Путина казалась ярче, вокруг просто не должно быть никаких фигур, не то что сопоставимых с ним по влиянию и популярности, но даже и просто представимых в политике без него. Сколь бы ничтожным ни был Дмитрий Медведев, но бывшее президентство все-таки мешало воспринимать его как абсолютный политический ноль. Мишустин и любой будущий глава правительстве при Путине должны быть и будут абсолютными политическими нулями, имеющими значение только если он позволяет им встать после себя. Нынешнее и все будущие правительства Путина будут правительствами его величества — но не в современном английском понимании этого словосочетания, а в самом архаичном, времен расцвета монархий.
Фото: cdnimg.rg.ru
