Журналисты, активисты и оппозиционные политики пишут о многочисленных нарушениях на стартовавшем на прошлой неделе многодневном голосовании по поправкам к Конституции. Правда, председатель ЦИК Элла Памфилова и её коллеги в регионах утверждают, что волеизъявление проходит нормально. Корреспондент The New Times спросил у политологов и электоральных экспертов, чем отличается нынешнее голосование от предыдущих и станет ли новый стиль проведения плебисцита нормой для последующих кампаний.
Можно ли сказать, что нарушений стало больше, чем на прошлых выборах? И если да — в чем это выражается?
Станислав Андрейчук («Голос»): Процедуры этого голосования и традиционных выборов очень сильно отличаются, и то, что считалось бы нарушением на обычных выборах, сейчас зачастую нарушением не является. Гарантии защиты прав участников очень сильно снижены, причём сознательно. Но мы видим, что всё равно нарушений много.
Одна из основных проблем — принуждение граждан к участию. Мы видим огромное количество сообщений, в которых люди жалуются, что от них требуют отчётов. А целые компании выкладывают у себя на публичных страницах и в соцсетях сообщения, где пишут, что у них проголосовали все сотрудники. Но такую информацию можно получить только от самих работников, то есть это явные признаки контроля и принуждения. И таких сообщений очень много.
Вчера и сегодня появилась информация и о фальсификациях, свидетельства вбросов. Например, когда в ящике для голосований находят стопку аккуратно сложенных бюллетеней. Мы также видим противодействие членам комиссий, наблюдателям и СМИ, которые пытаются разобраться в происходящем. Их незаконно отстраняют от работы, убирают с участков, используют против них правоохранительные органы или дискредитируют в СМИ.
В 2018-м фальсификации были не нужны. Сейчас — совсем другое дело. Число лоялистов за два года сократилось вдвое, с двух третей до трети избирателей
Кроме того, говоря о кампании в целом, нельзя не обратить внимания на незаконную агитацию со стороны представителей власти и самих избирательных комиссий. Даже ролики самого Центризбиркома явно агитационные, как и их материалы, размещённые на стендах с призывами к голосованию.
Аббас Галлямов: Нарушений очевидно больше. В 2018-м Путин избрался практически честно, фальсификации тогда были не нужны. Сейчас — совсем другое дело. Число лоялистов за два года сократилось вдвое, с двух третей до трети избирателей.
Константин Калачёв: Нарушений больше не стало. Даже «Голос» сообщает не о самом большом количестве нарушений. Конечно, это голосование продолжает традицию наших выборов, не обходится без административных перегибов и нарушений. Но особенность нынешнего плебисцита, как и последних президентских выборов, в том, что главным мотиватором становится «пряник». Сколько в фейсбуке восхищённых постов от людей, которые сходили на участок и получили 2000-3000 тысячи «баллов», то есть, фактически, рублей, которые уже успели где-то потратить. А когда я сходил на участок, мне дали флаер с уникальным номером для участия в лотерее.
В регионах, конечно, можно вспомнить голосование на пеньке, на скамеечке, в багажнике. Но если самим людям кажется, что это нормально, что это сделано для их удобства, что тут говорить? Когда у власти есть ресурсы, позволяющие замотивировать людей, будь то лотерея или выплаты, то мы можем относиться к этому как угодно, но если люди это принимают, то это нормально.
Почему на этот раз власти меньше заботятся о легитимности процедуры?
Станислав Андрейчук: Видимо, желание получить нужный результат слишком велико. При этом власти уверены, что шанс получить такой результат честно — слишком мал. Так что приходится прибегать к различным ухищрениям. Тем более что сейчас пандемия, на которую много что можно списать.
Кроме того, они чувствуют, что могли провести поправки и без участия граждан, а решили «посоветоваться». И это голосование — такой «жест доброй воли», подарок, а дарёному коню, как говорится, в зубы не смотрят. При этом для власти вообще-то это очень важная пиар-акция, легитимирующая обнуление президентских сроков, и конечно проиграть им никак нельзя. Так что они подстраховываются всеми возможными способами.
Андрей Бузин («Голос»): Власти очень хочется провести поправки. И она озабочена даже не тем, какой будет результат, в нём она уверена, а явкой. Видно, что сейчас явка совершенно неестественная, если сравнивать её со статистикой предыдущих выборов. Она достигнута искусственно.
