Авиаотряд польского президента состоит преимущественно из судов российского производства: два самолета Ту-154-М (с 2006 года эта модель — единственная из семейства Ту, которой не запрещено летать в зоне ЕС), четыре Як-40 и три М-28 Bryza, которые представляют собой модернизированные Ан-28. Кроме того, в правительственном авиапарке 12 вертолетов. Разбившийся самолет произведен на самарском заводе «Авиакор» в 1990 году. Борт был оборудован авионикой от Universal — FMS UNS-1k и GPS. Три с половиной месяца назад самолет прошел капремонт. Впрочем, это ни о чем не говорит: 15 сентября 2009 года второй Ту-154 прилетел в Варшаву после аналогичного капремонта и вышел из строя сразу после приземления. В 2008 году президентский борт не смог вылететь из Монголии — сломался механизм управления закрылками.
По данным Flight Safety Foundation, за время эксплуатации произошло 66 авиакатастроф с участием самолетов Ту-154. Межремонтный ресурс самолета, по данным КБ, — 30 000 часов, 11 000 посадок, 20 лет. Как сообщил гендиректор «Авиакора» Алексей Гусев, до капремонта погибший борт «налетал» 5004 часа, совершил 1823 приземления, эксплуатировался 20 лет. Крупные российские авиаперевозчики отказались от эксплуатации этой модели самолета (в ноябре 2008 года отказалась «Сибирь», в ноябре и декабре 2009-го «ГТК-Россия» и Аэрофлот).
К земле прикованы туманом
Смоленск-Северный — аэродром совместного базирования, то есть принимает и военные, и пассажирские суда. Он находится в 3 км севернее железнодорожной станции Смоленск. До 2009 года здесь дислоцировался 103-й гвардейский Красносельский Краснознаменный военно-транспортный авиаполк. В октябре прошлого года полк был расформирован. В декабре администрация Смоленской области приступила к разработке концепции использования аэродрома в гражданских целях. Министр обороны Сердюков идею одобрил.
В субботу утром Ту-154 четыре раза пытался зайти на посадку, чтобы сесть на взлетно-посадочную полосу аэропорта Смоленска. На момент посадки видимость, по данным Гидрометцентра, составляла от 200 до 500 метров. «Это довольно плохие условия для совершения взлетов и посадок — на грани минимумов даже в лучших аэропортах», — отметили синоптики. При таких погодных условиях все зависит от навигационного оборудования, имеющегося в аэропорту.
Замглавкома ВВС по ПВО генерал-лейтенант Сергей Разыграев считает, что крушение президентского борта не связано с качеством аэродрома: «Аэродром Северный — первого класса, и я не думаю, что эта катастрофа каким-то образом связана с ним», — заявил генерал в интервью радиостанции «Эхо Москвы».
«Дай Бог, чтобы я был неправ»
Что же произошло? The New Times за ответом обратился к профессиональным летчикам.
«Требования к безопасной посадке у этого самолета соответствуют II категории ICAO: видимость сверху вниз — 30 метров и вперед — 350 метров, — рассказал The New Times летчик-испытатель Евгений Панкевич. — В тумане видимость нестабильна. Для того чтобы садиться по второй категории ICAO, аэродром должен быть оборудован специальной светосигнальной системой — огни приближения и огни на полосе, так называемый «световой ковер». Должно быть соответствующее радиотехническое оборудование. Четыре захода, которые совершал пилот, могут быть связаны с тем, что наземное оборудование не соответствовало стандартам. Любая посадка связана с тем, что надо ее увидеть глазами (кроме III категории ICAO, при которой самолет садится автоматически). А чтобы ее увидеть, на полосе должны быть огни. Бетон должен светиться на протяжении 800 метров. Огни приближения — быть высокой интенсивности и расположены в определенной последовательности. Было там это или нет — неизвестно. Но даже если было, то экипаж продолжает заход до высоты принятия решения, в данном случае это 30 метров над поверхностью (во время трагедии поверхностью была не земля, а верхушки деревьев). Командир должен увидеть эти огни и по тому, как они расположены, понять, что самолет находится в посадочном положении. Если этого нет, он немедленно должен уйти на второй круг. Трижды пилот это сделал, на четвертый раз он опустился ниже той высоты, на которой надо уходить на второй круг. Видимо, понадеялся, что увидит полосу и — не увидел. Если так, то мы имеем дело с нарушением метеоминимума экипажем».
Схожие предположения высказал в беседе с The New Times другой пилот, 9 лет отлетавший на Ту-154 (он дал комментарий на условиях анонимности): «У самолета Ту-154 нет никаких проблем с посадками при таких условиях; все зависит от оборудования аэропорта. Ту-154 вполне может заходить на посадку по II категории ICAO: 30 метров на 350 метров видимости. Но эта категория подразумевает наличие курсо-глиссадной системы, которая ведет самолет и по высоте, и по направлению. По всей вероятности на этом аэродроме курсо-глиссадной системы не было. А значит, посадка проводилась по двум радиокомпасам. И тогда минимум видимости очень высокий: от земли до нижних краев облачности должно быть 120 метров (вертикальная видимость) и 1500 метров горизонтальной видимости. Так как в Смоленске был туман, видимость была менее 1000 метров. Самолет первый раз заходил на посадку, не попал на полосу, не увидел полосу, ушел на второй круг, на третий, а на четвертый раз произошла трагедия. Я не думаю, что экипаж — самоубийца, но, по всей вероятности, им дали команду во что бы то ни стало сесть. Иностранные летчики, когда выполняют полет в Россию, зачастую следуют принятому в их компании минимуму, который отличается от нашего. И здесь наверняка было то же: летит иностранец, тем более президентский экипаж, поэтому диспетчер в принципе мог сказать, что погода ниже минимума, но поляки могли ответить — все равно садимся. Конечно, диспетчер их по возможности поправлял. Дай Бог, чтобы я был неправ, но по всему — виноват командир корабля».
The New Times с места события:
«Аэродром обнесен бетонным забором. Оцепление очень серьезное. Совсем рядом стоит жилой дом, но выглядит он пустым», — рассказывает местный журналист Олеся Томашева. Мужчина, который работает в салоне по продаже автомобилей, расположенном около «Северного», рассказал ей, что видел крушение президентского самолета в окно: «Я сразу понял, что самолет падает. Он летел сильно накренившись налево и носом в землю. Потом был хлопок и зарево. Потом уже ничего не было видно за туманом». Польских журналистов очень интересует длина посадочной полосы на «Северном», соответствует ли она той, к какой привыкли польские пилоты. «Но я не думаю,что могут быть какие-то претензии к аэродрому. Он вообще военный и закрытый, и там в основном приземляются только VIP-гости. Буквально в среду здесь садился самолет с Путиным на борту, и все было в порядке», — сказала Томашева. Днем, добавила она, к месту трагедии принесли первые цветы — гвоздики, которые положил к бетонному забору представитель польской делегации.
