Запасные полки
Надо сказать, все предыдущие недели президент чрезвычайно осторожно оценивал перспективы использования армии. Так, на совещании 13 апреля Путин, сообщив с гордостью, что российские военные медики «работают достаточно эффективно за границей», сказал, что пока что потенциал Вооруженных сил по борьбе с инфекцией «находится в резерве» и что «возможности Министерства обороны, если это потребуется, конечно, могут и должны быть задействованы». Через несколько дней, говоря о возможном использовании вооруженных сил, Дмитрий Песков уточнил: «Каких-либо решений на этот счет не принималось и не озвучивалось президентом России».
По мере того, как вирусная инфекция нарастала, ситуация, когда армию, прямо предназначенную для отражения любой угрозы безопасности страны, держали в виде какого-то «запасного полка», выглядела странно. Это решительно контрастировало с тем, как используют вооруженные силы в других странах. Так, в США с инфекцией борются 14 тысяч военнослужащих и 30 тысяч национальных гвардейцев. В Испании 89 700 военнослужащих уже оказали помощь 1124 больницам, 667 медицинским центрам и 558 центрам социальной защиты.
В США с инфекцией борются 14 тысяч военнослужащих и 30 тысяч национальных гвардейцев. В Испании 89 700 военнослужащих уже оказали помощь 1124 больницам, 667 медицинским центрам и 558 центрам социальной защиты
Неучастие российских вооруженных сил выглядело тем более странным, что министр обороны Сергей Шойгу — на словах — просто рвался в бой. На совещании у президента 17 апреля он докладывал: «Сформировано 65 реанимационных врачебно‑сестринских бригад, 20 из которых уже приступили к работе в клиниках Москвы. Подготовлены семь мобильных госпиталей на 100 мест каждый и три медицинских отряда специального назначения. 450 мест развёрнуто на госпитальном судне «Иртыш» во Владивостоке… Подготовлены 17 отрядов оперативного реагирования и развёрнуты четыре полевые лаборатории, способные выявлять наличие коронавирусной инфекции».
Министр еще доложил о скором завершении строительства 16 многопрофильных центров на 1600 коек в 15 регионах. Он пообещал сформировать «при необходимости» шесть инфекционных госпиталей — по два в Нижегородской и Рязанской областях, по одному в Челябинской области и Приморском крае — в общей сложности на 900 коек. Уже сегодня, утверждал Шойгу, подготовлено 4900 койко‑мест для возможной помощи субъектам Российской Федерации. А к 15 мая военное ведомство будет готово предоставить для наших граждан 7500 оборудованных мест и 5200 военных медиков для их обслуживания.
Между тем столь долгое промедление и президентские сомнения в возможностях армии можно понять. Дело в том, что Шойгу заговорил о том, что Минобороны готово принять участие в оказании помощи гражданским, то есть населению, только на последнем совещании, 17 апреля. До этого момента военачальники, вроде начальника Главного военно-медицинского управления минобороны Дмитрия Тришкина, вполне ясно давали понять: все эти строящиеся госпиталя предназначены для лечения заболевших военнослужащих. Гражданских предполагали принимать лишь «при необходимости». Подозреваю, что военные медики, знающие реальную ситуацию в войсках, исходят из того, что все развернутые койки могут быть заполнены солдатами и офицерами.
Тайная статистика
К сожалению, сейчас вся политика Минобороны сведена к попыткам максимально скрыть случаи заболеваний коронавирусной инфекцией. С начала эпидемии военное ведомство начало было публиковать ежедневные «Бюллетени о санитарно-эпидемиологической обстановке в ВС РФ». И вплоть до 4 апреля (в этот день публикация была прервана) бодро сообщалось, что заболевших в армии нет вообще. Между тем, как сообщил «Коммерсанту» источник, знакомый с данными, которые Минобороны подает в правительство, уже к 30 марта коронавирус был выявлен минимум у трех военнослужащих, с ними контактировали 133 человека. Военное ведомство ограничилось сообщением, что ситуация находится под контролем.
Позже случаи заражения в войсках предавались гласности по одной той же схеме. Сперва они становились известны журналистам или гражданским властям, а уже потом Минобороны нехотя их признавало. Так было с курсантами Тюменского высшего инженерного училища. Так было и с прибывшими в Москву для участия в параде Победы питерскими нахимовцами, чей начальник контр-адмирал находится в госпитале с высокой температурой. Вирус обнаружен у 31 воспитанника.
Именно сейчас можно оценить всю неизбывную мудрость военного ведомства, решившего, в отличие от гражданских вузов и школ, не распускать курсантов училищ и кадетов довузовских учебных заведений.
Случаи заражения в войсках предавались гласности по одной той же схеме. Сперва они становились известны журналистам или гражданским властям, а уже потом Минобороны нехотя их признавало. Так было и с курсантами Тюменского высшего инженерного училища, и с нахимовцами
При этом ясно, что у командиров, опасающихся неудовольствия более высоких начальников, есть большие возможности скрывать вспышки инфекции в закрытых военных гарнизонах (к чему их поощряет политика Минобороны). Скрывать до того момента, когда будет уже поздно. Предполагаю, что именно на этот случай предусмотрительные военные медики запасали развернутые койки.
Рассадники инфекции
В ситуации, когда главное средство борьбы с инфекцией — максимальное сокращение любых контактов, Минобороны действует так, как будто специально хочет превратить воинские части в источники инфекции. «Красная звезда» с гордостью сообщает, что на текущей неделе (когда верующих призывали воздержаться от посещения храмов в Пасху, когда в Москве и регионах максимально ужесточали пропускной режим), в вооруженных силах прошли 6700 мероприятий боевой подготовки.