Для власти вообще-то это очень важная пиар-акция, легитимирующая обнуление президентских сроков, и конечно проиграть им никак нельзя. Так что они подстраховываются всеми возможными способами
Было приложено очень много усилий. Во-первых, голосование растянуто на семь дней. Во-вторых, пущены огромные средства на привлечение избирателей. В-третьих, назойливое привлечение избирателей к голосованию, по всем каналам. Этим занимаются почти все государственные органы и бюджетные организации. А это большая часть населения, которая играет значительную роль, так что люди вынуждены голосовать. Наконец, в-четвёртых, ввели экзотические формы голосования, которых раньше не было никогда.
Аббас Галлямов: Им сейчас просто не до жиру. Им бы день простоять, да ночь продержаться, а о долгосрочных последствиях думать некогда.
Константин Калачёв: Какие-то вещи, которые мы сейчас видим, уже заложены в избирательное законодательство. Это и продление голосования, и надомное голосование, и мобильные избирательные участки. В конце концов, легитимность можно обеспечить практически чему угодно, если это прописано в законах, и люди против этого не возражают.
Считаете ли вы, что новую практику «выборов без правил» теперь будут применять и на последующих плебисцитах?
Станислав Андрейчук: Мы видим, что на уровне законодательного регулирования какие-то вещи уже сейчас переходят в избирательное законодательство. Но в первую очередь тревожит другое. Понимая, что в России письменное слово не так важно, как сложившаяся практика, мы видим, что подход самих избирательных комиссий к себе, их самодисциплина очень сильно снижаются.
Объяснить членам комиссии, почему на голосовании по Конституции что-то можно, а потом, на выборах муниципальных депутатов, так поступать нельзя, будет сложно. Придётся очень долго бороться с откровенно наплевательским отношениям к законам.
Аббас Галлямов: Конечно, власть будет пытаться использовать нынешние наработки в дальнейшем. Это как наркотик. В дальнейшем без них она побеждать уже не сможет.
Объяснить членам комиссии, почему на голосовании по Конституции что-то можно, а потом, на выборах муниципальных депутатов так поступать нельзя, будет сложно. Придётся очень долго бороться с откровенно наплевательским отношениям к законам
Андрей Бузин: Это очень вероятный, естественный ход вещей. Когда планка снижается в одном месте, это перекидывается на всё остальное.
Константин Калачёв: Это голосование разбудило общественно-политическую дискуссию. Кроме того, люди стали понимать, что их голос — это актив, который чего-то стоит. В той же самой Москве призовая программа на лотерее — 5 миллиардов, то есть средняя «цена» выходит по 5000 рублей за голос. И люди осознают, что это ресурс, который можно отдать, продать или разменять, но которым точно не стоит разбрасываться даром. Наконец, сама власть поднимает ставки, так как многие голосующие «за» предполагают, что теперь жизнь быстро поменяется в лучшую сторону.
Некоторые вещи, которые сейчас используются — одноразовые, делать их системой просто слишком дорого. На каждых выборах же лотерею проводить не получится, нет столько денег, особенно в дотационных регионах
Так что на выходе мы видим рост гражданской активности, понимание важности каждого голоса и завышенные ожидания от власти. А всё остальное, включая детали, связанные с организацией, не имеет никакого значения на фоне изменения общественных настроений. Сделают ли на следующих выборах больше или меньше мобильных участков, продлят ли там так же голосование, не важно. Это инструментарий, а инструментарий работает только с определённым материалом, нельзя обрабатывать гранит простым ножом.
Так что в перспективе это голосование сыграет положительную роль. А то, что какие-то вещи сейчас обкатываются и были ещё раньше заложены в законодательстве, не столь значимо. Проблема же не в том, украдут ли 10 голосов или 1000, а в том, как к этому отнесётся большинство и насколько вырастет меньшинство, голосующее «против» или выступающее за бойкот.
Наконец, некоторые вещи, которые сейчас используются — одноразовые, делать их системой просто слишком дорого. На каждых выборах же лотерею проводить не получится, нет столько денег, особенно в дотационных регионах.
Фото: выкса.рф