То есть можно уверенно говорить, что десятки тысяч военных, не соблюдая никакой «социальной дистанции», занимаются боевой учебой на всех полигонах. Можно только порадоваться тому, что у Путина хватило политической воли отменить парад 9 мая. Но, как сообщил источник ТАСС, 6 апреля в Алабино уже прошла первая тренировка парадных расчетов. В параде, напомню, должно было участвовать 15 тысяч военнослужащих. Представим, что среди них оказалось 2–3 зараженных. И вот теперь участники несостоявшегося парада могут развезти инфекцию по всей стране. Минобороны добилось и сохранения весеннего призыва, что обречено превратить военкоматы в рассадники инфекции.
Силы и средства
Теперь обратимся к силам и средствам, которыми располагает Минобороны для борьбы с инфекцией. Вряд ли стоит полагаться на официальные фанфарные рапорты. Шойгу, например, сообщает президенту о кадровом обеспечении строящихся госпиталей: «Штат медицинского персонала в составе 2224 человека, все специалисты прошли спецподготовку в Военно-медицинской академии Министерства обороны по диагностике и лечению новой коронавирусной инфекции». Начальник Главного военно-медицинского управления двумя днями раньше высказывается куда менее уверенно. По его словам, в госпитали «также будут набираться и гражданские специалисты, изъявившие желание работать в них». Из чего следует, что штат до сих пор неполон. К тому же подготовку по лечению коронавируса прошли не все, а лишь «некоторые».
Из документа, направленного Минобороны в правительство и попавшего в распоряжение «Коммерсанта» следует, что военное ведомство располагало на 30 марта 2 миллионами медицинских одноразовых масок, 15 тысячами респираторов, 100 изолирующими транспортными боксами, 10 тысячами одноразовых костюмов врача-инфекциониста, 3 тысячами медицинских защитных костюмов типа «Кварц» и несколькими десятками комплектов инструментов для забора биоматериала. Мягко говоря, очень немного. Каждому врачу и медсестре требуется 10–15 масок за смену. Несложные подсчеты показывают, что минобороновских запасов по маскам хватит на два месяца работы свежепостроенных госпиталей. Если же брать одноразовые костюмы, то и вовсе на неделю. Для сравнения: американские военные передали в гражданские медучреждения 10 миллионов масок.
При этом подготовка к большой беде долгие годы была настоящей религией российской власти. В российском государстве функционирует загадочный «федеральный орган обеспечения мобилизационной подготовки органов государственной власти Российской Федерации». Он настолько секретен, что даже название его неизвестно. Известно только, что его сотрудники проходят военную службу и что он ежегодно потребляет существенные суммы из госбюджета. Мало того, есть у нас Росрезерв — который, внимание, «является особым федеральным (общероссийским) запасом материальных ценностей… и предназначен для: обеспечения мобилизационных нужд Российской Федерации; обеспечения неотложных работ при ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций; оказания государственной поддержки различным отраслям экономики, организациям, субъектам Российской Федерации в целях стабилизации экономики при временных нарушениях снабжения важнейшими видами сырьевых и топливно-энергетических ресурсов, продовольствия в случае возникновения диспропорций между спросом и предложением на внутреннем рынке».
Ну и почему сейчас, в критической ситуации, не распечатали все эти госрезервы? Или те, кто формировал закрома Родины, лишь болтали о подготовке к чрезвычайной ситуации, и они не просчитали, что чрезвычайная ситуация может потребовать медицинских масок и защитной одежды?
Готовились — к другому
При этом вопреки рациональным экономическим подходам российское государство все эти годы уповало на мобилизационную подготовку промышленности, то есть содержание в мирное время избыточных производств, которые в «угрожаемый период» смогут быстро перестроиться на выпуск военной продукции. Все эти годы на содержание промышленного мобресурса тратились миллиарды рублей. «Совершенствуется нормативное, правовое и методическое обеспечение предприятий промышленности, касающееся мобилизационных задач, — заявлял Владимир Путин в 2016 году на специально собранном совещании. — Формируется резерв комплектующих материально-производственных ресурсов».
Не удивимся, если Минобороны предложит использовать полтора десятка бригад радиационной, химической и биологической защиты для обеззараживания помещения и территорий. Что, конечно, важно, но решающего значения для борьбы с инфекцией не имеет
И вот когда президент на прошлой неделе собрал руководителей оборонной промышленности, можно было подумать, что он потребует отчет о том, как через два месяца после начала эпидемии удалось наладить выпуск того, что нужнее всего стране: защитных средств, аппаратов вентиляции легких. Но ничуть не бывало. Генералы от оборонки докладывали, что все больше людей выходят на работу (рискуя заразить друг друга), чтобы… выполнить в срок оборонный заказ и обеспечить поставки иностранным заказчикам. То есть произвести заданное количество вертолетов, истребителей и ракет. Всего того, что так необходимо в борьбе с инфекцией. И президент с полным одобрением внимал этим докладам…
Посему не нужно слишком удивляться тому, что Минобороны предложит использовать в качестве специальных сил полтора десятка бригад радиационной, химической и биологической защиты для обеззараживания помещения и территорий. Что, конечно, важно, но решающего значения для борьбы с инфекцией не имеет.
Сейчас очевидно, что Россия долгие годы готовилась отражать угрозы, которые относятся к вчерашнему, если не к позавчерашнему дню. И оказалась совершенно не готова бороться с новыми опасностями. В итоге ядерное сдерживание обеспечивается. А вот инфекцию сдержать никак не получается.
Фото: sobitiya.mirtesen.ru
